Читать книгу "Искушение фараона - Паулина Гейдж"

Бог отступил. Хаэмуас думал только о собственном дыхании. Надо втянуть в себя воздух, ненадолго задержать его в легких, затем вытолкнуть наружу. Из темноты все время доносилось шуршание и возня павианов. Хаэмуас лихорадочно пытался сообразить, какого именно ответа ждал от него Тот. «Каков мой грех? Каков? Я честно служил, – думал он с недовольством. – Я страдал. Что еще могут они требовать от меня?»

– Я не могу понять, каков мой грех, – сказал он наконец. – Ибо не верю, что этот грех вообще существует. Я выполнил все, что было поручено мне богами, и не покладая рук старался во всем им угождать. Что же я упустил?

Тот задумчиво кивнул, и его длинный клюв взмахнул над самым лицом Хаэмуаса. За его спиной павианы подняли громкий гомон, они что-то бормотали словно бы недовольно, потом все же успокоились.

– Невыполненные обеты, принесенные жертвы и заклинания, еще ждущие своего часа, – раздумчиво произнес бог, – все это не имеет ни малейшего касательства к безбрежному темному морю неуемной духовной гордыни, что покоится на самом дне твоей души. Долг, что ты исполнял, ничуть не замутил его спокойствия. Твои страдания не всколыхнули его мрачных волн. Ты по-прежнему веришь, что за честное исполнение своих духовных обязанностей тебе положена награда, будь то прощение или избавление от страданий, которые до сих пор ты считаешь незаслуженными. За долгие годы ты научился лишь презрению, царевич.

Наступило молчание. Хаэмуас, все еще в гневе, вглядывался в темноту. Но вот бог сделал какое-то движение.

– Скажи мне, Хаэмуас, – спокойным голосом начал он, – хочешь ли ты получить еще одну, последнюю возможность изменить прошлое, сделать так, словно не было всех этих ужасных событий, изменить собственные воспоминания? Захочешь ли ты пойти на это? Подумай хорошенько. Способен ли ты извлечь урок из прошлого, стереть из памяти все, что было?

Хаэмуас уставился на него. Бог неподвижно стоял перед ним, и лишь хохолок белых перьев чуть подрагивал в ночном воздухе. Его крошечные черные глазки горели живым огнем и даже каким-то странным весельем. В пристальном взгляде Тота он читал что-то еще, нечто скрытое, тайное, не ведающее жалости. «Он смеется надо мной, – в отчаянии думал Хаэмуас. – Здесь что-то кроется, какой-то выход, некий путь к спасению, но я не понимаю, что именно».

– Ты уготовил мне еще одно мучение, – сказал он через несколько минут. – Это какая-то новая ловушка.

Откинувшись на подушки, он закрыл глаза. Возвратиться… Чтобы все было так, словно он никогда не отрезал острым ножом никакого Свитка от мертвой руки неизвестного человека. Стереть ужасные воспоминания, сделать так, чтобы Гори был сейчас наследным царевичем, семейным человеком, честно исполняющим свой долг и наслаждающимся законными благами при дворе Рамзеса, дожившего до дряхлости, но все еще не подвластного смерти, чтобы Шеритра повстречала достойного человека, способного оценить ее исключительность, чтобы они с Нубнофрет мирно старели бок о бок, исполненные взаимного уважения… Грудь у него сдавило, и он кивнул.

– Говори, – сказал он.

Он открыл глаза. Тот стоял перед ним со Свитком в руках – с проклятым, ужасным Свитком, что долгие годы пролежал нетронутым в ларце Хаэмуаса.

– Даю тебе силы на один час, – сказал бог. – Верни этот Свиток, Хаэмуас, в далекое прошлое, в то время, когда сам ты был значительно моложе, в тот день и час, когда ты гостил на торжественном обеде у фараона в Пи-Рамзесе. Ты говорил тогда со своим другом Веннуфером. Ты ведь помнишь тот день, не так ли? Отправляйся туда, возьми с собой Свиток, и посмотрим, что будет. А я подожду тебя. На Последнем суде времени не существует.

Хаэмуас взял в руки Свиток. Взял в первый раз за последние двадцать лет, и все же ощущение показалось ему знакомым – знакомым и ужасным. Нахлынули воспоминания, воспоминания о Табубе, о его страсти к ней, о собственной слепоте, о том, как распалась на части его личность.

– У меня не хватит сил, – прошептал он. – Тело мое…

Но внезапно до его слуха донеслись громкие пьяные выкрики, пение, резкие звуки музыки, заглушающие гомон гостей, собравшихся в огромном зале в Пи-Рамзесе, нос его учуял запах вина, потных человеческих тел, сваленных грудами цветов. Все это находилось от него неблизко и было словно размытым, но стоило ему сосредоточиться, собрав последние силы, как звуки стали громче, очертания – четче, и вот сам он уже стоит внутри пиршественного зала, у двери. За поясом у него Свиток. «У меня есть один час – так сказал бог».

Он в тревоге всматривался в фигуры обнаженных, извивающихся в танце плясуний, в лица смеющихся гостей, в слуг, что ловко пробирались сквозь толпу, умело балансируя подносами, на которых дымились блюда с угощениями. «Где я? – думал он. – Куда я попал? Откуда пришел? Что я делал?» И вдруг у дальнего входа он заметил Веннуфера. Лицо его, чуть напыщенное, было серьезным. Он о чем-то увлеченно беседовал с красивым мужчиной высокого роста и крепкого сложения, его смуглое, гордое лицо было по-праздничному загримировано, на груди блестели яркие драгоценные украшения. «Это я? – подумал он, изумленный. – Неужели было время, когда я был таким уверенным в себе, таким властным и красивым?»

И он стал пробираться в противоположный конец зала. Казалось, никто не замечал его, хотя он знал, что из одежды на нем всего лишь набедренная повязка и пояс. Вскоре он уже стоял перед этим сильно надушенным, смуглым незнакомцем. В ту самую секунду, когда этот человек, не глядя, протянул слуге чашу, Хаэмуас коснулся его руки. И тотчас понял, какую ловушку расставил ему бог, понял и пришел в ужас, а человек, воплощавший в себе его молодую ипостась, уже поворачивался к нему. Но было поздно.