Читать книгу "Василий Шульгин. Судьба русского националиста - Святослав Рыбас"

Город был центром сербской церковной и культурной жизни, здесь размещалась резиденция сербского митрополита. С 1921 года он стал духовным центром и русского зарубежья. По приглашению сербского патриарха Димитрия из Константинополя сюда прибыло Высшее временное русское церковное управление за границей (в 1922 году преобразованное в Синод Русской православной церкви за границей) во главе с митрополитом Антонием (Храповицким). Как подробность быта отметим, что русские привезли с собой огромное количество книг, что привело в изумление местных обывателей.

Вообще в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (СХС), европейской окраине, к русским относились очень тепло. Здесь Василий Витальевич чувствовал себя почти как дома. В Белграде жили его сестра Павлина Витальевна Могилевская, мать расстрелянного в Одесской ЧК «Эфема», и отец Марии, генерал-майор Дмитрий Михайлович Седельников, инженер по образованию, служивший в техническом отделе Военного министерства королевства; в словенской Любляне жила сестра Василия Витальевича Алла с мужем профессором местного университета Александром Дмитриевичем Билимовичем. В сентябре 1924 года все родственники собрались по случаю венчания нашего героя с Марией Седельниковой. Ей было 25 лет, ему на 22 года больше.

История с венчанием была непростой. Шульгин все же испытывал чувство вины и угрызения совести. В его воспоминаниях это явственно ощущается. «Плывя по Дунаю, я осмысливал это путешествие. Мы ехали с тем, чтобы оформить наши отношения, обвенчавшись в Югославии. Развод мне дал с согласия Екатерины Григорьевны митрополит Евлогий в Париже. Она захотела только остаться Шульгиной, что и было исполнено. Конечно, не было никакой абсолютной необходимости в этом разводе. Все же им я причинял некоторые неприятности Екатерине Григорьевне и сыну Дмитрию. Да и Мария Дмитриевна не очень этого желала.

Отношения наши сложились удивительным образом. В Константинополе она пошла напролом, хотя я сказал ей и даже написал, что люблю ту, что умерла, и должен жить один. Она не обратила на это внимания и решила, что та забудется, и что хуже — ее возненавидела. Но мертвые сильнее живых, потому что они не могут себя защищать. Эта ревность к покойной поставила между нами тяжелую преграду. И много-много лет прошло, и надо было претерпеть многие испытания, чтобы Мария Дмитриевна, наконец, сказала мне:

— Я ошибалась, она хорошая.

Отношения у Марии Дмитриевны с Екатериной Григорьевной были легче, потому что они познакомились и даже подружились. Когда Екатерина Григорьевна покончила с собой, Мария Дмитриевна, горько рыдая, говорила:

— Это я ее убила…

Она желала повенчаться только ради своего отца, которого очень любила. Но я не был убежден, что Дмитрий Михайлович этого так желал ввиду того, что я на двадцать два года был старше его дочери, мы с ним были почти одного возраста. Однако на мое письмо, в котором я просил руку его дочери, он ответил очень сердечным согласием.

И вот мы приплыли в Белград, где поселились на несколько дней у Дмитрия Михайловича. Он жил с сыном и еще одним молодым человеком.

А брак совершился в городке Новый Сад. Этот городок находится ниже по Дунаю, против крепости, откуда некогда бежал во время войны генерал Корнилов. Церковь в Новом Саду была русская. Поручителями были брат Марии Дмитриевны Владимир Дмитриевич, полковник Петр Титович Самохвалов, Николай Дыховичный и кто-то еще. Дружкою была Зина, вдова полковника Барцевича, которая потом вышла замуж за брата Марии Дмитриевны»[457].

В метрических книгах русского православного прихода при часовне Святого Василия Великого в Епархиальном доме сербского православного епископа Бачского, в центре города Нови Сад, о венчании В. В. Шульгина записано:

«8/21 сентября 1924 года.

Жених: Потомственный дворянин Василий Витальевич ШУЛЬГИН, вторым браком, 46 лет.

Невеста: Дочь потомственного дворянина Мария Дмитриевна СИДЕЛЬНИКОВА, первым браком, 25 лет.

Поручители: Поручик Николай Лазаревич Дыховичный; поручик Борис Николаевич Бенар;

Полковник Петр Титович Самохвалов; Вольноопределяющийся Владимир Дмитриевич Седельников»[458].

Повенчав нашего героя, вернемся к «Тресту».

Шульгин вспоминал: «Врангель в „Трест“ не верил, но не мешал Климовичу возиться с ним. Связь была постоянная, и я увидел, что теперь настало время при помощи Климовича и „Треста“ найти моего сына. Благодаря Анжелине я знал, что он находится в доме для умалишенных в Виннице.

Я сказал Климовичу, что хотел бы воспользоваться тем приглашением, которое Якушев сделал в Берлине. Климович согласился мне помочь и запросил Якушева, готовы ли они принять меня. Ответ был утвердительный с добавлением: „Сделаем все, что можем“.

При решительном разговоре я спросил Климовича, как он оценивает опасность такого путешествия. Он сказал:

— Шестьдесят процентов за то, что вы вернетесь.

— А на сорок процентов я рискую, — добавил я.

На этом и порешили»[459].

Все-таки отчаянный человек Василий Витальевич! Его личность была в России известна если не всем читателям газет, то большинству. На что он надеялся?

С другой стороны, он был мистиком, а ведь ясновидящая Анжелина предсказывала, что он избежит опасностей. И главное — найти сына.

Правда, Анжелина предупреждала, что его-то он и не найдет.

Нет, в этом Шульгин ей не поверил и пошел наперекор судьбе.

Спустя много лет, уже в глубокой старости, отсидевший 12 лет во Владимирской тюрьме Василий Витальевич снова оказался под дружественной опекой советских чекистов, которые хотели использовать его в пропагандистских операциях. Как это происходило, поговорим позже, а тут скажем о Ляле. Отец почти нашел его.

Шульгин побывал в Виннице, но психиатрическая больница, где некогда содержался больной сын, во время войны была разрушена, все архивы сгорели, уцелело только больничное кладбище с номерами на безымянных могильных холмиках. Под одним из них лежал вольноопределяющийся Марковского полка Вениамин Шульгин. Можно представить, что испытал бедный отец, который всю жизнь, страшно рискуя, искал его.

Вскоре сопровождавшие его чекисты (с ними был даже начальник Владимирского областного управления Комитета государственной безопасности полковник В. И. Шевченко) разыскали пожилую даму, бывшего лечащего врача Ляли. Она рассказала немного, вполне определенно: «Это было очень давно, в 1925 году, но я запомнила вашего сына, потому что он был трудный больной. Он отказывался от пищи, и приходилось кормить его насильно. Эта операция так же болезненна для больного, как и для врача».