Читать книгу "Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - Джордан Белфорт"

– Ну конечно, я понимаю. Все это полная чепуха, На, – и тут пришла очередь лжи номер три, – все это чепуха. Да в любом случае теперь это не важно. Понимаешь, сегодня Джоэл Коэн позвонил Грегу, когда я сидел у Грега в кабинете, и сказал, что ему на самом деле нужно, чего он на самом деле добивается, – он хочет, чтобы я дал показания. Вот и все.

Я пожал плечами.

– Похоже, что я так много знаю о том, что происходит на рынке ценных бумаг, что могу избавить власти от большой головной боли и сэкономить им кучу денег.

Ох, как хорошо это прозвучало! От этих слов я почувствовал себя умным, полным жизненной силы альтруистом, необходимым участником борьбы против жадности и коррупции на Уолл-стрит, а вовсе не стукачом, в которого я должен был вот-вот превратиться! Я решил развивать эту мысль во что бы то ни стало.

– И к тому же Джоэл сказал, что если я дам показания, если я помогу властям во всем разобраться, то я, скорее всего, ни дня не проведу в тюрьме. Настолько ценной информацией я обладаю.

Я еще разок кивнул, пытаясь сообразить, не сделал ли я ошибку, сказав «скорее всего», и поэтому на всякий случай добавил:

– Ты ведь знаешь, что я уже провел в тюрьме три дня, а это ведь довольно много, правда? – после чего беззаботно улыбнулся.

Она медленно кивнула, но ничего не сказала. Я увидел, как по ее щеке скатилась слеза. Я вытер ее обратной стороной ладони. «Это хороший признак, – подумал я. – Вытирая женскую слезу, ты становишься ближе к женскому сердцу, а значит, и к ее чреслам. Это биологический феномен. Когда сильный мужчина утирает слезы женщины, она уже ни в чем не может ему отказать».

Я приободрился, увидев слезы Герцогини, и радостно продолжил:

– Но это еще не все, На. Понимаешь, если я дам показания, то меня не посадят ни на четыре, ни на пять лет, и штраф, который, наверное – еще не точно! – придется заплатить, назначат еще не скоро. Понимаешь, это, возможно, будет довольно большой штраф, но у нас – у нас – останется достаточно. Когда все закончится, мы по-прежнему будем богаты.

И это была самая большая, самая наглая ложь из всех, ложь номер четыре.

На самом деле, если Магнум прав и власти собираются оставить мне жалкий миллион долларов, то мы с Герцогиней через три месяца будем банкротами. Но это я тоже обдумал и поэтому добавил:

– Но сколько бы денег они нам – нам – ни оставили, это не значит, что я уйду от дел. Через несколько месяцев, как только все успокоится, я снова начну торговать акциями.

Я остановился, потому что мне не очень понравились мои собственные последние слова.

– Я хочу сказать, что я буду торговать дорогими акциями, а не копеечными. Я больше не буду заниматься этим безумием.

Я мучительно пытался придумать, как бы мне выпутаться.

– Знаешь, я думаю, что смогу зарабатывать пять или десять миллионов в год, просто занимаясь трейдерством, абсолютно законно, без всякого риска.

Я пытался понять по ее лицу, что она думает. Кажется, она немного протрезвела. Х-м-м, я не знал, хорошо это или плохо, но чувствовал, что окошко возможностей вот-вот захлопнется. Хватит впаривать ей про будущее, пора закругляться. Я доверительно сказал:

– Вот так, На. Вот и все. Я знаю, это все слишком хорошо, чтобы быть правдой, но это так. Я думаю, мне очень повезло, что властям так сильно нужна информация, которая у меня есть.

Я сделал паузу и со значением покачал головой.

– Меня вообще-то по-настоящему волновало только одно – что мне, может быть, придется дать им информацию о моих друзьях.

Тут я улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря: «Есть свет в конце туннеля!» А потом добавил:

– Но, как говорит Магн… то есть Грег, все мои друзья тоже будут давать показания, – я снова пожал плечами, – так что по сути дела это не важно.

Я придвинулся к ней поближе и принялся гладить ее волосы.

Она улыбнулась и сказала:

– Ну что же, дорогой, это действительно хорошие новости. Я очень рада за тебя.

За тебя? Она сказала за тебя? Черт, вот это плохо. Она должна радоваться за нас, а не только за меня. Только я хотел поправить ее, как она добавила:

– И я бы не стала волноваться из-за твоих друзей. Все они, кроме Алана Липски, готовы продать тебя. На Уолл-стрит преданности не существует. Ты ведь сам это всегда говорил, правда?

Я кивнул, но ничего не ответил. Вообще-то, я уже достаточно услышал и достаточно сказал. Мы с Герцогиней снова были рядом, а значит, пришла пора идти в атаку. Я потянулся к ней, обнял за талию и притянул к себе. Потом я схватил ее за миленький галстук в духе Дикого Запада и притянул к себе ее головку.

А потом я поцеловал ее.

Это был долгий влажный поцелуй, поцелуй, полный любви, который закончился куда быстрее, чем я рассчитывал, потому что она отодвинулась и тихо сказала:

– Прекрати! Я по-прежнему в ярости.

Пришла пора идти в наступление.

– Ты нужна мне, – простонал я, просунув руку в разрез ее платья в поисках земли обетованной. Когда я добрался до верхней части ее бедра, то был уже так возбужден, что боялся кончить прямо на простыню.

И я бросился в атаку, навалившись на нее всем телом. Я принялся яростно целовать ее. Она постаралась высвободиться, но не смогла.

– Прекрати, – прошипела Герцогиня со сдавленным смешком, – прекрати!

Я заметил смешок и поэтому тут же задрал ее джинсовую юбку и увидел ее прекрасную розовую вульву с маленьким ирокезом светло-персикового пушка. Ах, как меня всегда восхищала потрясающая вагина Герцогини! Это была самая восхитительная вагина из всех, какие я только видел, а с учетом того, что я переспал почти с тысячей шлюх, мое мнение было мнением эксперта. Но все шлюхи остались в прошлом. Мне нужна была только Герцогиня – сейчас и навсегда!

Я притормозил немного, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я люблю тебя, На. Я так тебя люблю, – мои глаза наполнились слезами, – я всегда любил тебя, с того самого момента, как я тебя увидел.

Я нежно улыбнулся ей.

– Мне так не хватало тебя всю эту неделю. Я не могу даже выразить, какое опустошение я ощущал! – Я убрал ей волосы со лба и придвинулся к ней поближе. – Детка, давай займемся любовью! Давай займемся любовью прямо сейчас, с чувством и неторопливо!

– Да пошел ты! – изрыгнула она. – Да я тебя, блин, ненавижу! Ты хочешь меня трахнуть? Ну давай, трахни! И давай пожестче, потому что я, блин, тебя ненавижу. Ненавижу твою заносчивость, ты, самовлюбленный маленький козел! Тебе наплевать на то, что я чувствую! Ты думаешь только о себе!

Она с презрительной гримасой стала прижиматься ко мне, нарочно сбивая мой темп. Казалось, она хочет показать, что, хоть я и вошел в нее, она мне не принадлежит.