Читать книгу "Десять миллионов Красного Опоссума - Луи Буссенар"

Я расхохотался.

– Милый друг, здесь все деревья птичьи.

– Я никогда раньше не видал этого растения, но хорошо знаю его репутацию по рассказам охотников. Они не преувеличивают. Видите сами, в каком возбужденном состоянии мой Том!

– Э! Я вижу перед собою одну большую крапиву, по-моему, совершенно безвредную, хотя ожог ее и не особенно приятен…

– Скажите – смертелен.

– Ну, это вы преувеличиваете.

– К сожалению, нет. Это дерево хорошо известно австралийским натуралистам. Его называют «птичьим деревом» потому, что всякая птица, которая коснется его смертоносных листьев, в одно мгновение падает мертвою.

– Черт возьми! Да вы шутите?

– Время ли шутить? Посмотрите, сколько маленьких скелетов валяется кругом дерева: это все его жертвы!

– Нужно, значит, отказаться от тени и опять возвратиться в пекло? – проговорил я с неудовольствием.

– Нужно ехать поскорее.

Я подошел к удивительному дереву и с любопытством натуралиста, нашедшего диковинку, принялся рассматривать это дитя австралийской природы.

– Глупости! – раздался голос за мною. – Это все бабьи сказки. Ну видано ли, чтобы дерево сожрало целого человека? Еще какую-нибудь пичугу, – можно поверить. А то… Нет, я пойду, лягу там!

Это говорил Кирилл, мой Фома неверующий. Он приближался твердыми, уверенными шагами.

– Берегись! Если случится с тобою беда, я буду безутешен.

– Что вы?! Бояться пустой травы! Эх, как вас напугал черномазый! По мне – это все выдумки его. Смотрите!

И, присоединяя дело к слову, мой Кирилл храбро схватился за один из широких листьев, висевших на пять футов от земли. Но не успел он докончить своих слов, как всею массою тела тяжело упал на землю.

Глава 10

Смертоносное растение. – Черный эскулап. – Удивительное лекарство. – Спасение. – Мы въезжаем в лес. – Загадочное происшествие. – Вайненд. – Странное существо. – Меткий выстрел. – Обманутый лакомка. – Плотоядное растение. – Рискованный опыт. – «Ой, ой! Больно!» – Съеденный ара. – Глупый край.

При виде безжизненного тела друга у меня вырвался отчаянный крик: я думал уже, что все кончено… Все потеряли голову, только Тому не изменила его самоуверенность. По его энергичному знаку мы вынесли бедного малого из-под зловредной тени. Смертоносный лист остался в его конвульсивно сжатых пальцах. Тогда старик, обернув материей свою руку, для предохранения от ядовитых прикосновений, осторожно вынул этот лист и далеко отбросил его. После этого мы раздели больного донага. Странно: на теле не было никакой раны.

Это любопытное явление сильно поразило меня. Тщетно я искал объяснение ему, – ни прочитанные книги, ни прежняя моя практика не могли дать его. Раны не было, только матовая бледность покрывала всю левую сторону тела. Вся она была холодна, бескровна и бесчувственна, как будто подверглась действию анестезирующего вещества.

Схватив бывший при нас спирт, я принялся сильно растирать пораженные части, но без видимого результата. Однако бившееся, хотя и слабо, сердце не лишало меня надежды. Растирание продолжалось, но холодный пот начал уже прошибать меня при виде безуспешности всех стараний. Куда же это девался Том? Вот уже двадцать минут, как он пропал. Что делать! Все мое знание оказывалось бессильным!

Вдруг короткий горловой звук заставил меня поднять голову: передо мною стоял старый Том с пучком трав в руках. Взяв горсть травы, он разжевал ее и выплюнул сок на пораженные места, которые затем принялся растирать. Я помогал ему по мере сил. Бедный старик жевал до утомления своих челюстей, до того, что у него истощились слюнные железы. Зеленоватый сок тонкими ручейками тек по членам Кирилла, грудь которого слегка заколыхалась. Со своей стороны я производил искусственное дыхание. Потом, желая помочь более существенно, я тоже схватил горсть принесенной травы и доверчиво положил ее в рот, но сейчас же с криком выплюнул. Из каких адских веществ Том составлял свое лекарство? Мне казалось, что это был самый крепкий кайеннский перец. Я поспешил выполоскать поскорее свой обожженный рот. Между тем на Тома жгучее вещество, по-видимому, не производило никакого действия. Он хладнокровно продолжал жевать и выплевывать слюну.

Наконец, благодаря нашим усилиям, больной открыл сначала один глаз, потом другой и сделал несколько слабых движений. Чтобы ускорить его выздоровление, мой черный эскулап растер на ладони остаток своих растений и, приготовив что-то вроде пластыря, облепил им всю больную часть тела. Потом он попросил у меня сигаретку, закурил ее и уселся на корточки перед больным, бормоча какие-то непонятные слова.

– Что это ты говоришь?

– Хорошо будет, если твой будет растирать.

– Да? Так давай же!

С этими словами я поднял пластырь, под которым наш больной кричал, как бесноватый.

Следствием своеобразного пластыря и наших вторичных растираний было то, что болящие места на теле Кирилла покраснели, точно у вареного рака. Но, о Гиппократ! Какой зато результат! Больной делает движение, старается приподняться…

– Друг, – нежно обратился к нему тогда Том, подавая свою чудесную траву, – скушай ее!

– Слышишь ли, Кирилл? Он просит тебя пожевать травы. Возьми же!..

– Ох! Ох!

– Ну же, бери скорее!

– Хорошо… давайте… но… оденьте меня!..

Эта просьба, произнесенная слабым голосом, невольно заставила меня улыбнуться. Мы удовлетворили его желание и потом отнесли под деревья, неподалеку от наших беспокоившихся друзей.

– Лучше ли тебе? – обратился я, наклонившись к больному.

– Немного. Я все еще чувствую слабость в ногах, но это пройдет. Да что за черт я жую? – продолжал он более твердым голосом, – как будто похоже на щавель.

– Как? Тебе не жжет рот?

– Нет.

– Так жуй больше.

Я посмотрел повнимательнее на растение. Его красная нервация и длинные листья сразу открыли, что оно из рода кислицы. Его удивительный сок, очевидно, служил противоядием ужасному растению.

Благодаря искусству Тома Кирилл, наконец, встал на ноги. Его благодарности к избавителю от смерти не было конца. С чувством пожимая руку черного врача, он тут же снял с себя свои серебряные часы и отдал их удивленному Тому. С тех пор луковица Кирилла болталась на шее австралийца между его амулетами и ожерельями. С этих же пор дружба до гроба соединила старика туземца и моего верного товарища.

Прошло с час времени после этого случая, который мог иметь столь печальные последствия. Жгучий жар расслаблял до невозможности наши члены. Дыхание в груди спиралось. Еще верста – и мы свалились бы в полном упадке сил. К счастью для нас, лес (если, впрочем, можно так назвать невероятную смесь необыкновенных австралийских растений) внезапно изменился.