Читать книгу "Сентябрьские огни - Карлос Руис Сафон"

Что я могу сказать о Симоне. Я завидую ее стойкости и цельности, спасавшей нас столько раз. Военные годы были для нее тяжелыми, возможно, тяжелее, чем для всех нас. Она никогда не заговаривает об этом, но когда я вижу, как она молча сидит у окна и смотрит на прохожих, я спрашиваю себя: о нем она думает? Она не любит выходить из дома и проводит много времени в одиночестве, за чтением. У меня ощущение, будто она перешла через мост, до которого я не знаю, как добраться… Иногда я застаю ее со старыми фотографиями отца, в слезах.

Что касается меня, со мной все хорошо. Месяц назад я уволилась из госпиталя Сен-Бернар, где работала последние несколько лет. Его собираются снести. Надеюсь, что со старым зданием исчезнут также и воспоминания об ужасе и страданиях, которых я навидалась там в годы войны. Думаю, я тоже изменилась, Исмаэль. Что-то произошло внутри меня.

Я видела вещи, которые по всем мыслимым и немыслимым законам не должны происходить… В мире есть тени, Исмаэль. Тени намного хуже, чем призраки, с которыми мы сражались в памятную ночь в Кравенморе. Тени, на фоне которых забавы Даниэля Хоффмана покажутся всего лишь детской игрой. Тени, которые вырастают в душе каждого из нас.

Порой я радуюсь, что папы нет с нами и он не может их увидеть. Но ты еще подумаешь, что я утратила вкус к жизни. Ничего подобного. Как только я прочитала твое последнее письмо, сердце у меня вздрогнуло. Будто солнце выглянуло после десяти лет пасмурных дождливых дней. Я снова побывала на Английском пляже, острове маяка и снова рассекала воды лагуны на «Кеанеос». То время навсегда останется самым счастливым в моей жизни.

Признаюсь тебе по секрету. Много раз, зимними ночами в войну, когда в темноте звучали крики и выстрелы, я мысленно снова уносилась далеко. Я возвращалась к тебе и лелеяла воспоминания о часах и минутах, которые мы провели вместе на острове маяка. Хорошо бы мы никогда оттуда не уезжали. Хорошо бы тот день никогда не кончался.

Вероятно, тебя интересует, замужем ли я. Отвечаю — нет. Я не испытывала недостатка в поклонниках, ты не думай. Я все еще девушка, которая пользуется успехом. Были и женихи. Они приходили и уходили. В военную пору очень трудно оставаться в одиночестве. Я не такая сильная, как Симона. Но ничего серьезного. Я поняла, что одиночество порой — это путь к покою. А я месяцами не желала ничего иного, кроме покоя.

Вот и все. Или ничего. Как передать тебе, что я чувствовала, о чем думала все эти годы? Я предпочла бы забыть о них, как по мановению руки. Я хотела бы, чтобы последним из сохранившихся у меня воспоминаний остался рассвет, который мы встретили на пляже, а все, что произошло потом, превратилось бы в кошмарный сон, не более. Я хотела бы вновь стать девочкой пятнадцати лет и ничего не знать об окружающем меня мире, но это невозможно.

Я больше не хочу писать. Я хочу, чтобы в следующий раз мы говорили с тобой, глядя друг другу в глаза.

Через неделю Симона уедет на пару месяцев к сестре в Экс-ан-Прованс. В тот же день я отправлюсь на Аустерлицкий вокзал и сяду на поезд до Нормандии, как и десять лет назад. Не сомневаюсь, ты меня встретишь, и я узнаю тебя в толпе. Я узнала бы тебя и через тысячу лет. Я давно это поняла.

Вечность назад — в самые тягостные дни войны — мне приснился сон. Мне снилось, будто я снова иду с тобой по Английскому пляжу. Садится солнце, и остров маяка едва виден во мгле. Все как и прежде: Дом-на-Мысе, лагуна… И даже руины Кравенмора за лесом. Только мы с тобой изменились. Мы состарились. Ты больше не можешь ходить в море, а у меня волосы сделались седыми, как снег. Но мы вместе.

С тех пор я твердо знала, что рано или поздно, не важно когда, наступит и наше время. И далеко-далеко сентябрьские огни вспыхнут для нас, и на этот раз никакие тени не встанут у нас на пути.

Отныне и навсегда.