Читать книгу "Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас"

Около половины первого Кейтель заявил: пора! Они сию минуту отправляются к фюреру. Штауффенберг отлучился на минуту в туалет, надеясь включить там пусковой механизм, но в туалете негде было спрятаться, и тогда он спросил Кейтеля, где можно сменить рубашку. Адъютант Кейтеля проводил Штауффенберга в пустую комнату, где тот заперся, торопливо открыл кейс, развернул спрятанную в рубашку бомбу, эту самую рубашку надел, а в бомбе сломал ампулу с кислотой. До взрыва осталось десять минут. За считаные секунды автомобиль Кейтеля доставил их обоих к месту встречи.

К тому моменту, когда Кейтель и Штауффенберг вошли в помещение, где Гитлер проводил заседание, истекло четыре минуты из десяти. Гитлер небрежным кивком приветствовал Штауффенберга и продолжал слушать доклад генерала Хойзингера. Штауффенберг оглядел помещение и вновь огорчился: не присутствовали ни Гиммлер, ни Геббельс. Тем не менее он присел рядом с Гитлером и подсунул кейс под стол. Бомба оказалась в двух метрах от ног фюрера, и если Адольф не сдвинется с места, через пять минут эти ноги отделятся от своего злобного хозяина.

Отделились бы – если бы не мощная преграда, которая послужила фюреру щитом. Между заговорщиком и намеченной жертвой высился массивный дубовый стол длиной примерно пять с половиной метров и полтора метра шириной. Оба конца не имевшего ножек стола опирались на тумбы практически такой же ширины, как сам стол. Проклятый стол – из-за него погиб Дитрих Бонхёффер, его брат Клаус и двое зятьев, погибли Штауффенберг и Хэфтен, сотни участников Сопротивления, миллионы жертв, тщетно ждавших избавления в лагерях смерти. Прозаический факт и загадка судьбы: ход истории определила прихоть мебельного дизайна.

Штауффенберг отсчитывал минуты до взрыва – четыре, три. Пора было уходить. Он извинился, пробормотал, что должен позвонить, сверить цифры перед докладом. Неслыханная вещь – отпроситься с собрания, где председательствовал сам фюрер, но Штауффенбергу было не до этикета. Он вышел на улицу, сдерживая себя, чтобы не припуститься бегом. В конференц-зале Хейзингер все еще жужжал, покуда очередную его фразу не прервал взрыв такой мощности, что Штауффенберг, успевший отойти на двести метров, увидел, как ударили в окна изжелта-синие языки пламени, а вместе с ними вылетели и высокопоставленные военные, только что утомленно взиравшие на карты боевых действий.

Дубовый стол разнесло в щепки, потолок рухнул на пол, повсюду валялись трупы, но, вопреки надеждам теперь уже бегом бежавшего к взлетному полю заговорщика, среди мертвецов не было развоплотившегося «зла во плоти». Гитлера взрыв привел в мультяшный беспорядок, но он был жив и даже преисполнен бодрости. Его секретарь Гертруда Юнге вспоминала: «Вид у фюрера был странный. Волосы стояли дыбом, словно колючки дикобраза, одежда вся была в клочьях, но вопреки всему он был в восторге, ведь он выжил» 641.

«Это Провидение, – заявил фюрер. – Доказательство моей правоты. Я вижу в этом подтверждение верности всего моего пути»642. Чудесное спасение посреди дымной смерти казалось безусловным доказательством того, что ему удалось-таки оседлать пресловутый Zeitgeist, и плевать, что задницу обожгло и взрыв превратил его штаны в подобие гавайской юбочки из отдельных полос материи. Романтичный вождь народа отослал пострадавшее одеяние в Берхтесгаден Еве Браун, как знак неуязвимости ее возлюбленного, и пояснил в записке: «Посылаю тебе униформу, бывшую на мне в тот роковой день. Доказательство того, что Провидение меня охраняет и мы не должны более страшиться наших врагов».

Отослав свои штаны Еве, Гитлер обратился к немецкому народу, по сравнению с которым его вечная невеста всегда играла второстепенную роль, и сообщил о чудесном спасении подданным рейха. Около полуночи прозвучало радиообращение, и вся Германия услышала голос фюрера:

...

Сегодня я обращаюсь к вам по двум особым причинам. Во-первых, я хочу, чтобы вы услышали мой голос и узнали, что я жив и здоров, а во-вторых, я хочу сообщить вам подробности преступления, равного которому немецкая история не знала. Маленькая группа амбициозных, бессовестных, глупых и преступных офицеров вступила в заговор с целью уничтожить меня, а вместе со мной и командование немецкого Wehrmacht . Бомба, установленная полковником графом фон Штауффенбергом, взорвалась в двух метрах от меня, ранив нескольких моих товарищей, одного из них насмерть. Я же сам совершенно не пострадал… Эта группка заговорщиков… чрезвычайно маленькая банда преступных элементов в настоящий момент уже беспощадно уничтожается… Счеты будут сведены, как мы, национал-социалисты, привыкли их сводить… Особо приветствую вас, старые соратники по борьбе, потому что мне вновь было даровано избегнуть судьбы, коя нисколько не страшит меня лично, но которая погубила бы вместе со мной германский народ. Я вижу в своем спасении знамение свыше – оно указывает, что я могу, а значит, должен продолжить свой труд 643.

Речь завершилась военным маршем, и вслед за фюрером микрофоном завладел Геринг:

...

Товарищи в Luftwaffe ! Сегодня полковник граф фон Штауффенберг по наущению жалкой клики отставных генералов, которые из-за своего трусливого и жалкого командования утратили прежние посты, совершил неописуемо подлое покушение на убийство нашего фюрера. Фюрер был спасен чудом… Многая лета нашему фюреру, столь явно благословенному Богом в сей день!644

Снова военный марш и речь главы военного флота Дёница.

...

Моряки! Священный гнев и безмерная ярость переполняют наши сердца при известии о преступном покушении на жизнь нашего возлюбленного фюрера. Провидение не позволило ему свершиться, провидение охранило и защитило фюрера, провидение не оставляет наше немецкое отечество в его роковые часы645.

«Маленькая банда», «жалкая клика»… Истина была для них нестерпима: полномасштабный заговор германской элиты, гораздо более широкий и давний, чем подозревали однокашники фюрера. Для волчьего эго то был непереносимый удар, и фюрер свел счеты, «как мы, национал-социалисты, привыкли их сводить». Он взялся стереть оппозицию до последнего человека, он вырывал, выпытывал любые крохи информации. Выслеживали жен, родственников, друзей каждого, кто был вовлечен в заговор, их хватали, отправляли в концентрационные лагеря. Началось уничтожение Сопротивления.

* * *

В Третьем рейхе выходила всего одна «церковная» газета, и та после покушения разразилась пропагандистскими восклицаниями.

...

Ужасный день! В то время как наши храбрые солдаты, отважные до самой смерти, мужественно борются, защищая свою страну и стремясь к окончательной победе, горстка бессовестных офицеров, побуждаемых собственными амбициями, осмелилась совершить ужасающее преступление и попыталась убить фюрера. Фюрер спасся, и таким образом несказанное несчастье было отвращено от нашего народа. За это мы от всего сердца воздаем благодарность Богу и молимся всей нашей Церковью и всеми общинами о Божьей помощи и споспешествовании в тех суровых задачах, которые фюрер решает в эти труднейшие времена646.