Читать книгу "Психотерапия для депрессивных жаб - Роберт де Борд"

дуться представляет собой реакцию проигравшего на победу более сильного соперника. Таким образом, достигается то, о чем мы только что говорили. Ребенок смягчает свой гнев, выпуская его медленно и крохотными дозами. А попутно вполне естественно снижает градус агрессии.

Когда они над этим задумались, в комнате воцарилась тишина. Жаб все больше осознавал, что в основе его поведения во взрослой жизни лежал адаптировавшийся ребенок. А Цапля все пыталась уяснить, как далеко ее пациент зашел в понимании этих вопросов и не перестаралась ли она сама с подобными разговорами.

– А сколько еще есть способов справиться с гневом? – наконец спросил Жаб.

– Не одна сотня, будьте в этом уверены, – ответила Цапля. – Если хорошенько подумать, каждый из нас был вынужден приспосабливаться к специфичным особенностям своего детства. Это что-то вроде огромной мозаики моделей поведения – с чувствами и эмоциями, которые с ними непосредственно связаны.

– А вы не могли бы для меня их проанализировать? – попросил Жаб.

– Разумеется, – ответила Цапля, – давайте изобразим диаграмму.

Вот что у нее получилось:

– Весь вопрос в том, – продолжала психотерапевт, – что все эти модели поведения, по сути, представляют собой механизмы защиты от опасностей, которым мы подвергаемся в детстве, как реальных, так и мнимых. Впрочем, вы, как я вижу, и сами это уже начали понимать. Видя, как взрослые дуются, устраивают истерики, лениво слоняются без дела или жалуются на скуку, мы вправе задаться вопросом, адекватно ли их поведение или, опять же, подчинено эмоциям детства.

– И что в этом плохого? – недовольно спросил Жаб, понимая, что Цапля видит его как на ладони. – Каждый из нас время от времени имеет право побыть ребенком, разве нет?

– С точки зрения нравственности и морали ничего «плохого» в этом действительно нет, – ответила Цапля. – В моем анализе нет даже толики осуждения. В то же время подобные модели поведения влекут за собой сразу два отрицательных последствия. Во-первых, это вызывает насмешки. Видеть, как взрослый дуется или устраивает истерики, может, и забавно, но, с другой стороны, зрелище подобного рода озадачивает и смущает. Но куда более важным представляется тот факт, что подобное поведение представляет его в роли неудачника.

– Если бы вы только знали, как мне от всего этого плохо, – сказал Жаб, – мы проделали такую работу, а в результате я понял, что большую часть своей жизни был дураком. И что мне теперь делать, а, Цапля? Как научиться быть взрослым?

– Может, вернемся к этому во время следующего сеанса? – предложила психотерапевт и проводила Жаба до двери.

8. Неожиданный визит мистера Барсука

Был вечер, близилось время пить чай. Жаб смотрел по телевизору матч по крикету. Эту игру он всегда обожал, и хотя сам больше не играл, это не мешало ему оставаться президентом деревенской команды и питать неподдельный интерес к окружным состязаниям. И вот в тот самый момент, когда он уже подумывал заварить чай, раздался звонок в парадную дверь.

Прислуги в Жабо-Холле больше не было. Раз в неделю приходила наводить порядок наемная уборщица, а целый ряд больших комнат был постоянно заперт. Жаб по большому счету проводил время на уютной теплой кухне и в примыкавшей к ней небольшой столовой с телевизором, откуда открывался удивительный вид на реку и сад. Парадная дверь была заперта, сам он всегда пользовался черным ходом.

Поэтому, когда прозвенел звонок, он вскочил и зашагал по длинному темному коридору, отодвигая задвижки и снимая цепочки. А отворив широкую, обитую железом дверь, к величайшему изумлению увидел перед собой… Барсука!

– Добрый день, Жаб, – поспешно бросил тот, переступил порог и решительно двинулся по коридору.

Тот, поначалу лишившись дара речи, кое-как запер парадную дверь и бросился за ним, извиняясь за беспорядок в доме.

– Ну почему вы не предупредили меня о своем приходе? – приговаривал он на ходу, от этого лепета чувствуя себя полным идиотом.

Барсук, как близкий друг его отца, прекрасно знавший Жабо-Холл, собрался уже было открыть дверь гостиной, но он его опередил.

– В последнее время я очень редко пользуюсь этой комнатой, – произнес Жаб. – Давайте лучше пройдем вон туда.

Истина же заключалась в том, что в гостиной он не бывал уже не один год. Там было пыльно, пахло плесенью, а со штор фестонами свисала паутина.

Жаб проводил Барсука в столовую, подхватил с пола газету, задвинул под стол тапочки и предложил сесть. Его одолевала тревога, и было не по себе.

– Что-нибудь будете, Барсук? Чашечку чая или, может, кусочек торта?

– Нет, спасибо, я никогда ничего не ем между завтраком, обедом и ужином. И вот что, Жаб, ты не мог бы выключить этот твой телевизор? А то я за ним свои мысли не слышу.

И тут же добавил:

– А не рановато ли смотреть ящик? Лично я никогда не включаю его раньше шести. И то только поглядеть новости. Кроме них, там смотреть нечего.

Жаб тотчас выключил экран, доставивший столько проблем.

После чего присел на краешек стула, сделал над собой усилие и завел разговор:

– Теплеет, правда? Уже некоторые крокусы зацвели.

– Только крокусы? – удивленно спросил Барсук. – Ты бы видел мои нарциссы. У меня их знаешь сколько!

Бедный Жаб – у него нарциссы только-только проклевывались из земли. Почувствовав себя совсем уж скверным садовником, он залился краской стыда.

– Но как же много ты, Жаб, говоришь, – строго заметил он, – тебе неплохо было бы и послушать других, просто чтобы сменить амплуа.

– Простите, – машинально ответил он и кротко замер на месте, дожидаясь продолжения.

– Послушай, Жаб, – начал он, – я пришел сюда по той простой причине, что нам надо кое-что обсудить. Мне стало известно, что в последнее время ты сам не свой, да и вообще куда-то пропал. Только вот мир, знаешь ли, движется вперед и не может остановиться только потому, что ты плохо себя чувствуешь.

– Конечно, не может, – ответил на это Жаб, – и думать так с моей стороны было бы глупостью.

– Поскольку меня это беспокоит, в моих интересах что-то предпринять. Тем более что именно этого хотел бы и твой отец.

– Да-да, конечно, – прошептал Жаб, – только этого и больше ничего.

Хотя даже понятия не имел, что имел в виду Барсук.

– Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, а, Жаб?

– По правде говоря, не очень… – ответил он. – Вы не могли бы изъясняться чуточку яснее?

– Здесь и так все яснее ясного. Речь о том, что ты заведуешь нашей деревенской школой.

– Да-да… – произнес Жаб. – В последнее время я и в самом деле пропустил несколько собраний,