Читать книгу "33. В плену темноты - Гектор Тобар"

Наконец под вечер в надвигающихся сумерках Пинилья снова повел группу людей внутрь. С ним были Пабло Рамирес и еще двое управляющих.

Они поехали вниз на пикапе и успешно преодолели несколько витков спирали, как вдруг на отметке 450 увидели трещину в пять сантиметров, которая рассекла поперек весь пол туннеля. Хваленая «крепкая» диоритовая порода раскололась, да так, как Рамирес раньше и не видывал. Одного взгляда хватило, чтобы понять, насколько плохо обстоят дела. Они проехали чуть дальше, освещая дорогу фарами. Мужчины ждали, что вот-вот наткнутся на обычный завал, но вместо этого на отметке 320, на расстоянии четырех с половиной километров от входа в туннель, на их пути возникло неожиданное препятствие: перед их взором предстала плоская серая скала, которая полностью, сверху донизу, перекрыла Пандус. До этого момента Рамирес считал, что готов к любым аварийным ситуациям, но такого он и представить себе не мог – будто кто-то взял да и разрезал туннель поперек острым ножом. Шахтеры вышли из пикапа и молча остановились перед огромной каменной глыбой, которой по определению здесь быть не должно.

– Cagamos, – сказал один из шахтеров, невольно повторив слова, сказанные людьми по другую сторону этой же скалы, но только на 450 метров ниже. – Мы в полном дерьме.

Рамирес, который всегда был уверен, что сможет справиться с любой проблемой, которая только возможна на шахте, внезапно почувствовал свою полную беспомощность. Он осознал, что никто – ни он, ни его начальство – не сможет прийти на помощь попавшим в беду шахтерам. Подумать только – тридцать три человека обречены на верную гибель. Остается надеяться лишь на вентиляционные шахты, но спуститься по ним сможет только специально обученный отряд полиции со скалолазным снаряжением.

Карлос Пинилья в своей белой каске управляющего растерянно стоял перед глухой каменной стеной. Он самый большой начальник на шахте «Сан-Хосе», резкий и вспыльчивый босс, который бросил своих подчиненных на произвол судьбы, поспешно покинув шахту прямо перед обвалом. Слезы покатились по его щекам. «Обычно Пинилья ведет себя как бесчувственный мужлан, которого ничем не проймешь, – позже расскажет Рамирес. – Но в тот момент даже он не смог сдержать слез».

«Я думал, нет, я даже был уверен в том, что многие из них уже погибли», – признается потом Пинилья. В час сорок пять, когда произошел обвал, грузовик с людьми как раз должен был подниматься наверх на обеденный перерыв, а механики, работающие по контракту, вообще не должны были находиться на шахте в это время, – они почти наверняка тоже ехали в том грузовике на обед. Пинилья представил, что все они погребены под этой огромной глыбой, и в голове у него пульсировала только одна мысль, которая не давала ему покоя: «Я тот самый сукин сын, который оставил их там внизу».

Мужчины вернулись наверх, где их уже ждали владельцы шахты – Марсело Кемени и Алехандро Бон, тоже в белых касках. Делать нечего – надо звать на помощь. Для этого Марсело и Алехандро пришлось сесть в машину и отправиться вниз, в сторону шоссе, где ловит мобильный телефон. На шахту проведен обычный телефонный кабель, но по какой-то причине владельцы решили, что лучше звонить по мобильному. На часах уже было семь двадцать две, а значит прошло более пяти часов после аварии, когда хозяева шахты «Сан-Хосе» впервые связались с властями и сообщили им о происшедшем.

Сначала Кемени и Бон позвонили в местную пожарную охрану, потом в управление Национальной службы по вопросам геологии и горнодобывающей промышленности, и наконец – в отдел чрезвычайных ситуаций Министерства внутренних дел, под началом которой находится полиция и национальная служба безопасности. Уже через час на шахту приехали шесть человек из отряда особого назначения чилийской полиции (на испанском это спецподразделение называется GOPE) со скалолазным снаряжением. Они отправились вниз по Пандусу на пикапе, но на отметке 450 пробили колесо, влетев в ту самую новую расселину в полу. Карлос Пинилья и Пабло Рамирес, ехавшие следом на другом пикапе, заметили, что за это время трещина увеличилась вдвое.

Если полиция узнает, что трещина появилась только сегодня и за последние пару часов стала шире, то поймет, насколько критично положение на шахте, и может прекратить спасательные работы. Поэтому Пинилья, улучив момент, пока спасатели меняли колесо, украдкой взглянул на Рамиреса и приложил палец к губам как знак молчания. Рамирес понял его: нельзя, чтобы кто-то узнал об этой растущей трещине внутри горы, которая неумолимо свидетельствует о том, что очень скоро случится новый обвал.

Время шло, тридцать три человека по-прежнему были заперты за каменной стеной и клубами пыли, а руководство компании «Сан-Эстебан» все еще не решалось обзвонить родственников попавших в беду шахтеров. По словам одного правительственного чиновника, на многих шахтах первое желание управляющих – это как можно дольше умалчивать о происшествии. Руководство могло еще в три часа дня позвонить и сообщить, что, мол, на шахте авария и нам требуется время, чтобы вызволить оказавшихся в западне рабочих, так что к ужину их не ждите. А в семь часов вечера они могли бы еще раз перезвонить и сообщить, что ситуация серьезнее, чем они предполагали, что они не знают, когда удастся их спасти, но, насколько им известно, все живы и в безопасности. Однако прошло уже целых восемь часов после аварии, вечер четверга начал постепенно переходить в утро пятницы, а руководство компании все еще хранило молчание о трагедии. Родственники угодивших в ловушку шахтеров: их жены, матери, отцы, дочери и сыновья в Копьяпо и в других городах вдоль всего узкого чилийского хребта, впервые узнали об аварии на шахте «Сан-Хосе» из тревожных, неясных и неточных новостных хроник по радио и телевидению.

Первым из близких, кому удалось узнать более-менее точные сведения о том, что конкретно произошло на шахте, стала женщина, которая не значилась ни в каких официальных бумагах компании и которая даже не имела юридического права на получение какой-либо информации. Это была Сюзана Валенсуэла, пышнотелая, розовощекая и жизнерадостная любовница Йонни Барриоса.

Зять Сюзаны работает на шахте в Пунта-дель-Кобре, на выезде из Копьяпо. Об аварии он узнал, когда услышал, что на шахту «Сан-Хосе» требуются люди для спасательных работ. Он позвонил своей супруге, а та в свою очередь уже в семь часов вечера стояла перед домом, где жил Йонни с ее сестрой, Сюзаной.

– Йонни дома? – спросила она.

– Еще нет, – ответила Сюзана.

Сестра тут же набрала номер мужа, и тот сообщил Сюзане, что около двух часов дня на шахте произошел серьезный обвал и все, кто там был, оказались похоронены заживо, без малейшего шанса на спасение.

«Он так и сказал: «похоронены заживо», – вспоминала потом Сюзана. – Люди, которые работают на шахте, просто так подобные вещи не говорят. Поэтому я пришла в полное отчаяние».

Вместе с сестрой Сюзана направилась в местное отделение полиции к строгим и неподкупным чилийским карабинерам. В полиции ничего не знали о происшествии, но за то короткое время, пока там были Сюзана и ее сестра, к полицейским, по всей видимости, поступила какая-то информация, и на глазах женщин из участка выдвинулось несколько машин по направлению к «Сан-Хосе». Карабинеры посоветовали женщинам отправляться в больницу, но перед этим сеньоры забежали к Марте, супруге Йонни.