Читать книгу "От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I - Андрей Михайлов"

8

В одной из статей молодого Карамзина мы находим такое определение героя романа – это «чадо Фенелонова воображения, которое есть не что иное, как идеальный образ царевича французского, ведомого не греческой Минервой, а французской философией»[536]. Н. М. Карамзин смотрел на роман Фенелона сквозь призму всего XVIII в., уже завершившегося великой Революцией. «Французская философия» для Карамзина – это, конечно, философия Вольтера, Дидро, Руссо, философия энциклопедистов. Впрочем, от последних епископ Камбре был очень далек по своим взглядам, пронизанным религиозностью. Но русский писатель не сделал здесь большой ошибки: идеи Фенелона, его искусство необычайно хорошо подошли XVIII в.[537], развившему не только его критику абсолютизма, но и его идеи о справедливом устройстве общества, о «короле-философе», пытавшемся воплотить в жизнь социальную идиллию Салента.

Весь XVIII век прошел под впечатлением все более распространявшейся легенды о камбрейском изгнаннике. Этой легенде отдали дань не только первые биографы писателя (прежде всего Рамзай), но и Вольтер в «Веке Людовика XIV», и Даламбер в биографиях академиков, и Мари-Жозеф Шенье в своей известной трагедии.

Политические идеи Фенелона были подхвачены и развиты многими мыслителями XVIII столетия – от Монтескье с его «Духом законов» до якобинцев 1792 г. Мощное воздействие социально-нравственных воззрений автора «Телемака» испытал Жан-Жак Руссо, не случайно давший в руки юной Софи, героини «Эмиля», лишь одну книгу – роман Фенелона. Идиллические описания «золотого века», жизни, близкой к природе, которые мы находим в «Приключениях Телемака», не могли не оказать воздействия на ряд писателей сентиментализма, в частности на Бернардена де Сен-Пьера, признававшего свою принадлежность к традициям Фенелона.

Восприятие творчества Фенелона в XVIII в. чрезвычайно разносторонне, богато интереснейшими фактами. Наличие обширнейшего, исключительно документированного исследования А. Шереля избавляет нас от необходимости подробно останавливаться на этом вопросе. Место писателя в литературе его времени и место его эпохи в общем литературном процессе часто определяются отношением к ним писателей последующих поколений. Трудно назвать какую-либо другую книгу, имевшую в XVIII в. такой же успех, как «Приключения Телемака». Альбер Шерель насчитал с 1701 по 1800 г. 156 изданий романа Фенелона на языке оригинала[538]. К сожалению, он не приводит данных по другим странам, но вот что дает нам Россия: кроме стихотворной переработки В. К. Тредиаковского, роман Фенелона был издан за это время на русском языке семь ра[539], а это говорит о его несомненной популярности.

Известна та красочная характеристика, которую дал интересующей нас эпохе А. И. Герцен: «Оканчивался XVII век, и скрозь вечереющий сумрак его уже проглядывал век дивный, мощный, деятельный, XVIII век; уже народы взглянули на себя, уже Монтескье писал, и душен становился воздух от близкой грозы»[540].

Фенелон не был одним из тех, кто активно готовил эту грозу, но деятели нового века воспользовались его идеями и его книгой.

Хронологические рамки одного века, одного периода в истории культуры определяются не границами царствования всесильных монархов, а уровнем развития литературы и искусства, характером общественного сознания. Думается поэтому, что Фенелон, вместе с Бейлем и молодым Фонтенелем, не только и не столько завершают XVII столетие, сколько стоят на пороге нового века, новой эпохи – Просвещения.

ПОЭЗИЯ И ПРАВДА ИСТОРИИ («МЕМУАРЫ» СЕН-СИМОНА)

Историческая и мемуарная проза издавна заняла заметное место во французской словесности. Причем границы между историей и воспоминаниями были достаточно зыбкими и легко преодолимыми. Речь идет, конечно, о прозе с элементами художественности, без чего, по сути дела, не могло быть ни широких исторических обобщений, ни увлекательного рассказа о событиях прошлого.

Показательно, что на исходе Средневековья за хронографию взялся большой лирический поэт с ярко выраженной творческой индивидуальностью Жан Фруассар (1337 – 1414). Его «Хроники», охватывающие события с 1328 по 1400 год, окрашены предвзято личностным отношением к описываемому и пережитому. Но Фруассар недаром был автором одного из последних рыцарских романов в стихах («Мелиадор»): в его «Хрониках» давала о себе знать мифологизация истории, когда исторические персонажи участвовали не в войне, а в пышном, затейливом и увлекательном рыцарском турнире. Нескончаемые картины сражений у Фруассара красочны и блестящи, но лишены исторической достоверности. Развенчанием куртуазных мифов занялся в конце XV века Филипп де Коммин (1447 – 1511), с именем которого связано зарождение новой историографии, а его «Мемуары» отмечены наблюдательностью и здравым смыслом, стилистической простотой и однозначной точностью оценок. Очень важно, что Фруассар и Коммин, как и многие их современники, внесли неоценимый вклад в становление французской художественной прозы. Эпоха Возрождения выдвинула целую плеяду блестящих историографов и мемуаристов. Среди них выделяются скуповатый на слова, чурающийся излишней красивости, любящий точность и поэтому рассказывающий лишь о том, что сам видел и испытал, Блез де Монлюк (1501 – 1577) и темпераментный, увлекающийся рассказчик, замечательный мастер интриги и портретных характеристик Пьер де Бурдейль, сьер де Брантом (1540 – 1614).

В следующее столетие историческая и мемуарная проза была в чести, активно способствуя формированию норм литературного языка. На этой ниве подвизались писатели самые разные, что и привело к великому разнообразию – тематическому, стилистическому и т. д. – выходивших из-под их пера книг. Уже создавалась теория историографии и мемуаристики (укажем здесь соответствующие сочинения Шарля Сореля, Сен-Реаля или Фенелона). Одни литераторы выбирали лишь одну какую-то разновидность исторической прозы, другие пробовали свои силы в разных. Так, на пороге века Агриппа д’Обинье (1552 – 1630) создал очень личную мемуарную книжку «Моя жизнь, рассказанная моим детям» и рядом с ней написал пространнейшую «Всеобщую историю». И в этом веке составлялись, конечно, подробнейшие исторические обзоры и «официальные» биографии исторических лиц – от Иисуса Христа, апостола Павла, Григория Великого до Эпикура, Паскаля, Декарта. На исходе столетия великий сказочник Шарль Перро (1628 – 1703) издал свои «Жизнеописания великих людей, что появились во Франции на протяжении XVII века».