Читать книгу "Хмурь - Ирина Лазаренко"

– Это ты, начт, нас всех спаситель, – косматый ва́рка недоверчиво прищуривает ярко-голубой глаз. Второй скрыт под шелковой повязкой.

– Дознаватерь, – густым басом уточняет рыжеволосый мужик и еще беззвучно шевелит губами под густой бородой. На руках-окороках, лежащих на столе, выпячиваются и тут же опадают длинные мышцы.

Третий человек за столом продолжает жевать, не подымая головы от своей тарелки. Худые пальцы, блестящие от жира, держат шмат баранины на кости, волосы мышиного цвета закрывают низко склоненное лицо и почти касаются мяса, когда парень откусывает очередной кусок.

– Ну я и говорю, – варка неспешно набивает трубку сушеной травой, смотрит на рыжего сверху вниз, – дознаватерь. До всего, начт, дознаешься и всех нас спасешь. И работников моих беспутных, и дело мое семейное, и окрестные выработки, на которые эта дрянь может перекинуться. Так?

– Не так.

Варка кхекает и откидывается на спинку скамьи, пыхтит трубкой. Расползается над столом душный белый дым с горьким запахом, протягивает пухлые лапы к блюду с нарубленным мясом, повисает над тарелкой с зеленью и маринованными огурчиками, заглядывает бельмастыми глазами в кувшин с квасом.

Рыжебородый буравит варку взглядом. Ему не нравится, что приходится задирать голову: человеческий мужчина, даже такой рослый и крупный, мелок в сравнении с варкой.

– Нам прежде не доводилось иметь дел с чародейскими творинами, – говорит он, вдоволь наглядевшись на варку.

Тот оглаживает длинные усы, заплетенные в толстые угольные косы, и кладет локоть на спинку скамьи. Шелковая рубаха с вышивкой задирается, приоткрывая волосатый живот.

– Оно понятно. Только кого было звать на творину, если не хмуря? Вы, бают, уже много всего разведали и распутали в своем Полесье. Говорят, зрение у вас нечеловечье. И что вы можете ходить туда, куда до сей поры знали путь только чароплёты. И что там вам вся правда открывается, и сила появляется нелюдская, и вообще мрак вам не брат, когда вы под этими своими пойлами. Выходит, ты, хоть и почти человек, а не без чего-то эдакого, чародейского, и получаешься ты самым близким родичем им, творинам. Так?

– Не так.

– Тьфу на тебя, – говорит варка и пыхтит трубкой.

Парень кладет на тарелку обглоданную кость, задумчиво облизывает пальцы.

– Этот, – варка небрежно кивает на него, – малоумный, штоль?

– Нет. Просто дичок, – взгляд рыжебородого перебегает дальше, на дверь, на окно, на другие столы.

Зал понемногу наполняется людьми, хотя время утреннее, самое что ни на есть рабочее. На закуток, отгороженный с двух сторон низкими ширмами, люди поглядывают с любопытством. Они грязны и плохо одеты, и это особенно бросается в глаза, когда рядом сидит чистенький откормленный варка – зато люди бодры и веселы, в отличие от него. Болтают, шутят, азартно стучат камчётками, заказывают жбаны дешевого пива и сидра с немудреной закуской. Знают, что сегодня работать не придется. А за прошлые выходы им заплатили вдвое – всем, кто выжил.

Варка глотает пахучий травяной дым, ждёт слова рыжебородого.

– Сказывали, тварь забивает людей когтями и клювом, – ровным голосом произносит тот, отвернувшись от работяг.

– Это они так говорят. Сам я не видал. Да и работяги впотьмах, с испугу могли такого наглядеть… Но следы на земле и правда похожи на огроменные когти, а по следам на трупах выходит, будто долбил их здоровенный клюв, крепкий, начт, как каменюка.

– Что за следы?

Варка поднимается, и в закутке тут же становится тесно. Поводит могучими плечами, поправляя рубашку.

– Идем, покажу. Дичка своего тут оставь, нехай переждёт, там видок не для хлипких. Нет? Ну гляди, если наблюет в мертвяльне – сам прибирать будет, понял?

* * *

– Вот тут она когтем прошлась, – варка приподнимает палочкой почти оторванную щеку мертвеца, обнажая его черные обломанные зубы, – а по башке, начт, клювом. Ишь, до самой мозги достала.

В черепе вмятина, в провале – запекшиеся от крови волосы и что-то желтое, и что-то серо-бледное.

Рыжебородый стоит, сложив руки за спиной, смотрит на трупы с омерзением. У него на поясе висит меч в ножнах, на которых боязливо рисует узоры дрожащий огонек из плошки с салом. Парень, вопреки ожиданиям варки, не бежит из мертвяльни, зажимая рот, а достает из котомки обрывок пергамента и уголёк, начинает им шкрябать, поглядывая на мертвецов.

– Ишь ты, – говорит варка со смесью недоверия и восхищения.

Некоторое время тихо, только шоркает по пергаменту уголек, с присвистом дышит за дверью старый варка-сторож, низко гудит ветрогонная машина.

– Что говорит про это лечитель? – спрашивает рыжебородый, намолчавшись.

Варка пожимает мощными плечами, не отвечает.

– Их что, не смотрел лечитель? Или собиратель? Кто тут есть у вас?

Варка посасывает потухшую трубку. Молчит. Шорканье уголька стихает, парень недовольно смотрит почему-то на рыжего.

– У тебя что, лечителя нет для людей? – повышает голос тот.

Свистящее дыхание за дверью становится тише. Варка зло сплевывает:

– Да на кой мрак им лечитель? Что ты пристал, как мытарь? Где у людей есть лечители, ну?! Вы ж над нами хохочете, когда мы лечим болячки, а не тупо пялимся на них и ждем, пройдёт или нет! Вы ж сами нудите, что это вашим духам угодно вас хворями портить – а я кто такой, чтоб им перечить, духам вашим, а?

– Ну ты га-ад, – со вкусом говорит рыжебородый.

За дверью свистит-всхрюкивает. Варка кусает трубку, перекатывает ее в другой угол рта. Парень, склонившись над головой мертвого рудокопа, возвращается к зарисовкам. В его карих глазах отражается пляска огня, и они кажутся яркими, теплыми. Шуршит уголек по пергаменту.

– Начт, вам в ваших землях лечители не нужны, – спокойно рассуждает варка, – это вы говорите, не я. Так на кой я буду спорить с этим, когда без спора мне мороки меньше? Лечители тут есть только наши, варочьи, в ваших человечьих потрохах они ничё не смыслят. А собиратели здесь ни к чему. У нас не война, у нас рудокопное дело. Если чего случается – так обычно и собирать бывает нечего, а когда есть чего – так опять же, или выживет работяга, или нет.

– И часто оно… случается?

– Бывает. – Варка сплевывает. – Вот нынче случилось. И чего, я людей плетьми погнал на работу, что ли? Нет, я тебя кликнул, чтоб ты мне нашел то самое, которое случилось.

– Кликнул, ага, – беззлобно огрызается рыжебородый, – когда творина ухайдокала восьмерых, а остальные и за тройную плату отказались продолжать работать.

Парень берет плошку с огоньком, светит на руки мертвеца. Варка смотрит на него, склонив голову.