Читать книгу "Турнир - Тайга Ри"

Я посмотрела на травки и корни в пиале у Бутча.

— Потому что это последний ингредиент, которого здесь не хватает, — пояснил он, с брезгливым отвращением растерев между пальцами сухие листики. — Так пахнет «сон менталиста».

* * *

Я сидела за лабораторным столом и жонглировала пирамидками. Магистр Аю ответила практически сразу, как будто ждала моего Вестника. Травка у неё была, и она была согласна поделиться запасами, например на празднике фонарей. Поделиться не безвозмездно, а за маленькую, совершенно небольшую услугу с моей стороны — она хотела услышать вживую ещё раз, как я играю на флейте. «Чарующую мелодию темной охоты», именно так выразилась леди Фелисити. Аю была умна — Вестник к делу не приложишь и даже здесь, она ни разу не обозначила Шлемник, используя иносказания.

Бутч изучил Вестник от магистра дважды, и наказал ждать ответа. Ушел в свой угол и начал выплетать сообщение за сообщением, вспышки так и мелькали в воздухе. Я покачивала домашнюю пушистую тапочку на носке — вверх-вниз, вверх-вниз, и думала, проблемы или профит мне принесет полное содействие менталистам. Ведь по большому счёту, эта травка интересна только Управлению, но, если мой молчун расщедриться на информацию… поддержим линию Семьи — послушные Блау.

Бутч махнул мне — ждать, а сам вышел из лаборатории, продолжая выплетать Вестники на ходу. Чтобы не терять время, я выстроила четыре пирамидки в ряд и начала считать, с какой начать. Считалочка кончилась на третьем артефакте, и, значит сир Кантор сегодня имеет приоритет перед сиром Люцианом, и его запись я смотрю первой.

Я удобно устроилась на стуле, набрала в рот орешков с подноса, которыми заботливая Нэнс снабжала нас бесперебойно, и подала импульс силы в артефакт. Трехмерная небольшая проекция развернулась над столом практически мгновенно.

Тот, кто записывал воспоминания в артефакт бежал. Бежал быстро, серые влажные стены мелькали сбоку вспышками факелов, слышался присвист дыхания, и рваные вдохи, и крики, далеко и приглушенно слышались крики, и с каждым криком, стены начинали лететь все быстрей и быстрей.

Я выпрямилась, с интересом подвинувшись ближе, и закинула ещё орешков в рот. Вот тот, кто бежит, сворачивает вниз, перепрыгивая через две-три ступеньки несется вниз по лестнице, влетает в какое-то подсобное помещение, похожее на наш хладный и…

Я подавилась орехами, задохнулась, задела рукавом и снесла почти все со стола, пока судорожно искала пиалу с остывшим чаем. Кашляла, отфыркивалась и трясла головой — не может быть — наверное, просто похожи. Потом быстро ползала на коленках, отыскивая этот псаков артефакт, который укатился под стеллаж, установила пирамидку снова, и на это раз выдохнула, перед тем, как запустить запись.

Запись началась сначала. Серые влажные стены мелькали сбоку вспышками факелов, слышался присвист дыхания, и рваные вдохи, и крики, две-три ступеньки — несется по лестнице, подсобное помещение, похожее на наш хладный и… я остановила запись щелчком и увеличила проекцию, чтобы четче видеть профиль. Ошибки не было. В первый раз я увидела верно. На записи, нежно воркуя над испуганной служанкой, растянутой на столе, покачивал ритуальным ножом молодой Ремзи. Таким юным и почти зеленым, я его никогда не видела, и длинная челка, и мужская коса, это через десять зим он будет наголо брить виски, чтобы подчеркнуть линии татуировок, и носить высокий хвост.

Я схлопнула пирамидку Кантора и схватила первую попавшуюся из тех, что передал мне Люци. Импульс силы, и проекция разворачивается над столом, показывая тренировочное поле. Не у нас, не Кернский школьный полигон, но какая-то другая школа. Тренировочный бой. Наставник щелкает кольцами, и поле опоясывает радужная пленка защиты, напротив щуплого аскета в белом стоит… Ремзи, покручивая запястья знакомым жестом.

Я схлопнула запись, и поставила следующую. И следующую. Ошибки не было — на всех записях был один и тот же человек, и это был Ремзи.

Чушь псакова. Я разворошила листы, исписанные мелким убористым почерком Люци… имя… где это демоново имя… мистер Зи. Не то, имя… полное имя… Ремиул. Второй лист, четвертая строчка сверху. Мистер Ремиул Зи. Псаков Рем-Зи.

Почему он в Клане Хейли? Ремзи служил у Квинтов и в Столице постоянно следовал за Дарином. Когда те выбрали другую сторону, когда Квинты продались, он был тем, кто стоял с другой стороны баррикад и получал настоящее наслаждение от того, что происходило на Севере. Если его приняли в Клан, как он мог так быстро сменить руку? Перешел?

Перекупили? И мистером он тоже не был. Повысил статус или вернул своё?

Люци сказал правильно — он любил кровь, но дядя умолчал, что плетения у него давно съехали. Ремзи был псаковым маньяком. Мы лечили тех несчастных, которые побывали в его руках. Количество внутренних повреждений зашкаливало, каждый второй случай — травмы не совместимые с жизнью. Ремзи любил кровь и любил работать ритуальным ножом, расписывая тело узорами. И даже наш равнодушный практически ко всему Претор и тот грозился лично оторвать ему все, что делает его мужиком, потому что позорит звание Высшего и звание мужчины. Имя сира Зикерта, сира Ремиула Зикерта дружно ненавидела вся женская часть целительского крыла. Лечить то, что осталось, если благословенная смерть не приходила сразу, приходилось нам. И выжившим даже целители душ не могли вернуть тягу к жизни — они угасали, сломанными и разбитыми игрушками Ремзи.

Тварей нужно убивать, пока они не выросли. Всего через десять зим из него получится настоящее чудовище, имя которого будет наводить ужас на всех простых, у кого будут дочери подходящего возраста. Что простые могут противопоставить Высшим? Сейчас его ещё сдерживают правила, но мятеж… это та почва, на которой все людские пороки начинают цвести пышным цветом. Любая война — это вседозволенность, ибо всё оправдывается войной. Это возможность чувствовать себя Богом — ведь у тебя появляется законное Право решать, кого лишить жизни, а кому позволить дышать дальше. Любая жестокость в отношении врагов может быть оправдана, если солдат приносит пользу. А Ремзи… был чрезвычайно полезен и эффективен…

Оу-у-у-у. Я откинулась на стул. Воспоминания мелькали калейдоскопом — лица всех тех девушек, которых мы не смогли вытянуть, просто не вытащили. Кончики пальцев самопроизвольно вспыхнули темным облаком силы, и тьма поползла до локтей.

Р-р-р-рем-зи. Великий был милостив к дочери своей, такого подарка я не ожидала. Не так скоро. Я собиралась искать его в Столице сама, но…

Контроль. Контроль. Нужно вернуть контроль. Я дышала медитативно, носом, задерживая воздух, но эта псакова техника никогда мне особо не помогала. Темная сила пульсировала, окутывая руки. Нужно куда-то сбросить лишнее, иначе сейчас я тут всё разнесу. Я развернулась к пустой стене и с выдохом облегчения шарахнула сырой силой, но не рассчитала, впрочем, как и всегда. Вспыхнуло так, что все стекло на ближайших столах взлетело на воздух и осыпалось мелким крошевом, рабочие фарфоровые чаши было не жалко, а вот реторты…

Дверь вышибли через мгновение — Бутч, с приготовленными, но не активированными атакующими плетениями, влетел в лабораторию.