Читать книгу "Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - Джордан Белфорт"

Я уселся в одной из комнат для тихих занятий с ручкой и бумагой и начал писать мемуары. Через две недели я все еще был на первом абзаце. Я прочитал написанное. Потом перечитал. Господи – это было ужасно! Какие-то шуточки о человеке, жившем в построенных им башнях из слоновой кости, который хотел выпрыгнуть из них после краха 1987 года. Кого это волновало? Только не меня. Что было не так? Почему я не мог писать?

Я решил попробовать по-другому: рассказать о моих родителям, о том, что они любили всегда обедать в одной и той же столовой. Я быстро написал четыре страницы. Посмотрел на них. Это было очень здорово! И я помчался к Томми, чтобы услышать его мнение.

– Отлично, – с радостью сказал он, выслушав мои восторги, – давай посмотрим, что тут у нас.

Он читал и читал… но почему же он не смеется? В конце первого абзаца была потрясающая шутка, а он ее не заметил.

Через минуту он поднял глаза.

– Это полный отстой, – сказал он.

– Ты уверен?

Он быстро кивнул.

– Да, это очень плохо. Это просто ужасно. Здесь нет ни одной привлекательной фразы. – Он пожал плечами. – Начни сначала.

– О чем ты говоришь? Ты разве не прочел первый абзац?

Томми посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Кому интересно читать про столовую? Это скучно, блин, это обыкновенно. Джордан, послушай меня. Когда пишешь, надо все время помнить две вещи: во-превых, должен быть конфликт. Без конфликта это никому не нужно. Во-вторых, там должно быть самое-самое. Ты понимаешь, что такое самое-самое?

Я пожал плечами, потому что все еще был уязвлен тем, как презрительно Томми обошелся с моей трогательной историей о столовой.

Он сказал:

– Это значит, что ты всегда должен писать о каких-то экстремальных вещах. Самое это и самое то, самая красивая девушка, самый богатый человек, самая жуткая наркотическая зависимость, самое безумное путешествие на яхте.

Он тепло улыбнулся.

– Ведь такой и была твоя жизнь: самой-самой. Понимаешь?

Я, конечно, понимал, но, конечно, не мог так написать.

Целый месяц днем и ночью я только и делал, что писал, – а Томми читал мои труды и говорил что-нибудь вроде: «все какое-то застывшее», «это несущественно», «это скучно», «это вообще чушь собачья».

В конце концов я решил сдаться. Поджав хвост, я пришел в тюремную библиотеку. Через несколько минут я наткнулся на какие-то «Костры амбиций». Я смутно припоминал, что видел фильм и, кажется, он был ужасен. Но он был как-то связан с Уолл-стрит, поэтому я взял книгу и прочел два первых абзаца.

Что это за бред? Кто читает всю эту чепуху?

Я захлопнул книгу и посмотрел на обложку. Том Вулф. А это еще кто такой? Я из любопытства перечитал первые несколько абзацев, пытаясь понять, что же там происходит. Все было очень запутанно. Похоже, в жизни героя происходил какой-то бардак, все было неправильно. Я продолжал читать, стараясь сконцентрироваться. Вот он рассказывает о женщине, которую не видит, но по голосу понимает, как она должна выглядеть: «Двести фунтов, как отдать! И похожа на реактивный двигатель!» Тут я бросил книгу и стал смеяться во весь голос. Вот и все. Я подсел.

Я прочел книгу от корки до корки – все 698 страниц за один день – и все время смеялся в голос. Я был просто в восхищении. Заворожен. Это была не только самая блестящая книга, которую я когда-нибудь читал, но еще в его стиле было нечто, нашедшее отклик в моей душе, или, как мог бы сказать сам Том Вулф: в моем сердце, и душе, и печени, и чреслах.

Богом клянусь, я прочел эту книгу раз двадцать, пока не выучил ее почти наизусть. А потом я прочитал ее снова, чтобы научиться грамматике. Потом я заплатил своей верной прачке, наркоторговцу Марку (который оказался еще и любителем чтения), десять банок тунца, чтобы тот внимательно прочитал книгу и выписал оттуда каждое сравнение и каждую метафору на отдельном листке бумаги. Я перечитывал их снова и снова, пока наконец не смог уже рассказывать их во сне. И незаметно для меня самого у меня в голове возник голос: мой писательский голос. Он был ироничным, говорливым, наглым, корыстным и часто омерзительным, но, как сказал мне Томми, действительно безумно смешным.

Но свои мемуары я написал не в тюрьме, там я только научился писать. Когда через двадцать месяцев я вышел из тюрьмы, то не написал еще ни одной страницы. Это произошло 1 ноября 2005 года, и мне было жутко страшно. Я понятия не имел, что мне дальше делать в жизни. Думаю, большинство людей пишут под влиянием вдохновения или отчаяния. В моем случае дело было в отчаянии. У меня было отвратительное прошлое и неясное будущее, и я не знал, как примирить их между собой.

Поэтому я сел перед своим ноутбуком и написал фразу, которую считал прекрасным началом. Так я ощущал себя все эти месяцы в тюрьме, и так я себя чувствовал в первый день на Уолл-стрит. Вообще-то, я так же чувствовал себя и в тот момент, когда сидел и смотрел на пустой экран компьютера.

«Ты ничтожнее самого жалкого мерзавца» – написал я…

Благодарности

Я снова хотел бы поблагодарить моего литературного агента Джоэля Готлера за его поддержку. Он много значил для меня все эти годы, но прежде всего он был мне другом.

Я также хотел бы поблагодарить своего редактора, Дэниель Перес, за ее замечательную помощь. О том, как надо писать, Дэниель рассказала мне больше, чем все мои учителя английского языка вместе взятые – с детского сада до колледжа.

И, конечно, я хочу поблагодарить своего издателя, Ирвина Эпплбаума, который так часто помогал мне, что и не сосчитать.

Огромная благодарность Александре Мильчан за то, что она так много сделала для продвижения моей истории в кино, и, конечно же, Скотту Ламберту, который был для меня и другом, и советчиком.

Кроме того, я хотел бы поблагодарить моих родителей, Макса и Лею, которые всегда меня поддерживали, двух моих замечательных детей, Чэндлер и Картера, которые решили уважать своего папу за то, как он живет сейчас, а не за то, как он жил раньше, мою бывшую жену Надин (она же Герцогиня) за то, что она такая прекрасная и заботливая мать, и новое приобретение в моей жизни – маленького Боуэна Буллиана, который освещает мою жизнь своими боуэнизмами.