Читать книгу "Сентябрьские огни - Карлос Руис Сафон"

Мгновение спустя она почувствовала, как холодное дыхание тени коснулось лица.

5. Крепость, окутанная туманом

В условленное время яхта Исмаэля выскользнула из дымки, кисейным пологом стелившейся над поверхностью лагуны. Ирен с матерью спокойно сидели на веранде и с наслаждением пили утренний кофе с молоком. Мать и дочь посмотрели друг на друга.

— Нет необходимости напоминать тебе… — начала Симона.

— Нет необходимости, — перебила Ирен.

— Когда мы с тобой в последний раз говорили о мальчиках? — спросила мать.

— Когда мне исполнилось семь лет и наш сосед Клод уговорил меня отдать ему юбку в обмен на штаны.

— Маленький паршивец.

— Ему было всего пять, мама.

— Если они таковы в пять, то представь, какими они становятся в пятнадцать.

— Шестнадцать.

Симона вздохнула. Шестнадцать лет, подумать только. Дочь собиралась уплыть со старым морским волком.

— Тогда мы ведем речь о взрослом человеке.

— Он всего на год с хвостиком старше меня. Когда ты перестанешь меня опекать?

— Ты желторотый птенец.

Ирен снисходительно улыбнулась матери. Надсмотрщика из Симоны не получилось бы.

— Успокойся, мама. Я знаю, что делаю.

— Это меня и пугает.

Яхта проскочила тесное устье бухточки. Исмаэль отсалютовал, приветствуя дам с палубы. Симона смотрела на юношу, настороженно вскинув брови.

— Почему бы ему не подняться сюда? Ты бы нас познакомила.

— Мама…

Симона сдалась. В конце концов, она и не надеялась, что подобная уловка сработает.

— Ты хочешь от меня что-нибудь услышать? — спросила Симона, явно капитулируя.

Ирен поцеловала мать в щеку.

— Пожелай мне хорошо провести день.

Не дожидаясь ответа, Ирен побежала к пристани. Симона наблюдала, как дочь ухватилась за руку незнакомца (на ее придирчивый взгляд, на мальчика он совсем не походил) и прыгнула на борт яхты. Когда Ирен повернулась и помахала матери, Симона выдавила улыбку и махнула в ответ. Она следила, как яхта удалялась по направлению к лагуне, залитая яркими умиротворяющими лучами солнца. На перилах веранды сидела чайка — возможно, тоже мать, переживавшая трудный момент, — и смотрела на женщину со смирением во взоре.

— Несправедливо, — обратилась Симона к чайке. — Когда дети рождаются, никто не предупреждает, что потом они начинают делать то, что когда-то давно делал ты сам.

Птицу нисколько не тронули ее сетования, и она последовала примеру Ирен: расправила крылья и улетела. Симона посмеялась над своей наивностью и решила, что пора отправляться в Кравенмор. «Работа лечит все», — подумала она.

Яхта легко скользила по волнам. Берег незаметно превратился в тонкую светлую линию, отделявшую землю от неба. Восточный ветер наполнял паруса «Кеанеос», и нос яхты рассекал хрустальную, сверкавшую изумрудными бликами поверхность воды, сквозь которую просвечивало дно. Весь опыт морских путешествий сводился у Ирен к короткому плаванию от Английского пляжа к мысу, совершенному несколько дней назад. И теперь девочка с замиранием сердца созерцала завораживавшую красоту лагуны, которая открылась с новой точки зрения. Дом-на-Мысе уменьшился до размеров белой точки среди скал, а разноцветные фасады городских домов мерцали в лучах, отражавшихся от поверхности моря. Вдали спешили к горизонту последние тучи, догоняя грозовой фронт. Ирен смежила веки и прислушалась к голосу моря. Когда она снова открыла глаза, картина осталась прежней. Окружавшая девочку красота была настоящей.

После того как яхта легла на курс, у Исмаэля не осталось других дел, кроме как разглядывать Ирен, совершенно околдованную великолепием морского простора. С научной дотошностью Исмаэль начал изучение с белых, не тронутых загаром лодыжек. Неторопливо и добросовестно он проложил маршрут дальше, вплоть до первой остановки, задержавшись взглядом на верхней части бедер, которую с необычайной дерзостью обвивала тонкая ткань юбки. Тогда юноша продолжил путешествие, в полной мере оценив удачную топографию стройного девичьего тела. Исследование заняло бесконечно много времени. Неожиданно встретившись глазами с Ирен, Исмаэль сообразил, что подробный осмотр не остался для нее не замеченным.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— О ветре, — солгал он как ни в чем не бывало. — Ветер меняется, смещается в южном направлении. Такое происходит, когда идет шторм. Я подумал, что тебе понравится, если мы сначала сплаваем за мыс. Зрелище потрясающее.

— Зрелище чего? — невинно спросила Ирен.

Теперь сомнений не оставалось. Исмаэль понял, что девушка над ним подшучивает. Не обращая внимания на ее шпильку, он повел яхту к крайней точке течения, которое огибало рифы в миле от мыса. Как только судно миновало порог, перед ними открылось безграничное пространство широкого пустынного и дикого пляжа. Он простирался до границы голубоватой дымки, курившейся вокруг горы Сен-Мишель — крепости, окутанной туманной пеленой.

— Это Черная лагуна, — пояснил Исмаэль. — Она получила такое название потому, что глубина здесь намного больше, чем в Голубой лагуне. Там белое песчаное дно и всего метров семь-восемь ниже уровня воды. Эллинг.

Морская терминология была пустым звуком для Ирен, но первозданная красота этого места вызывала у нее благоговейное чувство, и от восторга по коже бежали мурашки. Ее внимание привлекла глубокая каверна в скале, похожая на отверстую пасть хищника, пытавшегося выпить море.

— За рифами небольшая овальная бухта. Течение туда не доходит, и с морем бухточка соединяется узкой расселиной. С противоположного ее края находится Пещера Летучих Мышей. Видишь, туннель, уходящий в толщу утеса? Говорят, в 1746 году буря прибила к этим скалам пиратский галеон. Останки корабля и пиратов и по сей день лежат там на дне.

Ирен недоверчиво посмотрела на спутника. Исмаэль, наверное, был неплохим капитаном, но по части вранья недалеко ушел от юнги.

— Истинная правда, — настаивал Исмаэль. — Иногда я ныряю в гроте. Пещера углубляется в скалы и тянется до бесконечности.

— Покажешь? — спросила Ирен, притворившись, будто поверила нелепой истории о пиратах-призраках.

Исмаэль слегка покраснел. Ее слова сулили продолжение приключения. И содержали намек на обязательство. Одним словом, он услышал сигнал опасности.

— Там полно летучих мышей. Отсюда и название, — предупредил юноша, не в силах придумать более убедительного возражения.

— Обожаю летучих мышей. Лапочки с крыльями, — откликнулась она, как и прежде, посмеиваясь над ним.

— В любое время, когда захочешь, — сказал Исмаэль, без боя сдавая позиции.

Ирен радостно улыбнулась ему. Ее улыбка повергла его в смятение. На несколько мгновений он забыл, какой дует ветер, и был готов согласиться, что киль — это какие-то сладости. Хуже всего, что девушка догадывалась о его состоянии. Пора менять курс. Крутанув штурвал и маневрируя парусом, Исмаэль резко развернул яхту, сильно накренив ее, так что волна лизнула кожу Ирен. Холодный язык моря. Девочка вскрикнула, хохоча. Исмаэль тоже улыбнулся. Юноша пока плохо разобрался, что такого особенного увидел в ней, но твердо знал одно: от нее было невозможно отвести глаз.