Читать книгу "Предателей (не) прощают - Татия Суботина"

Я дар речи потеряла. Обычно за словом в карман не лезу, а тут

как отрубило!

Сижу, глазами хлопаю, а Давыдов победно усмехается – наглая морда!

– Какие задачи ставят, так и работают, – тут же заступился за меня Широкий. – На уровень мастерства заказуха не влияет. Не будь Маша настоящим талантом, это рекламное дерьмо в печати вообще бы не смотрелось.

Наш новоиспеченный начальничек испепелил моего защитника таким красноречивым взглядом, что у-у-ух! Имей он смертоносную силу, и Артем уже бы не дышал.

– А вы у нас кто? – процедил сквозь зубы Иван.

Друг не растерялся, поудобнее устроился в кресле, еще и руку закинул на спинку моего, сидели-то мы рядышком! Давыдова сразу перекосило.

– А я у нас менеджер по связям с общественностью – Артем Александрович Широкий.

Артема вообще сложно было выбить из колеи, я за его широкой спиной спокойно грудью стоять могла. Что сейчас и делала, чисто номинально.

Слишком уж неожиданный ход конем сделала судьба! Я остро нуждалась в малюсенькой передышке, чтобы прийти в себя.

– Значит, плохо вы, Артем Александрович, клиентов на рекламу подбираете, раз лучший фотограф компании клепает такое откровенное дерьмо, – ухмыльнулся Давыдов.

Во мне же словно тумблер переключили.

Вместо растерянности пришла такая невероятная злость, что даже в жар бросило!

– А вы, Иван Александрович, пример покажите, как нужно качественно снимать, я согласна променять свое откровенное дерьмо на ваш профессионализм, – еще и улыбнулась в конце фразы, кто бы знал, каких усилий мне это стоило!

Давыдов пришпилил меня взглядом, словно бабочку булавкой, но я не опустила голову – не боюсь!

– Обязательно, – пообещал он таким голосом, что прямо сейчас небо с овчинку должно было показаться.

Я лишь повыше вздернула подбородок: прошли те времена, когда Князева пасовала. Трудности бьют, но и здорово закаляют.

Иван на мой мысленный посыл идти лесом, полем,  а лучше на самолет и в свою Америку дуть, лишь хмыкнул и продолжил вести летучку.

У меня в голове такой гул невыносимый стоял, что я даже ничего толком понять не смогла.

Что там вчера плела Широкому о молодости инфаркта? Похоже, инсульт  от него далеко не убежал.

Реорганизация процесса, бла-бла-бла, новые рубрики, бла-бла-бла, свежая кровь, бла-бла-бла… Пожалуй, это все, что я смогла вынести из этого совещания. И так на силе воли держалась, только бы не скатиться в ненужные воспоминания. В сердце словно иглу воткнули.

Эх, Князева! А ведь ты искренне обманывалась, что та история в прошлом…

Первая любовь не ржавеет, что ли?

Не знаю, как с первой любовью, но первая сильная душевная боль кровоточит в душе так же яростно, словно и не было этих десяти лет между нами…

– Маша, тебе плохо? – прошептал мне на ухо внимательный Широкий.

Плохо ли мне?

– На этом все! – рявкнул Давыдов. – Задание вы получили, я буду ждать результатов. Спасибо за внимание, все могут приступить к своим непосредственным обязанностям.

Коллеги послушно потянулись к выходу, Эд отсалютовал Ивану, Широкий взял меня за руку.

– Фотографа попрошу остаться, – сказал Давыдов, заставив меня почувствовать себя Штирлицем. Просьбой это и в помине не прозвучало. Самый настоящий приказ! – Обсудим ваш и мой профессионализм наедине.

Ну вот… А я надеялась забиться в свою студию и накидаться кофе, чтобы мозги прочистить!

По лицу Ивана ясно, как день, поняла: так просто сбежать он мне не позволит.

– Менеджеров это не касается, – добавил этот гад, буравя Артема неприязненным взглядом.

Друг медлил и все так же спокойно держал меня за руку.

– Да? Зря! – состроил разочарованную моську Широкий, ни капли не тушуясь от гнева новоиспеченного шефа. – Я необычайно хорош в мозговом штурме.

– И не только, – брякнула я, погладив друга по руке. – Иди, все нормально. В студии меня подожди, я скоро.

Только после этого Широкий ушел. Да и то несколько раз оглядывался, словно в тылу врага подругу оставлял. Давыдов всегда умел произвести нужное ему впечатление. Но вот в роли тирана и деспота я видела его выступление впервые. Неужели настолько изменился за эти годы?

Хотя… Я и не уверена, знаю ли этого мужчину, раз десять лет назад даже в парне, которым он был, ошиблась.

– С каких пор боксеры разбираются в медиабизнесе? – выдала со злым прищуром, когда мы остались один на один.

Если каждый боксер займет руководящую должность в компании, то это можно считать началом конца. Я же не берусь лечить людей, хотя тоже снимки делаю!

– С каких пор штатные фотографы так разговаривают с начальством? – уколол он меня в ответ. – Хамство прописано в должностной инструкции?

Я задохнулась от возмущения. То есть что позволено ему, не разрешено мне? Всюду двойные стандарты!

– Если факты собственной биографии ты считаешь проявлением хамства, то я вообще не знаю, о чем мы можем дальше говорить.

Допускаю, что я перегнула палку, выбрала неправильный тон, но иначе не получалось. Внутри все горело от эмоций! Они требовали выхода.

Давыдов хмыкнул, а потом выгнул бровь в приступе показного удивления:

– Мы знакомы?

У меня пол качнулся под ногами.

Вот, значит, как бывает… Первый мужчина навсегда запечатлевается в памяти девушки, а Давыдов меня даже не запомнил…

Маша Князева – несуществующий досадный эпизод в его великой биографии. А ведь когда-то так правдоподобно клялся в вечной любви!

ГЛАВА 5

 Давыдов

Этой ночью заснуть ему так и не удалось.

Сначала колесил по городу, словно клубок собственных воспоминаний распутывал, а потом вернулся в гостиницу, где мерил шагами номер до утра.

«Пока Виктория подыскивает подходящие варианты коттеджей для покупки, придется перекантоваться здесь», – отстраненно отметил Давыдов.

Шикарный номер-люкс Ивана не прельщал, давно привык к роскоши, купить этим уже не представлялось возможным. Все гостиницы мужчине казались на один манер, количество звездочек не имело значения. Главное – ни в одном отеле не оказалось возможным отыскать семейный уют.

Ивану этого всегда не хватало, даже в своих многочисленных квартирах или домах… Нигде обжиться толком не удалось из-за постоянных разъездов, никакой угол Давыдов так и не смог назвать домом.

«Старею?» – проскочила странная мысль, заставившая его хмыкнуть и набрать номер Славной.

Помощница отозвалась только с пятого гудка.