Читать книгу "Князья и княгини Русского Средневековья. Исторические последствия малоизвестных событий - Антон Анатольевич Горский"

называются в нем лишь после Александра, когда они были великими князьями владимирскими[217]. С 1250-х годов Новгород признает над собой сюзеренитет очередного великого князя владимирского – он считается и новгородским князем; в Новгороде великий князь имел право держать наместников[218]. Впоследствии, в конце XV в., эта традиция, утверждавшая, что Новгород является «отчиной» великих князей владимирских (в то время уже фактически московских), сыграет важную роль при присоединении Новгородской земли к Московскому государству. Иван III в 1471 г. в ходе конфликта с новгородцами утверждал, что Новгород является «отчиной» его прародителей: от Рюрика до Всеволода Юрьевича («Великое Гнездо») – киевских князей, со времени Всеволода – владимирских[219]. В реальности Всеволод, дед Александра, пытался закрепить новгородское княжение за своей династической линией, сажая там в начале XIII в. сыновей (Константина и Святослава), но не смог этого сделать: в конце 1200-х годов (еще при жизни Всеволода, умершего в 1212 г.) в Новгороде утвердился князь смоленской ветви Мстислав Мстиславич (позже тоже ставший дедом Александра Невского – по материнской линии); и позднее, в 1220-е и начале 1230-х годов, на новгородском столе бывали представители не только суздальской, но и смоленской и черниговской ветвей Рюриковичей[220]. Утверждение нового порядка – признание Новгородом своим князем великого князя владимирского – связано было именно с Александром Невским.

Итак, долгосрочными последствиями деятельности Александра Невского были переход статуса номинальной общерусской столицы от Киева к Владимиру, во многом благодаря которому северо-восток Руси стал ядром нового единого государства, и установление тесной политической связи Северо-Восточной Руси с Новгородом, способствовавшей впоследствии вхождению Новгородской земли в единое Русское государство[221]. В средневековой историографии не произошло осмысления роли Александра в этих событиях: превращение Новгорода в отчину владимирских князей связывалось с именем Всеволода Юрьевича «Великое Гнездо», а перенос во Владимир столицы – с Андреем Юрьевичем Боголюбским. Историческая мысль Нового времени отчасти пошла тем же путем, «не замечая» этих последствий деятельности Александра. Ныне же наблюдается тенденция подставить на их место не существовавший в реальности выбор между «Востоком и Западом»[222]. В действительности значение политики Александра (рассматриваемой в контексте обстоятельств эпохи) состояло не в мифическом «цивилизационном выборе», а в том, что она способствовала созданию условий для формирования под властью его потомков единого Российского государства. Приходится признать, что его деятельность в этом отношении осталась недооцененной.

Глава 5

Дмитрий Александрович

Второй сын Александра Невского, Дмитрий Александрович, редко привлекал к себе специальное внимание исследователей. Время его деятельности – 1260-1290-е годы – всегда виделось эпохой беспросветного ордынского «ига» и междоусобных войн. Фигуры сыновей Александра представлялись как второстепенные (кроме младшего, Даниила, – в силу того, что он был первым московским князем). Дмитрий, соответственно, оставался в тени, с одной стороны, знаменитого отца, с другой – московских и тверских князей начала XIV в.

Дата рождения Дмитрия неизвестна. Обычно в литературе называют 1250 г. (или осторожнее – «около 1250 г.»)[223]. Но такой даты в источниках нет. Единственное косвенное указание на возраст Дмитрия содержится в Новгородской первой летописи под 1264 г. Там сказано, что «выгнаша новгородци князя Дмитрия Александровича, сдумавше с посадникомь Михаиломъ, зане князь еще малъ бяше; а по Ярослава послаша, по брата Александрова, во Тфѣрь сынъ посадничь и лучший бояры»[224] (выгнали новгородцы князя Дмитрия Александровича, посоветовавшись с посадником Михаилом, так как князь был еще мал; и послали за Ярославом, братом Александра, в Тверь сына посадника и лучших бояр). Отсюда и следует вывод, что Дмитрий тогда был подростком, и выводится приблизительная дата рождения. Но есть основания сомневаться, что мотивировка нежелания новгородцев иметь Дмитрия князем связана со столь юными его летами. Зимой 1267/68 г. Новгород замыслил большой поход на Раковор – центр датских владений в земле эстов. Среди привлеченных к нему князей были князь псковский (литовского происхождения) Довмонт, уже прославленный полководческими успехами, племянник великого князя владимирского Ярослава Ярославича и его наместник в Новгороде Юрий Андреевич и сыновья великого князя Святослав и Михаил. Но в качестве главнокомандующего новгородцы пригласили княжившего тогда в Переяславле-Залесском Дмитрия Александровича[225]. В историографии можно встретить такую мотивировку этого шага: Дмитрий был «лучший из русских военачальников того времени»[226]. Но если Дмитрию было всего 17 лет, то где он успел прославиться как полководец? Единственным военным походом Дмитрия до этого времени был успешный поход новгородцев с помощью сил князей Суздальской земли в 1262 г. на Юрьев (Дорпат) – один из главных центров ливонских немцев. Дмитрий, княживший тогда по повелению отца в Новгороде, считался командующим войском[227]. Если ему было всего около 12 лет, его командование могло быть только номинальным. Но коль скоро в 1267 г., когда Дмитрий уже не имел отношения к Новгороду, новгородцы тем не менее пригласили его командовать войском, значит, в 1262 г. его полководческие качества произвели на них впечатление. И тогда надо признать, что в походе на Юрьев Дмитрий был реальным командующим. А это значит, что ему вряд ли было тогда менее 17 лет. В 1265 же году новгородцы на юный возраст князя ссылались, чтобы не выпячивать истинную причину его удаления из Новгорода – уступку силе: речь ведь шла о признании новгородским князем великого князя владимирского Ярослава Ярославича, чей статус был незадолго до этого закреплен решением ордынского хана Берке. Скорее всего, реально Дмитрию было тогда около 20 лет (если бы больше, то мотивировка новгородцев выглядела бы совсем абсурдно). Соответственно, родился он в середине 1240-х годов.

В 1259 г. Дмитрий был посажен отцом в Новгороде[228]. В 1262 г. он возглавил, как уже говорилось, поход на Юрьев, подготовленный Александром[229]. Сильная крепость была взята «одинымь приступлениемь»[230] (в один приступ). Успех не получилось развить, так как не удалась предполагавшаяся координация действий с литовцами князя Миндовга, наступавшими на другой ливонский город – Венден (Цесис)[231].

После смерти Александра Невского (14 ноября 1263 г.) новгородцы сначала продолжали держать у себя князем Дмитрия, но в начале 1265 г. приняли на новгородский стол нового великого князя владимирского – Ярослава Ярославича[232]. Дмитрий отправился в Переяславль-Залесский, завещанный ему отцом. Но когда Новгород стал организовывать поход на Раковор, в качестве главного военачальника был приглашен именно Дмитрий Александрович.

Поход выдался тяжелым. Ливонские немцы нарушили договоренность о нейтралитете и выступили против русского войска. Битва с ними произошла 18 января 1268 г. Дмитрий со своим полком располагался на правом фланге. Именно его доблесть[233] и стойкость его воинов помогли одержать общую победу, хотя и ценой огромных потерь