Читать книгу "Десять миллионов Красного Опоссума - Луи Буссенар"

Благодарные дикари превозносили нас до небес. А один из них пошел еще дальше и, подойдя ко мне, пантомимою показал мне употребление бумеранга.

Бумеранг – оружие, известное только у австралийских дикарей. Это – кусок твердого черного дерева, немного изогнутый, длиною вершков в семнадцать, шириною в два вершка и толщиною в один. Посередине он выгнут в дугу, а на одном конце утолщен и закруглен; другой конец плоский.

При его употреблении туземец схватывает обеими руками за утолщенный конец, некоторое время быстро кружит над головою и потом с силою бросает его.

Тут происходит очень странное явление. Бумеранг, кружась и со свистом разрезая воздух, отлетает сажен на семь-десять и падает на землю, но в ту же минуту отскакивает и быстро возвращается назад, ломая и разбивая все встречное.

Искусство сообщить ему это движение зависит от умелости надлежащим образом держать руку при бросании, что не удавалось еще ни одному европейцу; а как им владеют туземцы, показывает следующий случай.

В двадцати пяти шагах от нас, на низкой ветви мимозы, сидел вяхирь. Не чуя близкой беды, бедный голубок с тихим воркованием занимался своим туалетом. Черномазый артист захотел на нем показать свое искусство. Отскочив аршина на три, он ловко метнул своим оружием в птицу.

Та не успела взмахнуть крыльями, как смертоносный удар поразил ее, разбив и ту ветку, на которой она сидела. Тотчас после того бумеранг послушно возвратился к ногам владельца, а пораженный насмерть вяхирь без звука стремительно упал на землю. Мы невольно вскрикнули от изумления.

Для большего эффекта чернокожие показали нам еще следующий опыт. Один из них, отойдя сажен на пятнадцать, воткнул свое копье в землю, на конец древка поместил убитую птицу и возвратился к нам. Потом, встав спиною к своей цели, дикарь бросил бумеранг в направлении, прямо противоположном тому, которого следовало держаться. Оружие упало шагах в десяти от него, коснулось земли, как и в первый раз, затем снова отскочило, прожужжало мимо самой головы охотника и, подобно молнии, опустилось на птицу. Удар был так силен, что не только птица, а и само копье разбилось вдребезги.

После этого наши минутные друзья собрали свои снаряды, снова засвидетельствовали нам свою глубокую благодарность и исчезли на наших глазах. Свежий ветер развеял их запах, и только обглоданные кости, остаток их пира, указывали на след дикарей.

Глава 9

Среди австралийской пустыни. – Природа пятой части света. – Растения и животные. – Птицы. – Каменистая пустыня. – Ночлег. – Лес без тени. – Адская жара. – Волнение Тома. – «Ваи-ванга», или птичье дерево. – Безрассудная отвага Кирилла.

Странное путешествие! Удивительный край! Мы ехали уже двадцать пять дней, и огромное расстояние в восемьсот верст отделяло нас от Мельбурна. Купер-Крик, могила славного Бурке, осталась позади нас в шестидесяти верстах. Мы вступили в такую страну, где не ступала еще нога ни одного европейца. И тут, и далее, на тысячу верст перед нами, лежала девственная австралийская пустыня…

Непроницаемый покров, закрывавший таинственный материк, стал наконец мало-помалу подниматься передо мною. Наши европейские взгляды понемногу стали свыкаться с австралийской природой и ее странностями. Мы уже освоились с той мыслью, что здесь каждый шаг может спутать любого натуралиста-классификатора, и бросили все попытки точно определить здешнюю фауну или флору. Казалось, здешняя страна капризна, подобно дитяти. Нельзя установить никакого правила, никакого порядка, – это обширный хаотический пандемониум, где природа всеми силами борется против медленного, но неотразимого влияния совершенствования. Оттого и животное и растительное царство здесь как бы остановились в своем развитии, сохранив свой допотопный вид.

Растения здесь почти исключительно однодольные или тайнобрачные, то есть самые простые в растительном царстве; но зато они достигают огромных размеров, например, встречаются папоротники в сто пятьдесят футов!

Животные – только травоядные и принадлежат к разряду сумчатых, то есть имеющих прибрюшную сумку, куда они прячут своих детенышей. Все они отличаются своими причудливыми формами тела, как, например, кенгуру или утконос, наполовину зверь, наполовину утка.

Большая часть птиц носит такой же странный характер. Окраска, величина, голос – все сразу отличает их от европейских собратьев, все поражает натуралиста. Там ара – величиною с курицу, лебеди – черные, казуары – хотя птицы, но не летают. У этих странных птиц самки кладут только яйца, а самцы высиживают и выкармливают детенышей.

Эти заметки я делал у подножия огромного дерева, удивительные листья которого не могли дать нам здесь ни малейшей тени. Мы уже два дня как вступили в знаменитую каменистую пустыню, где только и попадаются подобные деревья. Однако усталость заставила нас довольствоваться и этим местом для лагеря. Заморив свой голод сухой говядиной, мы поудобнее завернулись в свои плащи и улеглись спать.

Веселое щебетание птиц разбудило нас на рассвете. Минуты через четыре все было собрано, и наш караван направился в путь. Жгучий жар скоро сменил довольно ощутительную свежесть прошедшей ночи. Едва солнце явилось на горизонте, как мы уже почувствовали себя словно у пылавшего костра. Три часа продолжалась мучительная пытка; мы просто горели от жары, наши животные чуть не падали от усталости, а все не встречалось ни листка зелени, ни малейшей тени. Ни одно дуновение ветра не шелестило листья странных деревьев, словно это были окаменевшие отростки. Листья у всех них были прикреплены к ветвям острием вниз и обращены к солнцу ребром, так что все солнечные лучи, нисколько не задерживаясь ими, целиком падали на наши бедные головы. Адский жар доводил нас до полного изнеможения.

Наконец мы вышли на одну прогалину. Огромное дерево, гигант между прочими, гордо возвышалось здесь посередине и, – благодарение небу! – имея обыкновенные листья, обещало нам отрадную тень. Мы готовились тут расположиться.

Но что это сделалось с Томом? Он кричит, машет руками, волнуется. Не поражен ли он солнечным ударом? Это было бы очень печально. Все с сожалением смотрят на беднягу. Один майор, зная хорошо своего слугу, не разделяет общего мнения. В голову его всходит мысль, что, верно, случилось что-нибудь очень неладное. Он командует: «Стоп!» – и подъезжает к Тему. Тот с сильною жестикуляцией указывает на дерево, предмет наших мечтаний, и произносит несколько малопонятных для нас слов, что производит, по-видимому, сильное впечатление на майора.

– Что за причина остановки, майор? – спрашиваю я, устав ждать. – Скорей к тени, к тени: мы умираем от жары, особенно мисс!..

– Очень жаль нашу милую девушку, но здесь невозможно сделать привала, а нужно как можно скорее бежать.

– Бежать?.. Зачем?

– Вы знаете, как называется это дерево? – Ваи-ванга. Понимаете ли, ваи-ванга?

– Ничего не понимаю, – откровенно сознался я.

– Да это «птичье дерево»!