Читать книгу "Пятый всадник - Александр Харыбин"

Так или иначе, имея на руках более или менее положительные результаты первого эксперимента, можно было двигаться дальше. На Базу возвращался через Контору – надо было поделиться результатами. Профессор обрадовал тем, что Командор выразил желание арендовать небольшой коттедж недалеко от столицы по Дмитровке, чтобы там проводить совещания по этому проекту. Новость прибавила настроения, так как такой вариант сберег бы кучу моего времени.

У меня были наметки относительно следующего эксперимента, но решил пока попридержать их при себе. Пусть Бармалей сам мозгами поработает. Хотя, может, и не своими. Кто его знает, какие у него самого могут быть советники.

Спустя три дня с утра пораньше на Базу заявился Профессор и, посадив меня в машину, повез на совещание, которое должно было проходить в том самом арендованном коттедже в присутствии Командора и Бармалея.

Через час мы остановились перед высокими воротами. Явно ручная ковка, покрытая бронзовой патиной с эффектом старения, весьма недурно смотрелась на фоне сплошного черного стального листа. Практически сразу же после того, как машина приблизилась к воротам, створка стронулась с места и отъехала в сторону. Мы проследовали вовнутрь. Коттедж был не слишком большим. Виллой его уж точно нельзя было назвать. Но находился в центре довольно большого участка, площадь которого я оценил не менее, чем в тридцать соток. Участок был обнесен трехметровым забором из металлического профлиста зеленого цвета. Я так думаю, что большая площадь участка и высота забора сыграли немаловажную роль в выборе именно этого коттеджа для аренды. Приглядевшись, заметил несколько видеокамер, закрепленных на соснах, а также на самом доме. Я подумал, что, наверняка, это муляжи, а настоящие камеры расположены скрытно. Ведь без Германа тут никак не могло обойтись, а тот свой хлеб не зря ест. Но больше всего мне понравилось географическое место расположения этого пункта: практически на пути между Базой и Черноголовкой, что делало его весьма удобным местом для встреч.

На площадке перед домом, вымощенной терракотовой плиткой, уже стояла одна машина. Я сразу ее узнал – это был германовский «Гелендваген». Значит, Герман уже здесь. И точно – не успели мы захлопнуть за собой двери профессорского внедорожника, как он собственной персоной вышел встречать нас на крыльцо.

Больше в доме никого не было. Герман сказал, что остальные должны вот-вот подойти, и предложил заняться шашлыком. За домом под навесом стояло каменное барбекю, и мы втроем проследовали туда. Я шашлык в своей жизни готовил всего-то пару раз, а Герман оказался в этой области настоящим профессионалом. Вернее, любителем, так как было заметно, что манипуляции с шампурами приносят ему эстетическое наслаждение. Готовые угли он презирал, используя специальные дрова. Мясо тоже было куплено явно не в супермаркете и заранее замариновано в специальном соусе, который, как подозреваю, был его собственным изобретением. Наконец, угли были готовы, и мясо начало жариться, распространяя вокруг себя ни с чем не сравнимый аромат и шипя капающим жиром. В общем, Герман открылся с неожиданной стороны. Как человек, способный, чуть ли не к творчеству.

Вдруг он вытащил из кармана телефон, и, взглянув на экран, передал мне пластиковую бутыль с водой, поручив следить за мясом, а сам поспешил в дом. Спустя полминуты отворилась калитка, пропустив внутрь трех человек. Впереди шел Седой, за ним – Командор, а замыкал шествие Бармалей.

Увидав нас с Профессором, Командор помахал рукой. Седой последовал его примеру. Мериновский сделал движение рукой, но потом, будто передумав, просто кивнул. Странный человек. Даже если ты высокого мнения о своей персоне, все равно надо быть проще и приветливее. Какой бы ни был ты гений, тем не менее, всегда будешь зависеть от других людей. А люди любят, когда их уважают.

Вереница прошла через заботливо открытую вышедшим на крыльцо Германом дверь и скрылась в доме. Профессор покинул меня, последовав за ними. Я это сделать никак не мог, потому что был занят шашлыком. Минут через десять из дома вышел Герман и направился ко мне. Критически осмотрев плоды моей деятельности, он вынес вердикт, что все готово. Мы схватили шампуры и потащили их в дом.

Там все было готово к потреблению шашлыков. В просторном зале, расположенном сразу за стеклянной стеной, был накрыт большой стол. Посуда, похоже, была той же, что присутствовала в прошлый раз на яхте. Без лишних церемоний Седой разлил по бокалам коньяк. Подняли дежурный тост «за успех предприятия». Я заметил, что Профессор, пригубив содержимое, но так ничего и не отпив, поставил бокал на стол. Значит, оставаться на ночь здесь он точно не собирается. Остальные в выпивке себя не ограничивали. Скоро первая бутылка опустела и была открыта следующая. Я решил сильно не напиваться, чтобы завтра быть со свежей головой, поэтому после каждого тоста отхлебывал лишь по чуть-чуть, при этом не забывая хорошенько закусывать. Коньяк был превосходным.

Завязавшийся за столом разговор поначалу касался общих тем. Я быстро заметил, что все эти темы подбрасывал Герман, внимательно затем наблюдая реакцию Бармалея. Скоро стало понятно, зачем это делается. Таким нехитрым, но весьма эффективным способом он пытался понять его образ мышления. С этой же целью, как я заметил, Мериновскому в бокал постоянно подливался коньяк. Спортивные темы Бармалей напрочь игнорировал, зато с началом разговоров о политике заметно оживился. Насколько я понял, его жизненным кредо была ненависть ко всему американскому. Самих же жителей Соединенных Штатов он называл «пиндосами». Наверное, ни у кого из присутствующих не осталось сомнений, что будь его воля, без колебаний превратил бы эту страну в радиоактивную пыль.

Мне с самого начала было интересно узнать – каким способом сюда добралась эта троица? Оказалось, что на яхте. Тут вспомнил, что когда мы с Профессором подъезжали к дому, за деревьями довольно близко мелькнуло зеркало какого-то крупного водоема. Похоже, водоем этот не был просто большим прудом. Я подумал, что при выборе дома для аренды учитывалось довольно много различных факторов.

И вот я дождался того момента, когда разговор перешел на тему Бомбы. Бармалей, мельком взглянув на полученные мной результаты, тут же разразился серией терминов из вузовских учебников по физике твердого тела. Я, ожидая чего-то подобного, выслушал его с максимально умным выражением лица. Когда запас специальных терминов иссяк, он взял ручку и начал делать наброски для следующего эксперимента. Его предложения заключались в изменении толщин слоев бериллия и серебра, с тем, чтобы уловить тенденции. Я с ним не спорил, так как это было очевидным решением. Но вслух ничего не сказал. У меня были еще определенные идеи, но я не хотел, чтобы Бармалей о них узнал. Учитывая его специфический характер, он бы начал их критиковать. Причем, возразить ему было бы весьма тяжело. Понятно, что он начал бы морально давить терминами, в которых я плавал.

Но, даже в случае одобрения, я твердо решил кое-какие исследования проводить втайне. Ведь тут дело в целях. Мериновскому, хотя причины этого и оставались для меня тайной, нужно быстрее сделать Бомбу. Как и Командору. У меня же задача стоит обратная – до этого момента постараться провернуть как можно больше экспериментов, которые могли бы пролить свет на физическую природу явления. Потому что в этот самый момент, если он наступит, придется делать ноги, и никаких исследований больше не предвидится.