Читать книгу "На месте Валерии - Элизабет Бенавент"

Лола обожала наблюдать за Серхио, когда он вел машину. Впрочем, обойдемся без эвфемизмов: Лола безумно возбуждалась, наблюдая за Серхио, сидящим за рулем, вот в чем суть. Но она об этом помалкивала. Неосмотрительно было бы льстить ему, признаваясь, насколько ей нравилось то или иное его качество, ибо потом ее откровения могли обернуться опасным оружием. Комплименты лишь повышали его самооценку и позволяли ему обращаться с ней по-прежнему, то есть с пренебрежением.

Они молча посматривали друг на друга. В тот вечер, в пятницу, невеста Серхио встречалась с подругами, и он, изображая честного и верного парня, без тени лицемерия, сказал ей, что зайдет куда-нибудь с приятельницей выпить по рюмочке. Разумеется, нет хуже лжи, чем полуправда. Естественно, Серхио забыл упомянуть, что эта приятельница — его любовница, с которой он встречался уже около года. И тем более он не торопился рассказывать, каких усилий ему стоило удержаться в рамках приличий и не пялиться на нее на работе, а также описывать пряный вкус запретного плода, когда он стягивал с нее трусики на офисной парковке, прижав к кузову грузового пикапа.

По иронии судьбы, позвонив Лоле, Серхио выяснил, что у нее тоже были вполне определенные планы на вечер. Она пригласила знакомого на вечеринку к замужней подруге, иными словами, на нашу вечеринку. Он разозлился, но не подал вида. Серхио хорошо знал, как вернуть ее в родную гавань. Он ограничился уверениями, что страстно желал увидеть Лолу тем вечером, и поклялся, что умирает от желания обнять ее и поцеловать, слегка покусывая подбородок.

Лола в два счета отменила назначенную встречу и предложила Серхио сопроводить ее в гости. Он согласился просто потому, что идея ему понравилась. А впоследствии он мог спокойно сыграть в «откровенность» с невестой, сказав, что ходил с приятельницей на презентацию новой коллекции фотографа, внештатного сотрудника журнала «Оризонте». Прозвучало бы это солидно, и потом ему не пришлось бы сочинять небылицы, чтобы отчитаться за время, проведенное в постели Лолы.

В машине на обратном пути Серхио нарушил молчание:

— А твои друзья знают обо мне?

— Думаю, они считают тебя моим шефом, если ты это имеешь в виду.

— Но я не твой шеф, Лола, — улыбнулся он.

— Ты почти мой босс. — Она сидела, уставившись в окно, и не отреагировала на его улыбку.

— Меня поражает, что ты так болезненно все воспринимаешь. Они знают, что мы с тобой спим?

— Да. — Было поздно, Лола устала, и ей не хотелось врать.

— Что еще они знают?

— Не больше того, что я рассказываю: ты самовлюбленный олень, обремененный невестой, но в постели ты бог.

Улыбка Серхио сама собой угасла, когда он сосредоточил внимание на дороге. Впрочем, он услышал все, что хотел.

— И как будто тебя это устраивает, не так ли? — с чувственной интонацией негромко спросил он.

— Как будто.

— Не забывай об этом, пожалуйста.

Они переглянулись, и Лола на миг возненавидела себя, вдруг осознав, насколько это униженное смирение противоречит ее истинной сущности. Лола была сильной и самостоятельной женщиной. Она покинула родительский дом в восемнадцать лет, уехав учить языки за границу. С тех пор она не просила никакой помощи, кроме совета подруг в критические моменты, когда требовалось принять важное решение.

Она зарабатывала деньги, копила их и тратила, развлекалась, знакомилась с разными людьми, переезжала из одной страны в другую и сама не заметила, как за шесть лет превратилась в человека, каким всегда хотела стать. В двадцать четыре года она нашла работу, позволявшую ей продолжать учиться, и через шесть месяцев обрела полную независимость.

Лолу в жизни не влекло так ни к одному человеку, как ее влекло к Серхио, который, как назло, относился к ней несерьезно. Она имела обыкновение поддерживать отношения с двумя парнями попеременно, не вешалась мужчинам на шею и старалась избегать длительных связей просто потому, что они ее не прельщали. Но теперь Лола страдала, страдала потому, что мужчине, с которым она мечтала построить что-то серьезное, это не было нужно.

Они приехали к дому Лолы. В свое время она недоумевала, почему так получалось, что они встречались только на ее территории. Ей надоело проводить время в собственной квартире. Но потом Лола догадалась, в чем дело: Серхио не приглашал ее к себе, таким образом избавляясь от необходимости тщательно уничтожать следы присутствия возлюбленной, чтобы невеста не заподозрила его в неверности.

И она смирилась, как обычно, хотя такое положение вещей ей совсем не нравилось. По лестнице они поднимались в обнимку. У порога квартиры Лола лишилась трусиков, и Серхио скользнул рукой между ее ног. Они занимались любовью около часа, на сей раз воспользовавшись широкой столешницей на кухне. Серхио, как истинный Монстр, заставлял ее потеть, стонать, сквернословить и дарил потрясающие оргазмы. В этом ему не было равных.

После секса они по обыкновению приняли душ, и Серхио ушел, весьма неубедительно сославшись на важные дела, запланированные на утро субботы.

Оставшись одна, Лола свернулась калачиком на кровати. Она не возражала против одиночества, но в тот вечер ее охватила тоска. Она почувствовала себя… грязной. Наслаждение возносило ее к облакам, но потом, когда чары рассеивались, падать с небес на землю было очень больно.

На глаза наворачивались слезы. Впрочем, я не уверена, что Лола умеет плакать. Сильные люди не привыкли сдаваться в минуту слабости. Хотя чем черт не шутит?

Вслед за Лолой нас покинули Кармен и Борха. Когда они уходили, я услышала, как Борха предлагал отвезти спутницу домой, и подумала, что план сработал. Предсказать дальнейшее было нетрудно: романтический поцелуй в подъезде, затем дебютные гастроли на диване. Однако… Сев в машину, Кармен ясно поняла, что этой ночью ничего в ее жизни не изменится: Борха притих и погрузился в раздумья.

Весь вечер Кармен изображала раскрепощенную сексуальную женщину, щеголяя в узеньких брючках, туфлях на высоченных каблуках, в кругу fashion[5] друзей (Fashion? Да я почти весь день расхаживала по дому в тапках), но, похоже, все было напрасно. Ей не удалось произвести на него впечатления. Приходилось признать, что она ему просто не нравилась. Настроение у Кармен резко испортилось, и она надулась, как ребенок.

— Я прекрасно провел время, — негромко признался Борха, не отводя взгляда от дороги, поскольку движение в центре оказалось на удивление интенсивным, несмотря на поздний час.

— Разумеется, и я тоже, — небрежно ответила она.

— Твои друзья очень милые люди, а работы Адриана — вообще отпад.

Кармен сдержала улыбку. По крайней мере, он не раскрыл их хитрость, ее легенда не подвергалась сомнению и гордость не пострадала. Приободрившись, она решила поддержать беседу, внушая себе, что и дружбы с ним ей будет достаточно.