Читать книгу "Хмурь - Ирина Лазаренко"

– В северо-западное наместничье отправляетесь вы, – короткий кивок Дубине. – Восточное и северное не выразили никаких предпочтений, потому для них выберут достойных представителей ваши наставники.

Дубина шумно сглатывает. Управитель перебирает дощечки.

– Также мы готовимся заключить несколько уговоров с соседними землями, – теперь я могу поклясться, что он похваляется, словно в этом есть какая-то его заслуга. Впрочем, может, и есть. – И еще трое досточтенных хмурей будут закреплены за приграничьем, как только мы подпишем уговоры. Пока этого не произошло, у вас есть до десяти-пятнадцати свободных дней.

Помимо воли сжимаю руки в кулаки. Отправят меня на границу с Подкамнем или нет? Заключены ли какие-нибудь уговоры с Загорьем? Кажется, за всё это время я ничего не слышал о Загорье. Словно его не существует. Нас не хотят отправлять туда, откуда все мы родом? Боятся?

– Задачи для горного Подкамня будут направлять тавернской почтой на нашу сторону краераздела. Туда направляетесь вы, – вежливый кивок Веснушке.

Веснушка кивает в ответ, и её вытянутое лицо делается торжественно-унылым.

– В прибрежном Подкамне ждут вас. Тавернская почта – у второго северного краераздела.

Я не сразу понимаю, что управитель смотрит на меня, а сообразив, поспешно киваю, и волосы падают мне на глаза.

– Задачи для северных Порожек – на вас, – управитель смотрит на Рыжего так, словно сам не верит в сказанное. Рыжий, кажется, не верит тоже. – Почта прибрежного граничного предела на юго-востоке.

Стук дощечек, шелест пергамента. Хмури переглядываются, делают друг другу всякие знаки бровями и глазами. Птаха снова подмигивает мне, я подмигиваю в ответ. Чего уж теперь-то.

– Один досточтенный хмурь по выбору наставников отправится выполнять задание на озёрное побережье, – продолжает управитель, – следует учесть, что задание это – очень ответственное и может проложить путь вашей славе за Средьземное озеро. Потому земледержец велит отправить с хмурем также наставника, способного к ведению переговоров и деликатному распространению новостей, – почтительный кивок Осе. Это она-то деликатная?!

Тут я запоздало понимаю, что все остальные хмури тоже получили ножны. Просто оставили их в караульне, как и я, потому как при оружии в канцелярию не пропускают.

Вот и вся моя особенность – я балбес.

– И наконец вы, – строгий взгляд на Гнома, который кривится так, словно ему в кружку выдавили жабу. – Вы направляетесь в Болотье. Там вас ждёт новая работа. Быть может, вы, досточтенный хмурь, станете мостом, который проляжет между нашими разрозненными землями. Все указания будут переданы вашему сопроводителю.

Едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Вид у Гнома – несчастный и потерянный.

– Содержание всем вам, разумеется, уже назначено. Как видите, заинтересованность в хмурях очень велика, мы сумели удовлетворить лишь самые важные и срочные требования, всего их было существенно больше. Кроме того, – голос управителя становится холодным, как лезвие топора, забытого во дворе зимней ночью, – земледержец связывает с хмурями крайне, крайне большие надежды. Потому на вас, наставники, лежит большая ответственность. Земледержец очень рассчитывает на действенность ваших новых способов обучения. На то, что следующие хмури будут достаточно подготовлены в значительно более короткие сроки… без ущерба их добротности, разумеется.

У меня во рту пересыхает. Новые хмури?

Переглядываюсь с ошалевшим Гномом. Смотрю в вытаращенные глаза Птахи. Вижу, как трепещут волчьи уши Дубины. Кажется, управитель сумел удивить этих проныр, всегда и всё знающих.

Какие еще новые хмури, мрак забодай?! Это я – наконечник стрелы, разящей… то есть мы! То есть…

– Конечно, – сухо отвечает Оса.

Я вижу, как шевелятся её тонкие красные губы, но мне кажется, что говорит это кто-то другой. Не может моя наставница, даже нелюбимая, говорить «Конечно» и готовить каких-то других хмурей!

– Ведь это были только пробные камни, – добавляет Оса, и я окончательно перестаю верить, что это происходит наяву, – мы многое поняли и научились отсекать лишнее. Следующих мы подготовим значительно быстрее и с меньшими потерями. Может быть, они даже будут сильнее.

Пробные камни?! Гном сжимает кулаки.

Отсекать лишнее?! Лицо у Птахи – белое-белое, и губы – тоже белые.

С меньшими потерями?! Я вспоминаю опухшее лицо мёртвой девчонки, которую убило Пёрышко. Мальчишек, проткнутых сигилями варкской стали за то, что не хотели идти на Хмурую строну снова. Тихий ночной плач с соседних кроватей, где выучни не могут заснуть от боли в рассеченных спинах.

Потом-то назидаторы стали больше похожи на людей. Потом-то они превратились в наставников. А поначалу они не стеснялись избивать и убивать нас, если мы не шли туда, куда должны были войти.

Отсекать лишнее!

С меньшими потерями!

Следующие будут сильнее!

– Да вашу же мать! – рявкаю я и выбегаю из канцелярии до того, как понимаю, что именно сказал и сделал.

Тяжеленная дверь бабахает за спиной, я останавливаюсь на каменной лестнице. Подо мной – огромный двор с телегами, людьми и скотом. Вокруг – невысокие деревца, плодовые и обычные, и листва на них такая яркая, что хочется зажмуриться. Привычно ищу глазами рукояти подъемников и привычно не нахожу. Почему люди не перенимают варочью машинную науку? Не начинают снова делать монеты с двусторонней чеканкой, какие были до войны? Если земледержец хочет подобрать под себя другие земли, то сперва стоит превзойти их хотя бы в том, что они умеют, разве не так?

А может быть, он полетит много быстрее и дальше на дутом пузыре хмурьского всемогущества, многочисленных войсках и остроглазых болтунах вроде управителя.

Представляю себе, какое у него сейчас лицо. И у наставников. Представляю глухую тишину, которая сейчас стоит в канцелярии. Наверное, нужно быстренько забрать в караульне меч, ножны и лошадь, пока они не решили… Собственно, а что они могут решить? Меня в прибрежном Подкамне ждут. Именно меня. Ждут. Даже содержание назначили. Так что ничего мне не сделает управитель, разве что посмотрит неодобрительно, но это-то я как-нибудь переживу.

Пробую на вкус мысль о безнаказанности. Я не верю в неё, но она мне нравится.

Снующая по двору челядь поглядывает на меня искоса и с любопытством – откуда-то знают, что я – хмурь, настоящий хмурь, надо же! Некоторые, напротив, опускают головы и спешат проскользнуть мимо, словно я могу вот так запросто увидеть их тайны и грешки. Особо резво ковыляет, поднимая плечи, конопатый мужик на деревянной ноге. Толстая баба в лоснящемся переднике переминается и шевелит губами, словно хочет что-то спросить и не решается.

Дверь снова хлопает. На лестницу выходит Птаха. У неё выражение лица ребенка, который не едет на ярмарку. Она сжимает пальцы и хочет что-то сказать, но не находит слов, и её губы всё сильнее дрожат.