Читать книгу "Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас"

Однако против заговорщиков высказалась не только покорная фюреру пресса внутри рейха. New York Times заявила, что попытка «похитить или убить главу немецкого государства и главнокомандующего армии» представляет собой нечто, чего «невозможно ожидать от членов офицерского корпуса и цивилизованного правительства»647, а Уинстон Черчилль, не жалевший усилий, чтобы уморить заговор голодной смертью, теперь пнул его труп, сведя все случившееся к попытке «ключевых фигур немецкого рейха перебить друг друга»648.

Бонхёффер узнаёт о провале заговора

21 июля в больничном изоляторе Бонхёффер услышал по радио новости о провалившейся попытке убить Гитлера. Он знал, что это означает и каковы будут последствия, но не допустил, чтобы эмоции и обстоятельства взяли над ним верх. В тот же день он писал Бетге, и это письмо свидетельствует о замечательном спокойствии духа перед лицом такого фиаско.

...

Сегодня я хочу лишь послать тебе краткий привет. Верю, что ты часто мысленно бываешь здесь с нами и что ты всегда рад получить от меня любой признак жизни, даже если наши богословские дискуссии на какое-то время прервутся. Богословские размышления, по правде говоря, занимают меня постоянно, однако в иные времена я бы предпочел просто жить верой, не тревожась по поводу проблем. В такие времена я нахожу удовольствие попросту в ежедневном чтении, особенно в том, что выпало мне вчера и сегодня, и всегда с радостью возвращаюсь к прекрасным гимнам Пауля Герхардта649.

На 20 июля приходилось чтение: «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся» (Пс 19:8) и «Если Бог за нас, тогда кто против нас?» (Рим 8:31). Чтение 21 июля: «Господь – пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться» (Пс 22:1) и «Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и знают Меня» (Ин 10:14).

Несомненно, Дитрих черпал подлинное утешение в этих текстах, и столь же несомненно, что он воспринимал их как Слово Божие, обращенное лично к нему в этот скорбный час. В том же письме появляются и другие богословские рассуждения.

...

За последний год я узнал и полнее осмыслил глубокую укорененность христианства в мире сем. Христианин не homo religiosus [человек религиозный], но просто человек, как Иисус – человек… Я подразумеваю не поверхностное и банальное понимание «сего мира» излишне просвещенными, деловыми, ищущими комфорта или распутных удовольствий, но глубокую связь с миром, выражающуюся в дисциплине и постоянном присутствии смерти и воскресения650.

Известны слова Бонхёффера – он «видел опасность» своей собственной книги «Ученичество», но «стоял на том, что написал». Подразумевалось, что та христианская жизнь, которую он описывал в книге, всегда служит соблазном сделаться религиозным в дурном смысле слова, в том смысле, который придал этому слову Барт, превратить христианскую веру в средство ухода от жизни, а не в путь к большей полноте жизни. Он продолжал свою мысль так:

...

Позднее я убедился и убеждаюсь до сих пор: лишь полностью живя в этом мире, учишься иметь веру… нужно отказаться от любых попыток сделать из себя нечто – святого, обращенного грешника, церковного человека (так называемый «тип пастора»), праведника или неправедника, больного или здорового. Жить в этом мире для меня означает полностью отдаться задачам этой жизни, ее проблемам, успехам и неудачам, ее опытам и смущениям. Отдавшись этой жизни, мы предаем себя в руки Божьи, принимая всерьез не свои страдания, но страдания Бога в мире – мы бодрствуем со Христом в Гефсиманском саду. Это я называю верой, это metanoia [75] , и так становятся человеком и христианином (ср. Иер 45!). Как может успех придать нам самонадеянности, как может сбить с толку неудача, если такой жизнью мы причащаемся к страданиям Бога?

Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, хоть я и формулирую так кратко. Я рад был узнать это и знаю, что мне удавалось поступать так лишь на том пути, которым я следую. Вот почему я благодарен за прошлое и настоящее и доволен ими…

Господь в милости своей проведет нас через эти времена, но главное – да приведет Он нас к Себе…

Прощай. Пусть с тобой все будет хорошо, и не теряй надежды на скорую встречу. Я всегда думаю о тебе с верой и благодарностью.

Твой Дитрих651.

С письмом Дитрих вложил стихотворение. По его словам, «за вечер я написал несколько строк. Они совсем не отделаны… Сегодня утром я понял, что придется их полностью пересмотреть. И все же я посылаю их тебе как они есть, сырыми. Я уж точно не поэт».

Но он был поэтом, и это стихотворение – «Этапы на пути к свободе» 652, в сжатом виде выразило богословие его последних лет:

Этапы на пути к свободе

Дисциплина

Отправляясь на поиски свободы, прежде всего научись

Умению сдерживать разум и душу, чтобы желанья

И члены тела тебя не вели то туда, то сюда.

Целомудренны будут твои дух и плоть, ты полностью будешь покорен,

Ты будешь послушно искать цель, которая Им установлена.

Никто не познает тайну свободы иначе как через дисциплину.

Деяние

Отвага свершить не желанное, но должное,

Не застревать на возможном, храбро хватать реальное,

Не в бегстве мысли, но только в деянии – свобода.

Выйди из робкого сомнения в бурю событий,

Несомый лишь Божьим заветом и собственной верой,

И свобода со вздохом обнимет твой дух.

Страдание

Дивное преображение – сильные, ловкие руки

Связаны. В бессилии видишь ты конец

Своего дела. Но ты облегченно вздыхаешь и передаешь правое дело

Тихо и спокойно в более сильную руку и самого себя тоже.

Лишь на миг ты коснулся свободы –

И отдаешь ее Богу, чтобы он исполнил ее славой.

Смерть

Приди ныне, высший праздник на пути к вечной свободе,

Смерть, разбей тяжкие цепи и стены

Нашего кратковечного тела,

Чтобы наконец увидели то, что здесь не могли увидеть.

Свобода, тебя мы долго искали в дисциплине, деянии, страдании –

Умирая, мы узнаем тебя наконец в лике Божьем.

Под конец июля он послал Бетге «Разрозненные мысли».

...

Прошу тебя, извини эти несколько претенциозные «pensées». Это – обрывки несостоявшихся разговоров, и потому отчасти принадлежат тебе. Тот, кто, подобно мне, вынужден жить целиком в своих мыслях, наталкивается на глупейшую идею – записывать случайные соображения!

И вполне уместно, что одна из мыслей гласит: «Не бывает абсолютной серьезности без капельки юмора». Другой афоризм развивает тему – быть христианином значит не столько скрупулезно избегать греха, сколько отважно и активно творить волю Бога: «Суть целомудрия не в подавлении похоти, но в полном подчинении жизни единой цели. Без такой цели целомудрие смехотворно. А без целомудрия не будет и ясности и сосредоточенности». Последний афоризм в списке созвучен стихам о свободе: «Смерть – последний праздник на пути к свободе»653.