Читать книгу "Ловушка страсти - Джулия Энн Лонг"

— Вообще-то я неравнодушен к шлюхам…

Ее голова резко дернулась, словно от порыва ветра. Глаза Женевьевы стали огромными, темно-синими, почти лиловыми. Ее челюсть отвисла, и нижняя губа задрожала от ужаса или…

— К… шлюхам?

Она выдавила слово с таким отвращением, словно только что вдохнула дым горькой сигары.

Герцог чуть отпрянул и тревожно расширил глаза.

— Прошу прощения, я хотел сказать— к лошадям. Честное слово, мисс Эверси, — пробормотал он. — Что вы теперь можете подумать обо мне? — Он печально покачал головой. — Лошади. Такие животные с копытами, на которых можно скакать, делать на них ставки, вспахивать поле, запрягать в фаэтон и мчаться на головокружительной скорости.

Они продолжали идти, а Женевьева все смотрела на него. Огромные глаза сузились, они словно сверлили герцога проницательным синим лучом.

— А со шлюхами всего этого делать нельзя? — мягко спросила она.

Очередь герцога вздрогнуть от неожиданности. Усилием воли он заставил себя закрыть рот.

И вновь он видел перед собой лишь аккуратный профиль Женевьевы. Но когда уголки ее бледных губ сжались, он заметил ямочку. И теперь он был уверен, что она с улыбкой вступила в борьбу с ним.

Его сердце забилось быстрее.

— Возможно, это азбучная истина, — покорно произнес он, — но вряд ли какая шлюха согласится быть запряженной в плуг.

И герцог с восхищением увидел, как Женевьева с улыбкой проиграла битву.

Сначала улыбка появилась лишь в уголках губ и через мгновение осветила все ее лицо, словно рассвет. Лицо девушки переменилось. Нет, скорее, оно в этот момент стало настоящим, озаренным внутренним светом.

У нее были ямочки на щеках, чуть заостренный подбородок, элегантные скулы. Лицо в форме сердечка, с мягкими очертаниями, очень живое. Она вея светилась дерзким озорством.

В этот миг перед герцогом стоял совсем другой человек. Пораженный, он смотрел на нее.

И вот улыбка исчезла, слишком быстро, как и положено рассвету, и Женевьева вновь замолчала.

И тут герцог понял нечто важное: что-то или кто-то заставил этот свет покинуть глаза Женевьевы Эверси. И до этой самой минуты он шел и разговаривал лишь с пустой оболочкой.

Поразительное открытие.

И возможно, очень полезное.

К ним уже направлялся Гарри в сопровождении Миллисент.

— Женевьева, тебе надо увидеть, как свет падает на развалины. Мне это напоминает Каналетто, которого мы все так любим!

Гарри и Миллисент посмотрели на герцога и вежливо улыбнулись. Он знал, что Каналетто был итальянским живописцем, но ему было все равно.

— Развалины впереди, — заверил его Гарри, а Миллисент живо кивнула.

Словно пройти небольшое расстояние для него немыслимый труд.

«Развалины впереди». Герцог раздумывал, не окажутся ли эти слова пророческими, когда они поднимались по склону холма.

В этот день он больше не разговаривал с Женевьевой Эверси наедине.

Глава 5

Герцог съел легкий ужин в своей комнате. Затем занялся письмами, касающимися его различных поместий, набросал краткие напоминания своим управляющим, банкиру, своему представителю в Роузмонте. Запечатал конверты — письма он отошлет с почтовой каретой.

Одно сообщение было срочным. Он быстро набросал на бумаге свою просьбу, присыпал песком, запечатал сургучом, приложил перстень и вызвал слугу.

— Если вы найдете кого-нибудь, кто бы быстро доставил это письмо в Роузмонт, я вас хорошо награжу.

Слуга не сомневался, что сумеет найти гонца.

Герцог рано появился на приеме, который Эверси устраивали перед балом. «Скромное», по словам Джейкоба Эверси, событие, где собрались местные аристократы и близкие друзья из Пеннироял-Грин, а также несколько друзей из ближайших деревень и из Лондона. Герцога приветствовал Джейкоб и представил всем гостям. С некоторыми из них он уже был знаком: соседи из Суссекса и члены клуба «Уайтс». Другие, особенно местные, были ему незнакомы. Герцог нечасто видел такие низкие поклоны и широко распахнутые глаза. Он был вежлив, хладнокровен, загадочен. Он был именно тем, кого они ожидали увидеть, — легендарным герцогом Фоконбриджем, и это крайне его забавляло.

По правде говоря, он не отводил глаз от лестницы, терпеливо, словно кошка у мышиной норы, ожидая появления Женевьевы Эверси.

Когда же она появилась, он еле ее узнал.

На ней было блестящее шелковое темно-синее платье с большим декольте, рукава, а скорее, лоскутки сетчатой ткани, облегали ее безупречные бледные плечи, словно она спустилась сюда с небес и принесла их частички с собой.

У Женевьевы была длинная шея. Ее выпуклые ключицы соблазняли простотой и белизной, напоминавшей свежевыпавший снег. Единственным предметом, оттенявшим их чистоту, был синий камень на цепочке, падавший в глубокий вырез платья, словно она знала, что ее грудь прекрасна. Блестящие темные волосы были высоко зачесаны, открывая лоб, и в них сверкали крошечные бриллиантовые стразы. Высокая прическа давала возможность увидеть лицо девушки во всей его изысканной простоте: гладкий, бледный высокий лоб, резко очерченные скулы. И вся она элегантная, как веджвудская фарфоровая фигурка, в обрамлении темных волос и живых глаз.

Герцог молча смотрел на нее.

Нельзя сказать, чтобы он был в замешательстве. Просто этот образ Женевьевы Эверси пока не вязался с той тихой девушкой в утреннем платье, с тем вересковым пони, уверенно шагавшим вперед. Словно это были два разных человека или две разновидности одного и того же существа, как времена глагола. Герцог ощущал себя немного мальчишкой, которому надо было изгладить из памяти утренние уроки и начать сначала.

Женевьева заметила его, и ее лицо приобрело решительное выражение. Наступит день, когда она станет более чем снисходительной к нему, подумал он.

— Добрый вечер, ваша светлость.

Женевьева склонилась в реверансе.

— Добрый вечер, мисс Эверси. У вас звезды в волосах.

Зачем он это сказал? Герцог и сам был ошеломлен. Это получилось совершенно неожиданно. На Женевьеве были темно-синие облегающие перчатки выше локтя. Она прикоснулась к своим волосам.

— Как пожелаете. Однако моя служанка называла их по-другому.

Свечи в настенных канделябрах и люстры выставляли всех гостей в выгодном свете, не исключая и герцога. И платье Женевьевы заколыхалось, словно вода под луной, когда она сделала шаг. Герцогу очень нравились ее тонкие, серьезно сдвинутые брови.

Женевьева исподтишка оглядела шумный зал и раскрыла веер, словно птица оперение. Видимо, она приготовилась к бегству.

— Они прелестны, — продолжал герцог, потому что это было правдой, и к тому же он не мог остановиться на фразе «у вас звезды в волосах», которая больше походила на странное обвинение, нежели на комплимент.