Читать книгу "Письмо дяде Холмсу - Валерий Гусев"

В общем, весело было. То снегом нас окатит, то лыжа под снегом за корягу зацепится, то испуганный заяц в глубине леса мелькнет, то лисичка в рыжей, почти красной, шубке покажется.

– Леший! – вдруг вскрикнул Алешка и показал лыжной палкой.

Мы замерли.

Точно – от основной тропы убегала в глубь леса узкая тропка, и на развилке молча стояла какая-то загадочная фигура с клюкой в сучковатой руке.

Мы пригляделись. Это было что-то вроде снежной бабы, но утыканной еловыми ветками – что-то такое лохматое и сучковатое. На голове – старая зимняя шапка, вместо носа – еловая шишка. А руки и ноги – кривые коряги. А клюка будто указывает дорогу в самую чащу.

Мы подошли поближе. Вблизи эта фигура казалась уже не страшной, а смешной. Тем более что рядом с ней торчала из снега деревянная лопата, на совке которой частично сохранилась сделанная угольком надпись: …ляна сказок».

– Что за «ляна»?

– «Поляна», – догадался Алешка. – «Поляна сказок». Посмотрим?

– А Шнурки? – напомнил я.

– Шнурки не убегут, – резонно заметил Алешка. – Пошли.

И мы свернули на боковую тропку. Она повиляла меж деревьев и – удивительно – стала пошире и поплотней. Хорошо утоптанная стала, будто по ней рота солдат прошла. Строевым шагом.

– Вон еще, – сказал Алешка почему-то шепотом. – Фигура.

Фигура тоже была не страшная – Снеговик с метлой, с дырявой кастрюлей на голове.

Мы им полюбовались и пошли дальше. И вскоре уже вертели головами по сторонам – будто попали в сказочное царство снежных фигур.

Это было здорово! Тем более что они все – не очень ладно слепленные, смешные – были узнаваемы: старые верные друзья из новогодних сказок. Вот отважная девочка Герда на олене. У него красивые рога из сучковатых веток. Вот Заяц возле ледяной избушки. Вот толстячок с пропеллером за спиной. Снегурочка, Серый волк.

А вот… Небольшая, очень красивая опушка, а на краю ее – избушка на курьих ножках. Самая настоящая, на пеньках. Такая настоящая, что мы даже притормозили немного – так и казалось, что вдруг как выскочит из нее седовласая Баба-яга с помелом, вскочит в деревянную ступу и помчит в ней над лесом по своим вредным делам.

– Зайдем? – шепнул Алешка. – Без спроса. – Он воткнул лыжные палки в снег. – Давай, Дим, говори.

– Что говорить? Кому?

– Кому-кому? Избушке. Что положено, то и говори!

Алешка, похоже, в самом деле в сказку попал. Дитя доверчивое.

Я улыбнулся и начал:

– Избушка, избушка, стань к лесу…

– Подожди! – Алешка даже взвизгнул. – Тебе что Митёк написал? Забыл?

– Ничего он мне не писал, – я растерялся.

– В рукописи. Помнишь? Надо сначала себя по затылку постучать. Три раза, посильнее.

– А! – Я тоже вспомнил этот загадочный совет на отдельной странице рукописи. – Только не постучать, Леха, а почесать.

– Ну, давай! – Страшно интересно ему было.

А мне весело. Я сдвинул шапку на нос, поскреб затылок и, завывая на весь лес, произнес:

– Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом!

– Давай! – крикнул ей Алешка. – Поворачивайся!

И, честное слово, я бы не удивился, если бы эта избушка в самом деле заскрипела своими пеньками и повернулась вокруг оси. Но она даже не дрогнула.

– Не сработало, – удивился Алешка. – Может, Дим, все-таки надо не почесать репу, а постучать по ней? Лыжной палкой.

– Щаз! – я даже шагнул в сторону и едва не запутался в лыжах. – Давай лучше тебе постучим.

– Обойдешься! Я лучше сам попробую. – И Алешка тоже проделал всю операцию с почесыванием и завыванием. И с таким же результатом.

– Замерзла она, что ли? – пробормотал он. И вдруг просиял: – Дим! Я понял! Знаешь, почему она не поворачивается к лесу задом? Потому что она и так стоит к нам передом!

Как мы не сообразили? Избушка действительно стояла к нам дверью и небольшим окошком рядом с ней. Вместо стекла в окошко была вставлена синеватая льдинка. В которой отражалось солнце, и казалось, что в избушке приветливо светит огонек.

Да, огонек… Приветливый… Но избушка-то, по всем приметам, Бабы-яги.

Я еще раз почесал свою репу – и на меня стали загадочно действовать всякие сказки. На сказочной «ляне».

– А! – сказал Алешка. – Пошли! Я нечисть не боюсь!

Я – тоже. Наверное… Так мне кажется… Или не так?..

А вот и не так!

Мы скинули лыжи, прислонили их к бревенчатой стене. Я смело подошел к двери, потянул ее за ручку. Дверь протяжно заскрипела… И вдруг в глубине избушки раздалось что-то вроде короткого хриплого вскрика. И прямо на нас вылетела громадная черная ворона.

Мы отшатнулись и чуть не попадали от страха. От неожиданности, я хотел сказать.

Ворона сделала круг над опушкой, уселась на верхушке самой большой ели и, склонив к нам голову, принялась хрипло каркать, как заведенная, широко распахивая клюв и растопыривая крылья.

– У, зараза! – Алешка слепил снежок и запустил его в ворону.

– Дур-рак! – отчетливо произнесла она, сорвалась с ветки и исчезла в лесу.

Дверь в избушку тем временем сама собой лениво захлопнулась. Мы перевели дух.

И дальше уже действовали осторожнее.

– Тихонько, Дим, – предупредил Алешка. – Там еще, небось, какой-нибудь черный кот ученый.

Я снова подошел к двери, распахнул ее и отпрыгнул в сторону. Никто на этот раз не выскочил, не выпрыгнул. Ни черный кот, ни ученый.

В избушке было пусто. И сумрачно, через льдистое окошко пробивался слабый свет.

Возле стены – небольшая печка, такая же «буржуйка», как у Митька в кабинете; рядом с ней сложены дрова. Посреди стол, на нем закопченный чайник и свеча в майонезной баночке. По краям стола – лавки из толстых досок. Вот все. Да, а у окна – какая-то кривая железяка вроде ручки, которой заводили старинные автомобили. На конце железяки, уходя в пол, сидела ржавая шестеренка с большими зубьями.

Возле печки – деревянная ступа, в ней помело. Прямо казалось, что Баба-яга на минуточку вышла. И сейчас вернется и с нами разберется.

Это мы еще посмотрим!

Мы сняли рюкзаки с припасами и накрыли стол. Сейчас из-за печки выбежит мышка и попросит ложечку кашки писклявым человеческим голосом.

Алешка тем временем обследовал помещение. Пошарил на полке – обнаружил спички, соль и сахар в баночке.

– Голодновато ей тут, – сказал он про Бабу-ягу. – А это что за фиговина?

Алешка подошел к странной рукоятке, осмотрел ее, потрогал.

– Это, Дим, наверное пусковое устройство к ступе. Для запуска ее в полет. Садись!