Читать книгу "Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I - Джеймс Перкинс"

и халатности.

Помимо всего этого, он переговорил с солдатами об их питании, одежде и обуви, выяснил, нет ли каких-либо претензий, жалоб или просто жизненных проблем. Кое-какие жалобы были, и, хотя они носили пустяковый характер, сэр Эмиас отнесся к ним очень внимательно и даже записал для памяти то, что ему говорили.

Сторонний наблюдатель решил бы, что сэр Эмиас готовится к серьезным событиям, и угадал бы лишь отчасти. Полученные из Лондона инструкции и приказы, действительно, предписывали наивысшую степень бдительности, но сэр Эмиас знал, что этого не понадобится. Чутье, приходящее с жизненным опытом, подкрепляющееся глубоким пониманием жизни и людей, подсказывало ему, что никаких осложнений в задуманном плане не случится.

Сэр Эмиас принимал меры повышенной безопасности прежде всего потому что привык неукоснительно соблюдать приказы, однако главным было его желание за выполнением приказа скрыть свои личные чувства. Способ был привычным, много раз испытанным: ход дела становился важнее цели, к которой дело было предназначено. В этом смысле и оружие солдат, и порох, и одежда, и обувь, и питание, и просьбы – все было ходом дела, а то к чему оно шло, отступало на второй план. Таким образом, личные переживания становились несущественными, а точное выполнение приказа приносило удовлетворение.

После обхода сэр Эмиас отправился на конюшню. Его сильно тревожило здоровье гнедой кобылы: она неудачно упала и ушибла ногу. Открытой раны не было, но кобыла сильно хромала и старалась держаться на трех ногах. Сэр Эмиас обстоятельно потолковал с конюхом по поводу способов лечения. Конюх советовал нанести на ушиб красную глину с уксусом и периодически поливать холодной водой. Сэр Эмиас в принципе был согласен с ним, но считал, что вместо поливания лучше прикладывать поверх глины льняную ткань, с завернутым в нее куском льда.

Они немного поспорили по этому поводу, но зато пришли к полному согласию насчет продолжения лечения: через два дня надо было лечить ушибленное место теплом, для рассасывания синяка, и накладывать уже согревающие повязки, втирая в то же время ртутную мазь, разбавленную виноградной водкой.

Сэр Эмиас рекомендовал также давать кобыле по одному грану серы утром и вечером, а чтобы она проглотила серу, помещать граны между кусками хлеба с солью. Конюх и тут, было, заспорил, однако сэр Эмиас привел столько неопровержимых примеров, когда сера оказывала волшебное действие не только на заболевших лошадей, но и на собак, менее чувствительных к лечению вообще, что конюху ничего другого не осталось, как согласиться с ним.

Сэр Эмиас не забыл подойти к Роланду, красотой которого не переставал любоваться. Раньше жеребец при приближении сэра Эмиаса прял ушами, всхрапывал и даже пытался укусить его, однако теперь явно начал привыкать. Сэр Эмиас дал ему охапку подвяленного клевера с люцерной – любимое лакомство Роланда, – и он взял угощение, более того, позволил погладить себя по морде. Сэр Эмиас был доволен – он надеялся, что ему удастся приручить коня, раз уж королеве Роланд больше ни к чему.

Выйдя из конюшни, сэр Эмиас уселся на скамью и, опершись на свою длинную шпагу, задремал. Дремота его была спокойной и сладостной, но вдруг ее прервал голос Кристофера:

– Сэр Эмиас! Сэр Эмиас! Да проснитесь же вы, ради бога! Сэр Эмиас, у меня важное дело!

Старик открыл глаза, тяжко вздохнул и спросил:

– Ну, что у вас случилось?

– Я разговаривал с королевой Марией, она дала мне поручение, которое я должен выполнить в Лондоне, – возбужденно сказал Кристофер.

– Значит, все-таки, решилась, – проворчал сэр Эмиас. – Какого же рода это поручение?

– Я должен передать флягу с вином некоему сэру Энтони.

– Флягу с вином? Что это – тайный знак или во фляге есть двойное дно?

– Сэр Френсис разберется.

– Он разберется, – сэр Эмиас пожевал губами. – Вы хорошо ему служите; такой агент, как вы, находка для него. Где он вас подобрал?

– Подобрал? Я сам предложил ему свои услуги! – возмутился Кристофер. – Разве я валяющаяся на дороге монета, чтобы меня подбирать? Выбирайте выражения, сэр.

– Я солдат, милорд. Моя шпага работает лучше, чем мой язык, – отвечал сэр Эмиас.

– Но вы сейчас не в бою.

– Это верно. А жаль…

– Я сам предложил сэру Френсису свои услуги, – продолжил Кристофер, решив не обращать внимания на ворчание старика. – Да, я сам предложил, потому что люблю риск, опасные ситуации и быстрые решения. Мне доводилось бывать в таких положениях, что другой на моем месте пропал бы, а я, как видите, жив и здоров. Опасность так приятна: какой восторг находиться на краю гибели – и уцелеть! Если бы мы были вечными, если бы знали, что смерть не угрожает нам ежеминутно, какой пресной была бы наша жизнь. Именно смерть вносит в нее остроту, заставляет чувствовать, как прекрасно наше существование, а без смерти оно было бы никаким. Кто любит жизнь, тот не боится смерти, но играет с ней – это самая захватывающая игра на свете! В этом есть что-то поэтическое, недаром все поэты склонны к такой игре. Творческое вдохновение должно питаться запредельными ощущениями.

– Вы, должно быть, выросли в благополучной семье, – лениво проговорил сэр Эмиас. – Я давно заметил, что юноши из благополучных семей охочи до приключений. Остроты не хватает, вы сказали? Наверное, вы правы. Но, убей меня Бог, я не пойму, какую остроту вы нашли в нынешнем эпизоде вашей службы. Перехитрить находящуюся под стражей, лишенную власти королеву и соблазнить ее фрейлину, наивную девушку – это, по-вашему, опасное приключение?

– Нет, конечно. Это просто проба сил и продвижение вверх по карьерной лестнице, – ответил Кристофер, по-прежнему не обращая внимания на иронию сэра Эмиаса. – Что поделаешь, женщины постоянно встречаются на нашем пути. Бывает, что от них многое зависит, бывает, что они многое знают – надо уметь находить ключ к женскому сердцу. Как говорит сэр Френсис, агент, не умеющий расположить к себе женщину – не агент. А насчет крошки Бесс я вам так скажу: она хотела любви и она ее получила. Полагаю, теперь ей будет, что вспомнить, так же как и я буду вспоминать наши встречи с удовольствием. Не нужно изображать ее жертвой: кроме того, что она была моей