Читать книгу "Корабль судьбы. Книга 1 - Робин Хобб"

– Тинталья, Тинталья! – выводил мальчик.– О ты, просиявшая ярче солнца, звезд и луны! О ты, кому завидует синий луч радуги! О ты, в чьем присутствии меркнет блеск чистого серебра! Тинталья быстрокрылая, чьи когти остры, чье дыхание несет смерть недостойным! Тинталья, Тинталья!..

Ее глаза замерцали от удовольствия. Сколько лет минуло с тех пор, как драконам последний раз возносили хвалы? Она присмотрелась к мальчику и увидела, что он был искренне очарован. Его глаза светились восторгом: им выпало счастье отражать ее красоту… Тинталья вспомнила, что ей доводилось уже прикасаться к этому сыну двуногих. Ну как же! Он был с Рэйном, когда она спасла их из разрушенного чертога. Так вот, значит, в чем дело. Подобное бывало и раньше: некоторых мгновенно живущих прикосновение дракона попросту околдовывало. Особенно этому были подвержены их дети. Тинталья с любовью смотрела на малыша. «Подумать только, сущая бабочка однодневка, да и то едва вылупившаяся. А вот стоит ведь передо мной – и поклоняется, не испытывая ни малейшего страха!»

Тинталья даже развернула крылья в знак одобрения. Это была величайшая похвала, которой дракон мог удостоить человека, пусть даже гимн юного певца заслуживал ее не вполне. Мальчик пел очень неплохо, но по малости лет просто не мог быть правильно обученным певцом. Крылья Тинтальи мелко вибрировали, отбрасывая синие и серебряные блики. Мальчик задохнулся от восторга и умолк, не в силах продолжать.

Драконица оглянулась на прочих людей, и ей стало смешно. Они держались поодаль, предпочитая созерцать ее из-за деревьев, из-за углов разрушенных зданий. Они сжимали оружия и тряслись от страха перед нею. Тинталья изогнула длинную шею и стала прихорашиваться, заодно показывая им железные бугры мышц.. Потом не торопясь вытянула когти, так что из мостовой полетели камни. Склонила голову и внимательно посмотрела на своего маленького обожателя. Ее глаза замерцали, вбирая его душу: она почувствовала его всего целиком, вплоть до мучительно сладкого биения крохотного сердечка в груди. Тинталья выпустила его, и он долго не мог отдышаться, хотя некоторым чудом сумел устоять на ногах. Воистину, этот малыш был достоин воспевать славу драконам!

– Ну, певец? – промурлыкала она, забавляясь. – Небось, попросишь чего-нибудь за доставленное удовольствие?

Мальчик смело ответил:

– Я пел просто потому, что само твое существование уже есть восторг.

– Хороший ответ, – похвалила она.

Взрослые двуногие понемногу переставали прятаться и подходили к ним с Сельденом, впрочем держа оружие наготове. Ох, ну до чего глупые… Тинталья небрежно щелкнула кончиком хвоста, совсем легонько, но так, что из мостовой опять полетели камни, и их как ветром сдуло. Она расхохоталась.

Нашелся, впрочем, один, кто отнюдь не побежал, а, напротив, отважно вышел навстречу. Конечно, это был Рэйн. Он даже держал в руке меч – но острием вниз.

– Ты все же вернулась, – сказал он ей. – Зачем?

Она только фыркнула.

– А почему бы мне и не вернуться? Я летаю, где хочу, и ни у кого не спрашиваю позволения, человечек. Так что не тебе задавать вопросы Владычице Трех Стихий. Бери пример с маленького: он выбрал гораздо более благодарную роль. Не хочешь ему уподобиться?

Рэйн упер в землю конец окровавленного меча. От него самого пахло кровью, дымом и потом: он только-только вышел из боя. У него хватило наглости недовольно нахмуриться.

– Ты изгнала из гавани несколько вражеских кораблей и полагаешь, что мы землю будем перед тобой целовать?

– Высоко ты заносишься, Рэйн Хупрус. Что мне ваши враги? Или чьи-то еще? Я обратилась против них, ибо они были нелюбезны со мной. Они пытались стрелять в меня – и сполна поплатились за это. И так будет со всяким, кто станет мне дерзить.

Темноволосый Рэйн Хупрус сделал еще шаг вперед. Теперь она видела, что он опирался на свой меч, как на палку. Он был совершенно вымотан боем, на его левой руке потеками запеклась кровь. Когда он задрал голову, чтобы посмотреть ей в глаза, солнце заиграло на чешуях, украсивших его лоб. Тинталья дернула ушами: ей опять стало смешно. Он носил ее отметину, но даже не догадывался об этом. Он принадлежал ей… и при этом – забавно-то до чего! – порывался противопоставлять ей свою волю. Вот мальчик в отличие от него вел себя подобающе. Стоял, вытянувшись во весь рост, как только мог. Он тоже во все глаза смотрел на Тинталью, но в его взгляде был не вызов, а благоговение. «Да, – подумалось ей, – у малыша определенно есть задатки…»

Увы, для того, чтобы как следует развить эти задатки, требовалось время, а его-то у нее сейчас как раз и не было. Если она хотела спасти уцелевших морских змей, двуногих следовало приставить к делу и как можно быстрей. Тинталья сосредоточила внимание на Рэйне. Весь ее опыт знакомства с людьми говорил о том, что остальные скорее послушают его, чем какого-то мальчишку. Значит, его надо сделать посредником.

– Я хочу поручить тебе кое-что, Рэйн Хупрус, – сказала она. – А именно, дело безотлагательной важности. Ты и твои собратья должны немедленно отложить все прочие свои занятия и даже не думать ни о чем постороннем, пока это дело не будет завершено!

Он смотрел на нее снизу вверх, явно не понимая, о чем идет речь. И с какой стати. Другие люди понемногу вылезали из руин и отваживались приблизиться. Ровно настолько, чтобы иметь возможность слышать ее разговор с Рэйном, не привлекая к себе недолжного внимания. Они таращили на нее глаза и, кажется, были равно готовы и приветствовать ее, и удирать без оглядки. Они гадали, кто она: их защитница или врагиня? Она предоставила им возможность недоумевать и далее и устремила всю свою волю на Рэйна. Рэйн, однако, не спешил покоряться. – Теперь ты сама высоковато заносишься, – сообщил он ей ледяным тоном. – Что за радость мне трудиться ради тебя, драконица?

Такие слова не удивили ее. Скорее она их ожидала. Тинталъя приподнялась на задних лапах и развернула крылья, напоминая зарвавшемуся человечку, насколько она велика и ужасна.

– Значит, тебе не в радость жить, Рэйн Хупрус? – осведомилась она.

Ему полагалось бы в ужасе пасть ниц, но он и не подумал пугаться. Наоборот, он рассмеялся ей в глаза!

– Вот тут ты угадала… змея подколодная. Жизнь мне в самом деле не в радость, и благодарить за это надо тебя. Ты бросила Малту на верную смерть, Тинталья, и тем самым утратила всякое мое уважение. Потому что вместе с Малтой умер и я сам. Так что валяй, делай со мной что хочешь, драконица. Никакой покорности от меня ты все равно не добьешься. Знай: я сожалею о том, что боролся за тебя, пытался выпустить на свободу. Лучше бы ты сдохла там, в вечной тьме, зато моя любимая сейчас была бы жива!

Тинталья потрясенно выслушала его речь до конца. Вот это уже было нечто новенькое! Мгновенно живущий был не просто запредельно груб с нею. Он действительно утратил всякое чувство благоговения перед нею. Крохотный жалкий двуногий, этот мотылек-однодневка был в самом деле готов умереть прямо здесь и сейчас, потому что – Тинталья всмотрелась в его глаза, – потому что был свято уверен: она позволила умереть его подруге. Этой, как ее… Ну да, той самой. Малте.