Читать книгу "Хитрости Локка Ламоры - Скотт Линч"

Дверь тихо скрипнула, и уже мгновение спустя Жан стоял внутри, прижавшись спиной к стене возле нее. Он зорко всматривался сквозь сетчатую маску в темноту, напрягал слух и принюхивался. К ожидаемому запаху влажной земли и гнилой древесины примешивался еще какой-то странный запах – пережженного металла, что ли.

Застыв на месте, Жан несколько долгих минут прислушивался, не раздастся ли какой звук. Ничего, лишь где-то в отдалении поскрипывают и вздыхают корабли на якоре да шумит Ветер Палача, летящий с моря. Левой рукой Жан достал из-под одеяния алхимический шар (почти такой же, какой брал с собой в Гулкую Нору), резко встряхнул пару раз, и фонарь загорелся. При мертвенно-белом свете шара стало видно, что склад представляет собой одно огромное помещение. У дальней стены валялись грудой сломанные трухлявые перегородки, – вероятно, там раньше находилась складская контора. Пол был земляной, хорошо утоптанный; в углах и возле стен лежали кучи мусора, некоторые из них были накрыты кусками парусины.

Жан плотно прижимал фонарь к животу, направляя свет только вперед и сам оставаясь почти невидимым во мраке. На осмотр склада он собирался потратить минут пять от силы.

Медленно двигаясь к северной стене, Жан ощутил еще один запах и весь передернулся от отвращения. Что-то здесь разлагалось и гнило. Тухлое мясо? Но запах был тошнотворно-сладковатый, и Жан все понял еще прежде, чем обнаружил трупы.

Они лежали в северо-восточном углу помещения, под куском парусины, – трое мужчин и женщина, все в нижних рубахах, бриджах, грубых башмаках и кожаных перчатках. Поначалу Жан удивился, но потом заметил у них на руках татуировки. По давней традиции каморрские наемные мастеровые выкалывали на плече или запястье символы своего ремесла. Дыша ртом, чтобы не чувствовать смрада, Жан немного передвинул трупы и как следует разглядел татуировки. Кто-то убил двух зеркальщиков и двух златокузнецов. У троих мужчин были колотые раны, но вот у женщины… у нее на восковой, бескровной щеке багровели два вздутых рубца.

Жан со вздохом накрыл тела парусиной, а в следующий миг заметил у себя под ногами что-то блестящее. Опустившись на колени, он поднял крошечный округлый кусочек стекла, похожий на каплю, растекшуюся и застывшую на земле. Посветив туда-сюда алхимическим шаром, он увидел еще несколько десятков таких же стеклянных капелек, рассыпанных вокруг трупов.

– Аза Гийя, – прошептал Жан, – я украл одеяние твоих служителей, но эти люди пред тобой ни в чем не виноваты. Поскольку, кроме меня, некому помолиться за упокой их души, я смиренно прошу тебя: не суди строго несчастных, принявших скорбную смерть и нашедших последнее пристанище в столь презренном месте. Многохитрый Страж, если ты поддержишь мою мольбу, я буду безмерно тебе благодарен.

Внезапно двери в северной стене здания со скрипом распахнулись. Жан хотел было отпрыгнуть назад, но тотчас передумал: раз уж он не успел погасить свой фонарь, сейчас для него лучше остаться в образе величавого священника Азы Гийи.

Меньше всего он ожидал увидеть здесь сестер Беранджа.

Черина и Райза были в непромокаемых плащах, но с откинутыми капюшонами, и акульи зубы на серебряных головных сетках контрареквиалл поблескивали в свете Жанова алхимического шара. Каждая из сестер тоже держала в руке алхимический шар. Обе одновременно встряхнули свои фонари, и по всему помещению разлился яркий красный свет. Казалось, будто женщины держат в ладонях живой огонь.

– Какой любознательный священник, – промолвила одна из них. – Добрый вам вечер.

– Служители вашего ордена редко появляются в подобных местах без приглашения, – добавила другая.

– Место и вид смерти для нас, служителей Азы Гийи, не имеет значения. – Жан посветил фонарем на тела под парусиной. – Здесь было совершено злодеяние, и я читал заупокойную молитву, коей заслуживает каждая душа, переходящая в Долгое безмолвие.

– О, злодеяние! Ну что, предоставим священнику заниматься своим делом? А, Черина?

– Нет, – ответила та. – Поскольку в последние дни его дела странным образом соприкасаются с нашими.

– Ты права, сестра. Столкнись мы с ним раз-другой, списали бы это на случай. Но святой отец весьма настырен.

– Да, настырен до чрезвычайности. – Сестры медленно приближались к Жану, довольно скалясь, словно кошки, загнавшие в угол уже покалеченную мышь. – Сначала на нашем причале, теперь в нашем складе…

– Вы хоть понимаете, что собираетесь чинить помехи посланнику Повелительницы Долгого безмолвия, самой Богине Смерти? – спросил Жан с колотящимся сердцем.

– Чинить помехи – наше ремесло, – сказала одна из женщин. – Мы нарочно оставили двери незапертыми – на случай, если тебе захочется сунуть сюда нос.

– Надеялись, что ты не устоишь против такого искушения.

– И мы сами много чего знаем о Всемилостивейшей госпоже.

– Тоже верно служим ей, хотя и немного не так, как ты.

Красные отблески заиграли на обнаженной стали: обе сестры выхватили из-за пояса изогнутые кинжалы в локоть длиной – воровские зубы, с которыми Маранцалла познакомил Жана много лет назад. Близнецы Беранджа продолжали медленно приближаться.

– Ладно, милые дамы, раз уж с любезностями покончено, долой этот маскарад! – Жан бросил наземь свой алхимический светильник, откинул капюшон и сорвал маску с лица.

– Таннен! – ахнула одна из сестер. – Вот черт! Так, значит, ты не сбежал из города через Виконтовы ворота?

Сестры Беранджа на миг застыли на месте, а потом одновременно двинулись в сторону, заходя к нему слева и отдаляясь друг от друга на такое расстояние, чтоб оставалось пространство для размашистых движений.

– У тебя хватило наглости представляться жрецом Азы Гийи! – воскликнула другая.

– Прошу прощения? Вы еще минуту назад собирались убить жреца Азы Гийи!

– Но ты нас спас от такого святотатства, правда?

– Вот удача-то! – сказала одна из Беранджа. – Я и не думала, что это будет так легко.

– Легко в любом случае не будет, уж поверьте, – пообещал Жан.

– А тебе понравилась наша работа в твоем стеклянном подвальчике? – спросила другая сестра. – Двое твоих друзей, братья Санца. Близнецы, убитые близнецами, – здорово же? Одинаковые раны на горле, одинаковые позы трупов… По-моему, славно получилось.

– Славно?! – Новая волна гнева поднялась в нем, словно распирая череп. Жан заскрежетал зубами. – Услышь мои слова, сука: я все гадал, что же почувствую при встрече с убийцами моих друзей, – и вот наконец этот миг настал, и я должен сказать, что вот-вот почувствую себя прекрасно, черт возьми!

Сестры Беранджа одновременно скинули плащи, бросили на пол фонари и выдернули из-за пояса по второму кинжалу. Две сестры, четыре кинжала. Женщины пружинисто присели, не сводя глаз с противника, как они сотни раз делали перед орущими толпами зрителей в Плавучем цирке. Как они сотни раз делали перед вопящими о пощаде жертвами во дворце капы Барсави.