Читать книгу "33. В плену темноты - Гектор Тобар"

Марта намного миниатюрнее и старше Сюзаны, а еще она более серьезна и строга. Обе женщины знают друг друга уже несколько лет, в течение которых Йонни мечется между двумя домами. Сюзана впервые увидела Йонни в доме его супруги и в разговоре с Мартой обмолвилась, что ищет кого-нибудь, кто бы помог ей починить кое-что из мебели. «Вон ту мебель сделал безобразный мерзкий человек, с которым я живу, мой муж, – ответила Марта. – Господи, как же он мне осточертел». При этих словах из соседней комнаты показался сам Йонни, которого, по выражению Сюзаны, держали здесь как «в тюрьме». Марта поведала, что много лет страдает оттого, что благоверный волочится за каждой юбкой. Сюзана же тем временем подумала, что мужчина совсем не безобразный, а даже наоборот. В грустной улыбке хозяина дома таилась некая хитрая игривость, а соблазнительный взгляд мужчины говорил, что Йонни жаждет открыть гостье свою душу прямо сейчас, как только подвернется подходящий момент и они останутся наедине.

«Я привела его к себе домой, – рассказывала Сюзана, – накормила, а потом мы немного занялись любовью». Мебель он так и не сделал. Теперь эта история звучала как легкий комический пролог к трагедии о том, как один мужчина, который слишком любил женщин, оказался погребенным под завалом на шахте «Сан-Хосе». Когда Марта узнала о случившемся от любовницы своего супруга, она лишь холодно ответила: «Ты сделала все, что могла, а теперь начинается моя роль. Пойди-ка и принеси мне свидетельство о браке». Libreta de matrimonio, то есть свидетельство о браке, – это своего рода пропускной билет, без которого не сунешься ни в какие государственные учреждения и прочие места, куда могут пустить только законную супругу (например, в больничную палату или в морг). Этот документ находился среди вещей Йонни в доме Сюзаны.

Сюзана послушно доставила свидетельство о браке своего любовника, и обе женщины отправились в больницу.

В автобусе, в котором Кармен Берриос возвращалась домой, радио играло на весь салон, заставляя пассажиров слушать зажигательные мексиканские ритмы. Кармен целый день провела со своим отцом и направлялась домой, чтобы приготовить ужин для мужа Луиса Урсуа и детей, которые должны быть дома к половине десятого. Внезапно звуки аккордеона прервал голос диктора. «Внимание, внимание! Экстренное сообщение, – в голосе ведущего звучала еле сдерживаемая радость оттого, что ему выпал редкий случай сообщить слушателям сенсацию. – Трагедия на шахте “Сан-Хосе”!» Далее последовал очень скупой рассказ о том, что стряслось, после чего музыка заиграла снова. Кармен на всю жизнь запомнит этот жестокий и странный контраст между задорной народной мелодией и сообщением, из которого следовало, что ее мужа, возможно, уже нет в живых.

– Что там сказали? – спросила она у водителя.

Если начистоту, Кармен не знала точно, где именно работает Луис. Несколько месяцев назад он поменял работу, и она еще не была на его новой шахте. А вдруг он работает совсем в другом месте, а не на той шахте, о которой сказали по новостям? Это на некоторое время стало для нее источником надежды.

– Вы можете переключить на другую станцию? – попросила она водителя. – Может, там будет больше информации…

– Не думаю, – ответил водитель. – Это ведь было экстренное сообщение. Подождите, возможно, позже скажут что-нибудь.

Приехав домой, Кармен прослушала еще несколько сообщений по радио, в которых говорилось о раненых и даже погибших горняках. Сомнений не оставалось: трагедия произошла именно на той шахте, где работал Луис. «Это был полный ужас, и главным образом потому, что мы не знали, чему верить, а чему – нет», – вспоминала Кармен. На часах в гостиной было 9:30, а мужа все еще не было дома. Сын и дочь, оба студенты колледжа, сидели по своим комнатам и делали уроки, не задаваясь вопросом, почему их не зовут к столу. В половине одиннадцатого Кармен пригласила детей в гостиную на семейный совет и сообщила тревожные новости. Она включила радио, и там как раз передавали, что в больницу Сан-Хосе-дель-Кармен в Копьяпо начали поступать первые раненые. Однако Кармен решила сначала поехать на шахту, чтобы удостовериться, был ли муж на шахте во время обвала. Подруга дочери отвезла ее туда, воспользовавшись GPS, так как тоже никогда там раньше не бывала и не знала точного направления.

По дороге через зловещую ночную пустыню, мимо черных теней скалистых гор, Кармен вспоминала свой недавний сон, в котором Луис оказался в заточении под землей. В том сне его спасли и он выехал на поверхность в автобусе. Наконец машина свернула с шоссе, проехала еще немного, и вскоре путешественницы очутились перед главными воротами в шахту, которая сверкала яркими фонарями. Перед будкой охраны Кармен вышла из машины на холодный ночной воздух. На часах было уже около полуночи.

Моника Авалос, жена бригадира и помощника начальника смены Флоренсио Авалоса, была вечером дома. Семья жила в небогатом квартале Копьяпо. Моника занималась тем, что ушивала джемпер своего шестнадцатилетнего сына и одновременно готовила суп. Флоренсио – большой любитель супа, и сегодня она приготовила исключительно наваристый говяжий суп, именно такой, как он любит. Запах вкусной еды заполнял всю гостиную и маленькую примыкающую к ней столовую, в которой вся семья – она сама, Флоренсио и двое их сыновей – ежедневно собиралась на ужин. Телевизор и радио были выключены – Моника не любит, когда в доме шумно, – а сыновья были у себя в комнатах. Большие настенные часы в гостиной тикая отмеряли время, подбираясь к половине десятого, когда Флоренсио должен вернуться. Ближе к этому времени она начнет накрывать на стол. В Южной Америке это вполне обычное время для вечерней трапезы.

Вдруг раздался телефонный звонок. Это была ее сестра.

– Послушай, – сказала она. – Я не хочу тебя пугать, но на шахте произошла авария. И, по всей видимости, очень серьезная. На шахте «Сан-Хосе», где работает Флоренсио. Он уже пришел домой?

– Еще нет, но вот-вот должен прийти.

На этом они закончили разговор. Наступила половина десятого, а Флоренсио еще не пришел. Потянулись долгие тревожные минуты ожидания. Внезапно Моника поймала себя на мысли, что не помнит точного названия шахты, где работает муж. Неужели «Сан-Хосе»? Он вроде называл имя другого святого. Антонио?.. Или Иосиф? С этими мыслями она бродила вверх и вниз по лестнице в каком-то маниакальном трансе, глядя на то, как стрелки часов уползали все дальше от половины десятого. Внезапно в гостиную вбежал ее восьмилетний сын, который смотрел в своей комнате телевизор. Флоренсио часто разговаривал с ним о работе, и поэтому мальчик в точности знал название шахты. Ребенок ворвался в комнату и закричал: «Мама! Наш папа умер! Наш папа умер!»

– Ничего подобного! – ответила мать. – С чего ты это взял?

– Не ври мне! – не унимался сын. – Это сказали по телевизору!

Поднявшись в комнату младшего сына, Моника упала в обморок прямо перед телевизором. Ее старший сын, Сезар Алексис, которого все называли Але, бросился приводить ее в чувство, внезапно взяв на себя роль главы семейства. Ему шестнадцать лет, – столько же было ей самой и Флоренсио, когда она забеременела. В эту трудную минуту он неожиданно повел себя спокойно и уверенно, словно копируя отца.