Читать книгу "Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф"

Влияние прошлых институциональных элементов на новые институты выражается в эффектах среды, координации и включения. Новые институты отражают институциональную среду, внутри которой они устанавливаются, координацию посредством прошлых институциональных элементов. Новые институты включают в себя институциональные элементы, унаследованные из прошлого; заново комбинируют существующие институциональне элементы или отражают доработку существующих институтов, постепенно меняя их. Последовательность в институциональном развитии подразумевает, что общественные институты будут дополнять друг друга, отражает общие источники координации и предполагает общие институциональные элементы. Следовательно, общественные институты будут сгруппированы в институциональные комплексы таких взаимосвязанных институтов. Эта взаимосвязанность в дальнейшем станет влиять на устойчивость институтов и направление институциональных изменений.

У нас нет единого аналитического аппарата для изучения эндогенных институтов и их динамики. Но классическая теория игр, обогащенная гипотезами, разработанными в других областях, доказала свою полезность. В теоретико-игровом представлении когнитивные модели, касающиеся структуры ситуации, норм и интернализированных убеждений, передаются в правилах игры, а поведение и поведенческие убеждения представлены как стратегии и распределение вероятностей по ним. Теоретико-игровой анализ ограничивает допустимый набор институциональных элементов, которые могут существовать как система в равновесии. Он также раскрывает институциональную поддержку конкретного поведения – набор параметров, при которых оно является самоподдерживающимся.

Таким образом, мы можем выявить фундаментальную асимметрию между институциональными элементами, унаследованными из прошлого, и технически возможными альтернативами, рассматривая институциональное наследие как часть первоначальных условий процессов, ведущих к появлению новых институтов. Мы изучаем новые институты, используя контекстуальную доработку, в которой теория игр и история дополняют друг друга, ограничивая набор допустимых институтов.

Отсутствие однозначного соответствия между средой, интересом или функцией и институтами, а также тот факт, что некоторые институциональные элементы не поддаются наблюдению, бросает вызов использованию традиционных эмпирических методов в социальных науках. Таким образом, эконометрический анализ, опирающийся на подобный дедуктивный анализ для постулирования каузальных связей и на индуктивные исследования в целях классификации, должен производиться с осторожностью. Поэтому особенно перспективным представляется теоретически ориентированный подход к изучению конкретных случаев, который основывается на интерактивном, контекстуальном анализе, направленном на выявление институтов. Контекстуальное знание ситуации и ее истории в совокупности с дедуктивным рассуждением и индуктивным анализом упрощает интерактивный процесс формулирования и оценки гипотезы, касающейся соответствующего института.

Зачастую полезно представлять и оценивать гипотезу при помощи контекстуальной модели, применимость которой должна проверяться и детали которой основываются на данных, ограничивающих множество возможных моделей. Такая модель должна признавать, что игра, релевантная для взаимодействующих акторов и их поведения в ней, зависит от того, как и в какой степени связаны разные транзакции. Чтобы оценить гипотезу (модифицировать ее, отбросить или принять), используются анализ равновесия, сравнительная статика, контрфактический анализ и другие методы прогнозирования. Процесс продолжает интерактивно использовать контекстуальное знание, теорию и моделирование для того, чтобы оценить факты; а также использовать факты, чтобы оценить гипотезу (до тех пор, пока не достигнуто ее понимание и эмпирическое подтверждение).

Историческое знание особенно важно для такого эмпирического анализа. Историзм институтов подразумевает, что мы можем развивать и оценивать гипотезу, избегать объяснений типа «это так, потому что это так» и выбирать из эквивалентных с точки зрения наблюдения гипотез путем отслеживания происхождения института. Новые институты инкорпорируют знание, полученное в прошлом, и отражают эффекты окружения, координации и включения.

Таким образом, мы можем и дальше развивать и оценивать гипотезу о соответствующем институте, используя контекстуальную доработку. Мы дорабатываем набор допустимых институтов, требуя, чтобы они были самоподдерживающимися, но также опираемся на наше знание истории, чтобы исключить возможные, но контекстуально иррелевант-ные институты. История смягчает последствия игнорирования доработки в теоретико-игровой литературе, тогда как теория игр ограничивает претензии, касающиеся влияния истории.

Акцент на зависимость институтов от контекста и их исторической обусловленности не подразумевает прерывания традиции поисков обобщений в общественных науках. Действительно, накопление примеров сравнительно-исторического анализа институтов обещает улучшить наше понимание того, какие институты и почему имеют значение, какие способствуют исходам, ведущим к увеличению благосостояния, а какие с наибольшей вероятностью эффективно приспособятся к меняющимся потребностям. Это способствует лучшему пониманию причин и процессов, заставляющих общества и экономики развиваться по определенным институциональным траекториям, а также перспектив такого развития.

3. Торговая экспансия в эпоху зрелого Средневековья и подъем Запада: происхождение современной экономики

В действительности каждый пример анализа отдельного института, представленный в данной книге, порождал общие гипотезы, касающиеся институциональных оснований рынков и государственных образований и относящихся к ним факторов, механизмов и процессов. Таким образом, обсуждение здесь фокусируется на более широких выводах, которые позволяет сделать этот анализ в отношении институционального развития Европы.

Во-первых, этот анализ показал, что институциональные основы торговой экспансии в период зрелого Средневековья не зависели от обеспечения исполнения контрактов со стороны централизованного государства, которое заботилось бы о беспристрастной справедливости.

Распространенное утверждение [North, 1990; Норт, 1997] о том, что экспансия рынка и экономическое развитие требуют эффективного государства, не находит подтверждения в приведенном здесь опыте. Самоподдерживающиеся институты частного порядка были отличительной чертой экспансии эпохи зрелого Средневековья. При этом такой частный порядок не был, как нам объяснили бы Фридрих фон Хайек и Милтон Фридман, результатом «спонтанного порядка» среди экономических агентов. Скорее, это был продукт целенаправленных и скоординированных усилий многих индивидов, которые часто являлись не только экономическими, но и политическими агентами с возможностями принуждения.

Второй общий вывод заключается в особенностях социальных структур, которые занимают центральное место в этих целенаправленных и скоординированных усилиях. Исторически социальные структуры, заменившие эффективное государство, основывались на родстве (например, роды и племена). Однако в Европе эпохи зрелого Средневековья, по крайней мере в тех ее городах, которые были центрами экономических и политических изменений и предвестниками будущего развития, такого не происходило. Доминирующие социальные структуры были самоуправляющимися, основанными на определенном интересе и созданными с определенными целями организациями (их существование не зависело от участия отдельного члена) в среде индивидов, не связанных кровными узами. Они были самоуправляемыми в том смысле, что их члены участвовали в установлении правил, регулировавших их деятельность. Участие делало правила легитимными. Другими словами, экономические и политические корпорации занимали центральное место в создании институтов, лежавших в основе европейской торговой экспансии в период зрелого Средневековья. Корпорации и созданные ими вспомогательные организации (такие как суды) играли центральную роль во всех описываемых здесь европейских институтах, институте купеческой гильдии, политических институтах Генуи и Венеции и системе коллективной ответственности.