Читать книгу "Князья и княгини Русского Средневековья. Исторические последствия малоизвестных событий - Антон Анатольевич Горский"

цесаремъ служити»[196] (задумал князь Андрей Ярославич со своими боярами бежать, всесто того чтобы подчиняться царям). Речь идет явно о решении Андрея, принятом не в момент нападения Неврюя (тогда вопрос стоял не «служить или бежать», а «сражаться или бежать»), а ранее. Скорее всего, «дума» Андрея с боярами имела место после получения владимирским князем требования приехать в Орду. Батый, покончив с внутримонгольскими делами, собрался пересмотреть решение о распределении главных столов на Руси, принятое в 1249 г. прежним, враждебным ему каракорумским двором, и вызвал к себе и Александра, и Андрея. Александр подчинился требованию хана, Андрей же, посоветовавшись со своими боярами, решил не ездить (что и означало отказ «служить»): возможно, он не рассчитывал на успех поездки из-за благосклонности, проявленной к нему в 1249 г. правительством ныне свергнутой и умерщвленной великой ханши. После этого Батый принял решение направить на Андрея военную экспедицию, а Александру выдал ярлык на владимирское великое княжение. Поход Неврюя был гораздо более «локальным» предприятием, чем позднейшие походы на нелояльных Сараю князей – в начале 1280-х годов и в 1293 г. («Дюденева рать»), когда были взяты и разграблены многие города; в 1252 г. были разорены только окрестности Переяславля-Залесского и, возможно, Владимира[197]. Не исключено, что такая «ограниченность» стала следствием дипломатических усилий, предпринятых Александром во время его визита в Орду.

Итак, последствия в виде судьбоносного цивилизационного выбора Александру приписывать нет оснований. Однако реальные долгосрочные последствия его деятельности для внутреннего развития Руси имели место. Но они (как ни парадоксально это выглядит в свете абсолютно преобладающего панегирического отношения к Александру в исторической традиции) еще со Средневековья стали приписываться другим древнерусским князьям.

Одним из таких последствий был переход статуса номинальной общерусской столицы от Киева к Владимиру. В XVI в. это деяние оказалось приписано Андрею Боголюбскому. «Степенная книга царского родословия» (1560-е годы) утверждает следующее: «Глава 3. Начало Владимерскаго самодерьжства. И уже тогда Киевстии велицыи князи подручни бяху Владимерским самодерьжцем. Во гради бо Владимери тогда начальство утвержашеся пришествием чюдотворнаго образа Богоматери. С ним прииде из Вышеграда великий князь Андрѣи Георгиевич и державствова»[198] (Глава 3. Начало Владимирского самодержавия. И уже тогда киевские великие князья были подручниками владимирских самодержцев. Верховенство Владимира утвердилось тогда с приходом чудотворного образа Богоматери. С ним пришел из Вышгорода великий князь Андрей Юрьевич и державствовал). Таким образом, прямо утверждалось, что «самодержавство» при Андрее Боголюбском перешло из Киева во Владимир, после чего киевские князья стали «подручниками» владимирских.

Обобщающие труды по русской истории XIX в. (Н. М. Карамзина, С.М. Соловьева) следовали концепции Степенной книги[199]. Однако исследования позднейшего времени показали ее искусственность[200]. На самом деле попытка Андрея Боголюбского распоряжаться киевским княжением, оставаясь во Владимире, окончилась неудачей[201]. Киев сохранял статус главного княжеского стола и в конце XII – начале XIII в., его князья именовались «князьями всея Руси»[202]. Принципиальные изменения произошли после разгрома Киева Батыем 1240 г. В 1243 г. великий князь Суздальской земли Ярослав Всеволодич был вызван к Батыю и тот признал его «старѣй всѣм князем в Русском языцѣ»[203](старшим над всеми князьями в русском народе): это означало, что хан передавал ему именно Киев (в котором Ярослав уже княжил ранее – в 1236–1238 гг.)[204]. Ярослав, однако, в разоренном монголами Киеве сам княжить не стал, управлял им через боярина-наместника[205]. После смерти Ярослава (1246) решение о том, кто будет считаться главным среди русских князей, принималось в ставке великого хана Монгольской империи. Здесь, как уже говорилось выше, в 1249 г. Александр получил «Кыевъ и всю Русьскую землю», а его младший брат Андрей – княжение во Владимире, столице Суздальской земли[206]. Таким образом, владение Киевом по-прежнему ассоциировалось с номинальной властью над всей Русью. Но Александр сам в Киеве, так же, как и его отец, садиться не стал, предпочитая находиться в Новгороде. В 1252 г. он занял владимирский стол, объединив под своей властью Владимир и Киев[207]. Именно тогда и оказалась реализованной та возможность, что мелькнула на два года (1169–1171) при Андрее Боголюбском: князь, признаваемый главным на Руси, сделал своей резиденцией не Киев, а Владимир. Преемники Александра на владимирском великокняжеском столе (братья Ярослав и Василий, сын Дмитрий) также, скорее всего, формально одновременно являлись киевскими князьями[208]. Но в конце XIII столетия, в результате междоусобной борьбы внутри Орды, в которую были вовлечены русские князья, Киев был передан монголами мелким южнорусским князьям[209]. Тогда же (в 1299 г.) Киев покинул глава русской церкви – митрополит всея Руси[210]; с этого времени его резиденция была перенесена на Северо-Восток (сначала во Владимир, потом в Москву). Теперь владимирское княжение непосредственно (вне связи с киевским) обрело статус главного на Руси. Великий князь земли Суздальской стал именоваться «князем всея Руси» без одновременного владения Киевом; два титула, «великий князь суздальский» и «князь всея Руси», слились в один – «великий князь всея Руси»[211]. Разумеется, статус главного русского князя был тогда, в начале XIV столетия, в значительной мере номинальным. Но позднее, с усилением московских князей (прямых потомков Александра, причем с начала XIV в. – единственных), сделавших к концу XIV в. владимирское великое княжение (т. е. «княжение всея Руси») своим наследственным достоянием[212], этот статус стал реально действовать, давая основания претендовать на всю древнерусскую территорию. И решающий шаг к утверждению Владимира в качестве общерусского центра был сделан Александром Невским.

Другим имевшим важные последствия событием стало произошедшее при Александре изменение отношений князя и Новгорода. Ранее, с XII в., новгородцы приглашали к себе князей из разных русских земель (Киевской, Черниговской, Смоленской, Суздальской) по своему усмотрению (так называемый принцип «вольности в князьях»). Со времени Александра Невского сложилась иная система. В период его великого княжения (1252–1263) произошло изменение во взаимоотношениях князей Северо-Восточной Руси с Новгородом. Вокняжившись в 1252 г. во Владимире, Александр направляет в Новгород сына Василия. В 1255 г.[213] новгородцы изгнали Василия и приняли к себе Ярослава, брата Александра. Александр двинулся на Новгород походом, Ярослав бежал, и великий князь владимирский сел на новгородский стол сам («сѣде князь Олександръ на своемь столѣ»)[214]. В следующем году он вновь сажает в Новгороде Василия, а в 1257 г. смещает его и правит сам до 1259 г., когда оставляет в городе другого сына, Дмитрия[215]. Но эти князья считались всего лишь наместниками Александра[216]. Список новгородских князей, помещенный в Новгородскую первую летопись младшего извода, не упоминает ни Василия, ни Ярослава, ни Дмитрия. Ярослав Ярославич и Дмитрий Александрович