Читать книгу "Казнить нельзя помиловать - Галия Мавлютова"

Так вот, Сергей Петрович напоминал мне теперь этих хлюстов. Наверное, в молодости он был комсомольцем, выступал на собраниях и чихвостил загнивающих капиталистов, а сейчас призывает оперативников все бросить и срочно найти преступников. Тетя Галя насчитала сто один эпизод из этой серии, значит, нападение на антикварщика уже сто второе по счету.

— Ковалев, вы назначаетесь старшим оперативно-следственной группы. — Стрельников строго посмотрел на парня в шляпе. Правда, теперь шляпа лежала у парня на коленях.

Вот я и узнал, что сотрудник с красным шарфом на шее — Ковалев.

— Разыщите родственников потерпевшего, нужно срочно составить опись похищенного имущества. Возьмите у Белова поручения следователя, заново всех опросите, составьте свежие фотороботы по описаниям потерпевших. Учитывая, что по адресам могут поджидать небольшие неприятности, — в этом месте Стрельников улыбнулся и посмотрел в мою сторону — дескать, как там раненый поживает? — поодиночке в квартиры не ходить. Разбейтесь на группы и все адреса проверьте за сегодняшний день.

— А что, вызывать потерпевших в отдел запрещается? — раздраженно спросил Ковалев.

— На это уйдет очень много времени. Проверка адресов многое поможет прояснить, может быть, при осмотре мест происшествий что-то упустили, забыли, не обратили внимания на мелкие детали. А в нашем деле любая мелочь может пригодиться, — терпеливо, без тени раздражения пояснил Стрельников.

Так разъясняют методологические основы социологических исследований первокурсникам юрфака. Кажется, Стрельников выбрал не то поприще, из него мог бы получиться классный преподаватель, ухмыльнулся я.

— Я прошу вас, товарищи офицеры, из отдела не отлучаться, обед — в положенное время, но с разрешения руководства отдела. Доклад о проделанной работе — в восемнадцать пятнадцать, если что-то срочное, к работе подключается весь личный состав, включая стажера Белова. — Стрельников опять улыбнулся, посмотрев в мою сторону.

Меня уже по привычке замутило: что это он все в мою сторону оглядывается? Наверное, его Юмашева с толку сбила.

— Вы, Белов, изучите, пожалуйста, приметы преступников по объяснениям потерпевших и составьте фотороботы по тем описаниям, что уже имеются в делах. Мы потом сверим качество и составим единые портреты.

— Это же двойная работа! — возмущенно заголосил Ковалев.

Недаром красный шарф окутывает его шею, оказывается, у Ковалева слишком тонкий голос. Наверное, у него горло больное, какой-нибудь тонзиллит, трахеит, и от этого голос петушиный.

— Ничего страшного, зато мы найдем свои ошибки, устраним их и выйдем на след. Должен же остаться хоть какой-то след! Преступники — живые люди, они могут забыть на месте преступления окурки, записные книжки, оставить отпечатки пальцев, следы обуви, мобильники, в конце концов. Всякое бывает, вот в Красногвардейском районе на месте происшествия преступники потеряли записную книжку, а в Колпинском — мобильник. Оставалось только вычислить их, а это — плевое дело.

Я уже подумал, что Сергей Петрович ударится в дорогие сердцу воспоминания, но Стрельников вовремя остановился. Не ударился…

— Если они оставили след от обуви? Тоже плевое дело? — ехидным тоном спросил Ковалев. Петушиные голоса тоже, оказывается, могут быть ехидными.

— След от обуви имеет значение только в квартире на Фонтанке. Надо вторично произвести осмотр места происшествия, — посерьезнел Стрельников, не заметив сознательно не скрываемого ехидства в тоне Ковалева. Или сделал вид, что не заметил. Честно скажу, я не понял его игры. А может быть, это была вовсе не игра.

— По коням, товарищи офицеры! Встали и разбежались!

Стрельников схватил телефонную трубку, будто только и ждал, когда совещание закончится. Он не прерывал телефонные переговоры до самого обеда.

А я вбивал в компьютер описания преступников из объяснений потерпевших. Сто одно объяснение, сто второе не появилось на свет в связи со смертью потерпевшего.

Интересно, в какой больнице он скончался? Наверное, в Мариинской.

До самого обеда меня изводила мысль: кто обнаружил потерпевшего с Фонтанки? Неужели, он сам явился в больницу, искалеченный и изувеченный?

Приметы в объяснениях не сходились, точнее, они сходились только на «отморозках»: все пятеро в масках, все рослые, в черных вязаных шапочках. Классический портрет преступника международного уровня. А вот приметы девушек не сходились, все они были разные, хоть и без масок. Неужели на каждое нападение преступники ходили с разными девушками? Сто две девушки — сдохнуть можно от такого количества девушек! Зачем их так много?.. Мне бы работы было меньше. Красота, меньше девушек, соответственно, меньше работы, сидишь себе и плюешь в потолок. Никто тебя не дергает, не теребит, не достает. Так можно дослужиться до глубокой старости и превратиться в черепаху Тортиллу. Но в глубине души мне очень хотелось понравиться Стрельникову.

Я задумал небольшую комбинацию: я вбиваю в программу все приметы из объяснений свидетелей, а потом вывожу в один портрет и в конце рисую с помощью компьютера Мадонну. У меня всегда получались суперские портреты девчонок. Из десяти однокурсниц я лепил с помощью программы одну общую и выставлял на обозрение. Девчонки меня один раз даже отлупили и, стуча кулаками по моей костлявой спине, злобно приговаривали: «Никас Софронов, Илья Глазунов, Леонардо да Винчи ххренов!»

Да, да, они выговаривали слово «ххренов!» с двумя «х». Я уже тогда понял, что с девчонками лучше не связываться, кулаки у них оказались крепкие и острые.

Откуда я знал, что опыт с моей шуткой пригодится на поле борьбы с преступностью?

Приметы укладывались в однотипные слова, и где-то к обеду мне самому стало интересно, каким же получится портрет. Все потерпевшие по глухарям описывали совершенно разных девушек довольно однообразно: худощавого телосложения, брюнетка, блондинка, волосы короткие, длинные, глаза темные, роста среднего, в куртке, джинсах. Я уже изнывал от нетерпения, до колик в животе хотелось увидеть портрет преступницы, созданный умной машиной.

Компьютер меня заводит, вместе с ним я отгораживаюсь от внешнего мира и полностью погружаюсь в виртуальный. Там хорошо, там нет тоскующих мамулиных глаз, папахен не страдает из-за малого роста, тетя Галя не производит меня в герои современности. Дать бы ей волю, она бы всех оперов, включая Ковалева в красном шарфе, произвела одним росчерком пера или взмахом руки в герои. Она не сможет нормально существовать без героев современности. Для такой женщины жизнь — вечное поле битвы, а она сама жертвенный герой и всех вокруг видит — ни много ни мало — Александрами Македонскими.

А вдруг мой искусственный портрет окажется похожим на тетю Галю в ранней юности? Я хмыкнул и вдруг услышал голос Стрельникова:

— Что вас так рассмешило, Денис Александрович?

— Нет, ничего, — испуганно произнес я, в страхе от того, что Сергей Петрович поручит мне еще одно задание. А я с этим еще не справился.