Читать книгу "2012: Загадка майя - Жорди Сьерра-и-Фабра"

А что если гробницы вообще ни при чем?

Джоа помассировала веки и с силой надавила пальцами на глазные яблоки, вызвав в глазах феерическую вспышку, рассыпавшуюся снопами разноцветных огней. В этот час в Испании люди уже ложились спать.

Оставшиеся четыре километра она проехала, сосредоточив внимание на дороге.

Когда она притормозила на перекрестке, к ней кто-то приблизился.

— Если не ошибаюсь, вы — дочь сеньора Хулиана?

Джоа вздрогнула, но голос звучал мягко, а интонация уже была уважительной. Лицо произнесшего эту фразу человека было изборождено глубокими морщинами, которые казались тысячелетними — как сама история его народа. Это был стопроцентный майя. Шоколадно-коричневый цвет кожи подчеркивала белая рубашка и широкополая шляпа. В руке — трость.

— Кто вы?

— Бартоломэ Сигуэнса. Мне сказали, вы искали меня. Я знал о вашем приезде.

— Где мы могли бы побеседовать?

Старик, обогнув капот, сел в машину на место рядом с водителем.

— Давайте развернемся, — предложил он. — Лучше, если нас не увидят вместе.

— Почему? — Ее глаза расширились от удивления.

— Предосторожности ради, — пожал плечами ее спутник.

— Мне что-то угрожает?

— Не знаю. — В голосе старика слышалась печаль. — Я не знаю даже, угрожает ли что-то мне самому. Я уверен только в том, что ваш отец исчез, а этот факт заставляет крепко задуматься. Здесь никогда не случалось ничего дурного.

Джоа решила двинуться к северу от городской застройки, будто направляясь в Вильяэрмосу. Она вцепилась в руль, с трудом сдерживая беспокойство.

— Вам что-нибудь известно?

— Не много, сеньорита.

— Вы знаете, где мой отец?

— Нет.

— И не знаете, что с ним могло произойти?

— Тоже нет.

— Что же тогда?..

— Иногда я ездил с ним на развалины, несколько раз мы прогуливались вместе и много разговаривали — об истории, о моем народе, о прошлом… Он — замечательный человек, и с ним легко говорить на любую тему.

— Он не сказал вам, чем занимается?

— Нет, сказал только, что его интересуют новые гробницы и что изыскания в них очень важны для него. Он много говорил о своей супруге и о вас, о том, как искал ее.

— Он рассказывал об исчезновении моей матери?

— Да. Он полагал, что обнаружит здесь следы.

— Следы — в развалинах, которым сотни лет?

— Есть много вопросов, которые ждут ответа, сеньорита, но есть и много ответов, которые ждут правильно заданного вопроса. И не только здесь. Ваш отец ездил также в Ушмаль, Чичен-Итцу… Собирался съездить в Монте-Альбан, в Оахаке.

— Когда вы в последний раз видели отца?

— В ночь, когда он исчез.

— Он что-нибудь сказал?

— Да, что у него был ключ.

— Ключ? — Ее сердце стало биться быстрее. — Ключ от чего?

— Этого я не знаю.

— Он сказал, что ключ был у него или что он его нашел?

— Что был у него… впрочем, я не уверен. Это не одно и то же?

— Нет. Вы не вспомните его слова точно?

Джоа свернула направо, на Северный проезд. И хотя скорость была невелика, он сидел, вжавшись всем телом в сиденье и ухватившись руками за подлокотники.

— Он сказал: «Путь близится к концу, Бартоломэ. У меня есть ключ. Я должен вернуться в Чичен-Итцу». Вот как он сказал, точно.

— В Чичен-Итцу? Зачем?

— Мне это неведомо.

— И вы не спросили его?

— Мы говорили друг другу то, что хотели сказать, без всяких вопросов. Порой мы шагали в молчании и при этом понимали друг друга. Но чаще обсуждали различные вопросы археологии, толковали по поводу перевода письмен и значения отдельных символов, не замечая, как бегут часы. Той ночью он выглядел счастливым, был возбужден, и я к этому отнесся с пониманием. Он не сказал мне более ничего, а я не докучал ему вопросами. Но знал, что говорил он о своей жене.

— А когда он исчез, что вы подумали?

Ответ последовал после паузы.

— Не знаю. У меня тогда все в голове как-то спуталось.

— Мой отец боялся чего-то или за что-то?

— Не похоже, хотя временами…

— Продолжайте, — поторопила она.

— Не знаю даже, как это выразить. Он был осторожен. По телефону разговаривал мало, когда мы были вдвоем, часто говорил очень тихим голосом, как будто кроме меня его мог услышать еще кто-то, или оглядывался назад, словно за нами следили. Но если его жена исчезла много лет назад и если он обнаружил какой-то след и шел по нему, это, наверное, естественно.

— Вы чего-то боитесь, сеньор Сигуэнса? Вы упомянули о необходимости соблюдать осторожность.

— Ко мне приходил один человек. Задавал вопросы. Те же самые, что и вы. Но вы-то, понятно, — его дочь. Он же…

— Как выглядел этот человек? — Она застыла в напряжении.

— Странно, — нашелся он.

— У него была трость с серебряным набалдашником в форме львиной головы?

— Да, — морщины на его лице стали как будто глубже.

— Он и ко мне приходил, сегодня утром. Рассказал невероятную историю.

— Я уже старик, сеньорита, — голос Бартоломэ Сигуэнсы сделался слабым и жалостливым. — Повидал в жизни немало зла, бывало — совсем рядом. А этот человек — живое воплощение зла, понимаете? Настолько явное, что на моей памяти, пожалуй, другого такого и не было. Он улыбался, был любезен, но меня не проведешь. Глаза у него холодные. Две ледышки. Будьте с ним осторожны.

— Вы знаете, кто он?

— Нет, но знаю, что он обладает могуществом, и другие — тоже.

— Кто это — другие?

— Он все время говорил «мы». И в его устах это слово обретало какое-то дополнительное измерение. Поэтому-то я и говорю вам, что они могущественны и их следует опасаться. Это и побудило меня встретиться с вами. Чтобы предупредить.

Северный проезд заканчивался. Опять поворот направо — и они влились в Восточный.

— Подбросьте меня до улицы Мигеля Идальго, — попросил он. — На эти дни я перебрался к двоюродной сестре.

— Где это — улица Мигеля Идальго? — Джоа вздохнула, понимая, что больше от него ничего не добиться и что ей самой тоже нечего сказать.

— Я покажу. — Бартоломэ Сигуэнса смотрел вперед.

Сейчас казалось, что ему лет сто.

Однако его мудрость и память измерялись тысячелетиями.

14

Джоа вернулась в номер.