Читать книгу "Искушение фараона - Паулина Гейдж"

– Я хочу серьезно поговорить с тобой, царевич, – сказала она вслух.

– Проходи. Мы поговорим, пока мне делают массаж. Каса! Она покорно последовала за ним и за его слугой внутрь покоев, где Хаэмуас улегся на ложе, подав ей знак сесть в изголовье, так, чтобы он мог ее видеть. Каса капнул немного масла ему между лопаток и принялся разминать его все еще крепкую плоть. Нубнофрет же отвернулась в сторону, чуть закашлявшись.

– Хаэмуас, где Гори? – спросила она напрямик. Он закрыл глаза.

– Гори уехал в Коптос.

– А зачем Гори уехал в Коптос?

Хаэмуас вздохнул, потерся щекой о свою руку. Глаз он так и не открыл.

– Он считает, что Птах-Сеанк подделал свое донесение о родословной Табубы, подготовленное в Коптосе, которое я поручил ему составить, прежде чем принять окончательное решение о заключении нашего брака, и Гори поехал, как он считает, выяснять истинное положение дел.

– Он испросил твоего разрешения на эту поездку?

– Он даже не сообщил мне о своих намерениях. – Хаэмуас открыл глаза. Он смотрел на Нубнофрет напряженно и выжидательно. – Он стал в последнее время недопустимо дерзким, вышел из повиновения и абсолютно утратил контроль над собой. Один раз я уже наказал его за то, что он позволил себе обвинить Табубу в двуличности, теперь же я вижу, что, когда он вернется, мне придется наказать его еще раз.

Веки его вновь опустились, но причиной тому, как поняла Нубнофрет, были вовсе не усталость или нежелание смотреть на нее. Массаж оказывал на него возбуждающее действие. «Как ты переменился, муж мой, – думала она, охваченная жарким ужасом. – Ты превратился в совершенно незнакомого, непредсказуемого человека, и никто из нас не в состоянии узнать в тебе прежнего Хаэмуаса. Словно какой-то демон тайком пробрался к тебе темной ночью и выкрал твою душу – ка, вложив на ее место нечто страшное и непонятное. Если бы ты сейчас меня обнял, мне кажется, я обмерла бы от испуга».

– Я уезжаю, Хаэмуас, – произнесла она спокойным голосом.

Стоило ей сказать эти слова, как мышцы у него на спине напряглись, он резко вскинул голову, в глазах его вновь светилась мысль.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что я уезжаю в Пи-Рамзес и не спрашиваю на свой отъезд твоего разрешения. На моих глазах наша семья распалась, домашние устои подорваны, мой авторитет медленно, но неумолимо принижается, а эта история с Гори стала последней каплей. О его отсутствии даже прислуга узнала раньше меня, что мне совершенно не по нраву. Что же касается Гори, ему вовсе не свойственно по всяким пустякам терять контроль над собой, и тебе это отлично известно. Какая бы причина ни подтолкнула его на столь отчаянные действия, уж будь уверен, она достойна твоего внимания, а его душевное состояние должно интересовать тебя не в последнюю очередь. Тогда как ты думаешь лишь о наказании. Он твой единственный сын, твой наследник, ты же отрекаешься от него.

Хаэмуас пристально смотрел на нее, и теперь – она могла в этом поклясться – в его взгляде читалась неприкрытая враждебность.

– Я запрещаю тебе покидать этот дом, – сказал он. – Что начнут говорить в Мемфисе, если ты уедешь? Что мое слово ничего не значит для собственной жены. Нет, Нубнофрет, об этом не может быть и речи. Нубнофрет поднялась.

– Управлять слугами, распоряжаться на пирах и развлекать твоих гостей вполне сможет Табуба. – Она произнесла эту фразу ровным и спокойным тоном, тогда как на самом деле ей хотелось кричать, наброситься на него с кулаками, расцарапать ногтями его покрасневшее лицо. – А я вернусь лишь в том случае, если ты сам пошлешь за мной, лишь в том случае, если по-настоящему почувствуешь, что нуждаешься во мне. Я прошу тебя только об одном, царевич, – не разрешай Табубе занимать мои покои.

– Но ты не можешь просто так уехать! – вскричал он, поднимаясь с ложа. – Я не даю тебе своего разрешения!

В ответ она холодно поклонилась.

– У тебя есть войско, Хаэмуас, – сказала она. – Прикажи стражникам задержать меня, если у тебя хватит на это смелости. Ни при каких иных обстоятельствах я не останусь под крышей этого дома.

Руки у него сами собой сжались в кулаки, грудь вздымалась от гнева, но более он не произнес ни слова. А она уже повернулась и медленно выходила из комнаты. На пороге она не оглянулась.

Вскочив на ноги, Хаэмуас стоял посреди комнаты, не зная, что предпринять. Его первым движением было послать за Амеком и приказать ему задержать Нубнофрет, однако он понимал, что, единожды отдав столь жесткий приказ, впоследствии он уже не сможет его отменить.

– Одеваться! – приказал он Касе, который тотчас бросился исполнять волю своего господина. От волнения руки его дрожали и непослушные пальцы плохо справлялись с застежками. Хаэмуас без жалоб выносил медлительность своего слуги, и когда все было готово, не говоря ни слова, вышел.

Табуба у себя в комнате диктовала письмо, которое записывал один из младших писцов, состоявших в услужении у Хаэмуаса. Он усердно выводил символы и знаки, сидя на полу у ее ног. Табуба встретила царевича радостной улыбкой, на которую он не ответил. Вместо этого он рявкнул писцу:

– Убирайся!

Тот живо собрал свои вещи, торопливо поклонился, и вскоре его уже и след простыл. Хаэмуас захлопнул дверь и стоял, прислонившись спиной к стене. Он тяжело дышал. Табуба подбежала к нему.

– Хаэмуас, чем ты расстроен? – спросила она, и, как всегда, при одном лишь звуке ее голоса, при первом же прикосновении ее пальцев напряжение спало.

– Все дело в Нубнофрет, – признался он. – Она решила покинуть меня и уехать в Пи-Рамзес. Слуги уже собирают ее вещи. Видимо, она не нашла в моем доме достаточной поддержки. – Он в задумчивости поглаживал Табубу по волосам. – Табуба, я стану посмешищем для всего Египта.

– Нет, дорогой мой, – успокаивала она мужа. – Твоя репутация безупречна. Люди будут говорить, что это я околдовала тебя и тем самым оттолкнула Нубнофрет. Они станут винить меня, а мне все равно. Возможно, это правда. Возможно, я сделала не все, что было в моих силах, чтобы быть добрее к Нубнофрет.

– Табуба, я не хочу, чтобы сейчас ты проявляла свое добронравие! – воскликнул он. – Я не хочу твоей доброты и всепрощения! Ты должна обвинять Нубнофрет, ведь она была с тобой так высокомерна, так неприветлива и заносчива! Ты должна винить Гори – ведь он отправился в Коптос, чтобы уничтожить тебя! Ну почему ты все время так невыносимо добра ко всем?

– Он хочет меня уничтожить? – переспросила она, расхаживая взад и вперед по комнате, а потом остановившись перед мужем и устремив на него взгляд, полный сомнений и подозрений. – Мне известно, куда он уехал, до меня дошли обрывки болтовни, что ведут между собой слуги, но оказывается, у него столь черные намерения?

Хаэмуас с трудом отлепился от двери и, покачиваясь, шагнул вглубь комнаты. Он смог добраться только до ее туалетного столика и тяжело опустился на сиденье, стоявшее перед ним.