Читать книгу "Так убивать нечестно! Рождественский кинжал - Джорджетт Хейер"

– Будем надеяться. Кстати, если бы я хотел кого-нибудь убить, то начал бы с Джозефа.

– Согласна, он утомляет. Так уж мы устроены: когда кто-то навязывает нам свою симпатию, нас это отталкивает. Получается, во всем виноват Джозеф. Добрые намерения ведут сам знаешь куда. Если бы не он, Натаниэль не написал бы своего завещания и не устроил бы праздник. Без него Валери не узнала бы, что ты наследник дяди, а Ройдон не разозлил бы Натаниэля своей пьесой. Сначала скверное стечение обстоятельств, последствия которых никто не мог предвидеть, потом неудачный поворот событий – и вот ты в ловушке! Тут поневоле станешь циником. У них все равно ничего на тебя нет, поверь мне, Стивен!

Странно, но инспектор Хемингуэй пришел к тому же выводу, хотя не обладал столь же безоглядной верой в Стивена, как Матильда. Во время короткого допроса Стивен держался замкнуто, что было легкообъяснимо, но не говорило в его пользу. Он вел себя осторожно и тщательно взвешивал каждое свое слово. Хемингуэй прекрасно разбирался в людях и видел, что имеет дело с очень хладнокровным человеком. Это склоняло его к мысли, что из всех обитателей Лексэма он больше других подходит на роль убийцы. Впрочем, несмотря на свое пристрастие к психологии, за которое его частенько журило начальство, Хемингуэй был слишком хорошим детективом, чтобы идти на поводу у собственных теорий. Да, порой он позволял себе легковесные суждения и выдвигал довольно сумасбродные идеи, где чистой фантазии было больше, чем неоспоримых фактов. Но если бы на этом основании кто-нибудь решил, что Хемингуэй обязан своей карьерой не столько собственным достоинствам, сколько простой удаче, скоро ему пришлось бы убедиться, что в данном случае внешность выглядит еще более обманчиво, чем всегда.

Инспектора не устраивали показания Стивена, а камердинер не внушал ему доверия; поэтому, не имея на то ни малейших доказательств, Хемингуэй все-таки подозревал, что между ними существует какой-то сговор. Он уже отправил в Лондон отпечатки пальцев Форда и выяснил у него фамилии и адреса двух последних работодателей. Тот сообщил их с такой готовностью, что дальнейшая проверка казалась малоперспективной. Однако инспектор был не из тех людей, кто пренебрегает даже призрачной возможностью.

На допросе Форд заявил, что накануне днем плотно закрыл окна в спальне Натаниэля и то же самое делал каждый день, поскольку покойный мистер Джерард не любил ночной свежести. Старри подтвердил его слова, добавив, что не может ручаться за камердинера и прочих слуг, но сам он всю зиму ровно в пять вечера запирал окна в гостиной.

– Потому что так распорядился покойный мистер Джерард, – заключил он.

Хемингуэй принял это к сведению, отметив, что остаются еще два вопроса. Если камердинер помогал Стивену, его показания можно просто не учитывать; а если не помогал, Стивен, уйдя из гостиной раньше Натаниэля, мог незаметно подняться в спальню дяди и открыть окно. Инспектор установил, что подняться в окно спальни без лестницы нельзя. Значит, следовало ее найти.

Он дал сержанту соответствующее поручение, и когда его разговор со Стивеном подошел к концу, Уэр уже готовился отчитаться о проделанной работе.

– В доме нет никаких лестниц, сэр, только пара стремянок, но они слишком короткие. Я, как вы велели, полазил вокруг особняка и нашел-таки подходящую лестницу.

– Прекрасно, – кивнул Хемингуэй. – Где она?

– Возле гаража есть брошенная конюшня, шофер говорит, что садовник держит там инвентарь и всякую всячину. Но вчера днем он уехал домой и вернется только послезавтра, а где ключи, никто не знает. Там есть маленькое окно, но оно заколочено. Через него я и увидел лестницу.

– Наверное, он прячет ключ в каком-нибудь тайнике. Обычное дело.

– Да, но я все перерыл вверх дном и ничего не нашел. Шофер утверждает, что садовник увез ключ с собой: он, мол, боится, что кто-нибудь стащит его инструменты или разворует яблоки, которые тот хранит на чердаке.

– Где он живет?

– В деревне, милях в двадцати к северу.

– Похоже, придется еще раз поболтать с Его Величеством Всезнайкой.

Сержант понял, что он имеет в виду дворецкого, и отправился искать Старри. Но когда тот явился, ничего нового они не услышали. К сожалению, в доме нет никаких лестниц, сообщил дворецкий. В его голосе звучало, впрочем, не столько сожаление, сколько необъяснимое презрение к этому полезному предмету.

Инспектор знал, что слуга старается поставить его на место, но его это не волновало. Он лишь подумал, что Старри был бы незаменим на сцене в роли дворецкого и зря зарывает в землю свой талант.

– Я не говорил про лестницу в доме, – уточнил он. – Но у вас есть сад, и по логике вещей – а в логике я силен, можете мне поверить – к нему должна прилагаться лестница.

– Вероятно, вы имеете в виду лестницу мистера Гэллоуэя, – снизошел до ответа Старри.

– Вероятно, – согласился инспектор. – Кто такой мистер Гэллоуэй?

– Мистер Гэллоуэй, инспектор, наш старший садовник, весьма уважаемый человек. Кроме того, у покойного мистера Джерарда работали два младших садовника и мальчик, их помощник, но они, полагаю, к делу не относятся.

По тону Старри было ясно, что старший садовник – почтенное лицо, с которым следует считаться, однако инспектора мало заботили тонкости субординации среди домашней прислуги, поэтому он бесцеремонно спросил:

– Ну и где этот Гэллоуэй держит лестницу?

– Мистер Гэллоуэй хранит свой инвентарь под замком. Он шотландец, – добавил дворецкий.

– А где он держит ключ?

– Боюсь, я не смогу ответить вам на этот вопрос, – отчеканил Старри.

– Ну а если его нет на месте и кому-нибудь понадобятся садовые ножницы, что тогда?

– Именно этого и старается избежать мистер Гэллоуэй. Он очень дорожит своим инструментом, а джентльмены часто обращаются с ним небрежно.

Инспектор мрачно уставился на дворецкого.

– Вы когда-нибудь читали басню о быке и лягушке? – поинтересовался он.

– Нет.

– Тогда почитайте, – посоветовал Хемингуэй.

Дворецкий поклонился.

– Непременно, как только выдастся свободная минутка, – пообещал он и с достоинством удалился, продемонстрировав, как пришлось признать инспектору, образцовую выдержку.

– Извини, парень. – Хемингуэй повернулся к сержанту. – Похоже, тебе придется найти садовника и раздобыть ключ от конюшни. Но сначала я сам посмотрю, что там и как.

Они вместе вышли из дома и зашагали по тающему снегу на конюшенный двор. С левой стороны к нему был пристроен современный гараж с расположенной над ним квартиркой для шофера, а с правой стояло обшарпанное здание с наглухо забитыми дверями и маленькими окошками, затянутыми изнутри паутиной и пылью. Заглянув в одно из них, можно было разглядеть старую упряжную, а через другое инспектор увидел уголок самой конюшни: там на полу, приваленная к стене, лежала садовая лестница, достаточно длинная, чтобы по ней можно было забраться на второй этаж дома.