Читать книгу "Река, выходящая из Эдема. Жизнь с точки зрения дарвиниста - Ричард Докинз"

Глава 3

Делай добро украдкой

Креационизм обладает неодолимой притягательностью, и за объяснением, почему это так, далеко ходить не надо. Дело тут — по крайней мере, в большинстве известных мне случаев — отнюдь не в приверженности ни к буквальному содержанию Книги Бытия, ни к легенде о происхождении мира еще какого-нибудь племени. Люди просто открывают для себя всю красоту и сложность мира живых существ, приходя к выводу, что он, «очевидно», был кем-то спроектирован. Те из креационистов, кто признает, что эволюция по Дарвину может хотя бы в некоторой степени служить альтернативой их священным теориям, зачастую прибегают к чуть более сложному доводу: отрицают возможность существования промежуточных форм. «X непременно был создан Творцом, — говорят они, — потому что половинка от X вообще не смогла бы работать. Все составные части X должны были оказаться на своих местах одновременно — они не могли эволюционировать постепенно». Вот пример: в тот самый день, когда я начал писать эту главу, мне пришло письмо от одного американского священника, который раньше был атеистом, но уверовал после того, как прочел статью в журнале National Geographic. Приведу отрывок из его письма:

Речь в той статье шла о поразительных приспособлениях к окружающей среде, выработанных орхидными для успешного размножения. По мере чтения меня особенно заинтересовала стратегия одного вида, для которой требовалось участие самца осы. Внешне цветок очень напоминал самку того же вида ос, в том числе имел отверстие в подходящем месте — так чтобы самец, просто совокупившись с цветком, мог дотянуться до производимой тем пыльцы. При перелете на другой цветок этот процесс повторялся, благодаря чему происходило перекрестное опыление. Но в первую очередь цветок делало привлекательным для ос то, что он выделял феромоны [так называют особые химические аттрактанты, широко используемые насекомыми для привлечения половых партнеров — Р. Д.], идентичные феромонам данного осиного вида. Около минуты я с любопытством разглядывал сопутствующую иллюстрацию. Затем с чувством глубочайшего потрясения осознал: для того чтобы такая репродуктивная стратегия вообще могла работать, она изначально должна была быть совершенной. Ее невозможно объяснить никакими постепенными преобразованиями, ведь если бы орхидея не выглядела и не пахла, как самка осы, если бы она не обладала пригодным для копуляции отверстием с пыльцой, расположенной в пределах досягаемости полового органа самца, вся стратегия потерпела бы полный провал.

Никогда не забуду чувства беспомощности, охватившего меня, поскольку в тот момент мне стало ясно, что некий Бог должен в какой-то форме существовать и находиться в непрерывной связи с любыми процессами становления чего бы то ни было. Что, проще говоря, Бог-творец — это не какой-нибудь допотопный миф, а нечто реальное. И также, с крайней неохотой, я внезапно осознал, что должен больше разузнать об этом Боге.

Несомненно, другие приходят к религии иначе, но наверняка многие прошли через опыт, сходный с тем, что изменил жизнь этого священника (чью личность я не раскрываю из соображений благопристойности). Им довелось либо увидеть какое-то из чудес природы, либо прочесть о нем. Если говорить в общем, то это наполнило их благоговейным трепетом, перешедшим в преклонение. Если же конкретнее, то они, подобно моему корреспонденту, решили, что данное явление природы — будь то паучья сеть, или орлиный глаз, или орлиное же крыло, или что угодно другое — не могло возникнуть в результате поэтапной эволюции, так как промежуточные, недооформившиеся стадии были бы ни на что не пригодны. Цель настоящей главы — опровергнуть этот довод: будто сложным приспособлениям, чтобы хоть как-то функционировать, необходимо быть совершенными. Кстати говоря, орхидные были одним из любимых примеров Чарльза Дарвина, посвятившего целую книгу тому, чтобы показать, с каким триумфом принцип плавной эволюции путем естественного отбора проходит суровое испытание объяснением «различных приспособлений, при помощи которых орхидеи опыляются насекомыми».

Суть аргументации нашего священника заключена в утверждении, что «для того чтобы такая репродуктивная стратегия вообще могла работать, она изначально должна была быть совершенной, ее невозможно объяснить никакими постепенными преобразованиями». Тот же довод можно было бы также высказать — и многократно высказывали — насчет эволюции глаза, к чему я в этой главе еще вернусь.

Всякий раз, когда я слышу заявления подобного рода, меня неизменно поражает их безапелляционность. Как, хочу я спросить у написавшего мне священника, можете вы быть настолько уверены в том, что цветок, подражающий осе (или глаз, или еще какой-либо орган), не смог бы функционировать, если бы все его части не были совершенными и идеально подогнанными друг к другу? Задумывались ли вы вообще хотя бы на долю секунды, о чем говорите? Обладаете ли хотя бы начальными знаниями об орхидеях, или об осах, или о глазах, которыми осы смотрят на самок и на орхидеи? Что дало вам право утверждать, будто осы настолько проницательны, что одурачить их можно только сходством, идеальным во всех отношениях?

Припомните, когда в последний раз вы сами были обмануты случайным сходством. Вам, вероятно, приходилось снимать шляпу на улице перед незнакомкой, которую вы приняли за известную вам личность. В кинематографе используют каскадеров, чтобы те падали с лошадей и прыгали со скал вместо актеров и актрис. Сходство каскадера с подменяемой им кинозвездой обычно крайне поверхностно, однако при быстрой смене кадров этого достаточно, чтобы обмануть зрителей. Человеческие самцы испытывают вожделение при виде картинки из журнала. А ведь это всего лишь чернила на бумаге. Картинка двух-, а не трехмерна. Величина ее не более нескольких дюймов. Она может быть не правдоподобным изображением, а грубым наброском из нескольких линий — и все равно вызывать у мужчины эрекцию. Возможно, мимолетный силуэт самки — это все, что оса, летящая на большой скорости, ожидает увидеть, перед тем как приступить к копуляции. Возможно, самцы ос вообще обращают внимание только на некоторые ключевые стимулы.

Имеются все основания полагать, что осу еще проще ввести в заблуждение, чем человека. Колюшку определенно проще, а ведь у рыб мозг крупнее и глаза лучше, чем у ос. У самцов колюшки красное брюшко, и они ведут себя агрессивно по отношению не только к другим самцам, но и к грубо сработанным макетам с красным «брюшком». Мой старый учитель Нико Тинберген, этолог и нобелевский лауреат, рассказывал знаменитый случай, как все самцы колюшки в аквариумах бросились с угрожающим видом в сторону окна лаборатории, когда мимо проезжал красный почтовый фургон. Брюшко самки колюшки, готовой метать икру, заметно раздувается. Тинберген обнаружил, что чрезвычайно грубые, слегка продолговатые серебристые подделки, не имеющие, на наш с вами взгляд, ничего общего с колюшкой, но обладающие округлым «брюшком», провоцируют полноценное брачное поведение со стороны самцов. Более поздние эксперименты исследователей, принадлежащих к основанной Тинбергеном научной школе, показали, что так называемая секс-бомба — штуковина грушевидной формы, воплощенная пузатость, но не продолговатая и совершенно не похожая на рыбу, как ни напрягай (человеческое) воображение, — пробуждает похоть в колюшках мужского пола даже еще эффективнее. Эта «секс-бомба» представляет собой классический пример сверхнормального стимула — то есть такого, который действует сильнее, чем подлинный. В качестве другого примера Тинбергеном было опубликовано фото кулика-сороки, сидящего на яйце размером со страусовое. Мозг у птиц больше, а зрение лучше, чем у рыб (и уж тем более чем у ос), и однако же кулику-сороке явно «кажется», будто огромное, как у страуса, яйцо — превосходный объект для высиживания.