Читать книгу "Казнить нельзя помиловать - Галия Мавлютова"

— Меня зовут Сергей Петрович. Подполковник милиции — Стрельников. Прошу любить и жаловать! Меня назначили начальником отдела недавно. Как видите, Леонид Иваныч подал в отставку, это вы уже знаете, вероятно?

Я мотнул головой, что означало: конечно же, знаю.

— Денис Александрович, вы не хотите рассказать мне, что случилось с вами в нехорошей квартире. Как вы вошли туда? Кого там видели? О чем говорили? Или лучше поступим иначе — вы сейчас мне все подробно напишете и ответите на все поставленные вопросы.

Я сразу затосковал по Тортилле. Много бы я отдал, чтобы вернуть дышащую ядовитыми парами батарею, Вербного с его отечными глазами, пыльную лампочку и немытые окна! Зато никто и никогда не задал бы мне ни одного вопроса. Тем более не заставил бы писать объяснительную записку…

Я долго возился с компьютером, одновременно обдумывая, что же написать в объяснении. Кого я видел в квартире? О чем говорил?

Вдруг мне в голову пришла гениальная мысль, и я повеселел. Не бывает безвыходных ситуаций, это точно! Я напишу Стрельникову, что ничего не помню. И моя дама сердца окажется в безопасности. Мне до судорог не хотелось подводить бедную Юлю, я представил, как она прячется от парня в красном шарфе, и мне стало смешно. Я быстро набросал текст записки и распечатал. Выбравшись из-за стола, на цыпочках, подражая известному пародисту, я на вытянутых руках отнес ценный документ Стрельникову. Он мельком взглянул на бумагу и отвернулся. Мой фокус опять не удался. Я рассчитывал, что Сергей Петрович побросает свои дела и бросится изучать мое объяснение, а он даже не прочитал его. Все утро Стрельников кому-то звонил, с кем-то разговаривал, но не так, как Тортилла. Он не бурчал, не бубнил, не ворковал, он разговаривал, но что он говорит, я никак не мог понять.

Только я уселся за компьютер, как в дверь постучали. С первого взгляда я понял, что к нам явился сам суперагент Резвый. Стуча костылем, он прошествовал к столу Стрельникова, даже не удостоив меня своим суперагентским вниманием. Они начали шептаться, а я переписывал донесения человека с костылем.

«Как он умудрился столько настрочить?» — злился я, поглядывая в угол, где Резвый и Стрельников с заговорщическим видом обсуждали проблему борьбы с преступностью.

Мне захотелось немного повыть от тоски, и я пожалел, что тетя Галя осушила болото. Как хорошо и тепло жилось мне все эти дни в трясине. Тоже мне, мелиоратор Юмашева!

Загремел костыль, и Резвый скрылся за дверью. Стрельников подошел к моему столу и молча положил объяснение. Он так и не сказал мне ни слова за весь день.

Глава 3

Вечером я забрал телефонный аппарат к себе в комнату, запараллелил его и весь вечер наслаждался беседами отца с друзьями. Как только я понимал, что разговор принимал дискуссионный характер, я орал в трубку: «Ой, цветет калина в поле у ручья! Ой! Парня молодого полюбила я! Ой! Парня полюбила! Ой! На свою беду!..»

В дверях мгновенно материализовывался папахен, и я тут же смиренно клал трубку в гнездо, валился на кровать, принимая позу тяжело раненного бойца. Папахен исчезал: он не переносил людей выше себя ростом. Не скрою, мне было безумно стыдно, у меня нормальный папахен, у людей бывают хуже — цитирую мою мутхен, но я ждал звонка от Юли, однако в этот проклятый вечер Юлия Валентиновна так и не позвонила.

«Был у майора Деева товарищ майор Петров. Дружили еще с гражданской, еще с двадцатых годов. Вместе рубали белых шашками на скаку, вместе потом служили в артиллерийском полку»…

Почему у меня нет товарища майора Петрова? С кем мне порубать белых шашками на скаку? Разве что с парнем в красном шарфе и Тортиллой Вербным? Или с Сергеем Петровичем? Или с агентом Резвым? Ваш выбор, господа!

Правда, один звонок все-таки предназначался мне.

— Денис, как твои дела?

— Нормально. — Мне больше не хотелось орать песни, я вспомнил, как Стрельников заставил меня писать объяснение. А вдруг тетя Галя завтра нагрянет в отдел и повторит подвиг Сергея Петровича?

— Отлично! — Она повесила трубку.

Странно, почему эти взрослые живут такой запутанной жизнью? Они интригуют, замышляют козни, все просчитывают, осушают болота, и все равно они несчастные какие-то. Мне двадцать три года, а я никак не могу понять, что такое жизнь. Мне твердят об этой жизни все время, кто угодно и когда угодно, но я не понимаю, что это такое. Может быть, она начнется после звонка Юлии Валентиновны?

Почему Юля не звонит на мобильный? У нее есть все мои номера…

Сердце гулко ухало, отпуская на каждый удар гораздо меньше положенного времени. Я повалялся еще немного, потом включил на полную громкость все звукоточки. Постоял над ними, представил, как мутхен с папахеном начнут возмущаться, и после некоторых раздумий дал отбой. Моя игра больше не волновала меня…

— Денис, иди ужинать. — Мама ласково положила мне руку на лоб. Она неслышно вошла в комнату и подошла ко мне.

Я больше не дергаюсь от ее прикосновений, и ей это нравится. Наверное, у меня все-таки состоялась черепно-мозговая травма, просто врачи ее не заметили.

* * *

На следующее утро по некоторым признакам я догадался, что в отделе царит легкое беспокойство. В коридоре курили озабоченные люди, до сегодняшнего дня я не видел их в отделе. Беспокойство и вышло. Стрельников собрал в кабинете весь оперсостав. Оперативники заняли все сидячие места, и я, не считая, догадался, что в отделе работает пятнадцать человек. Всего — семнадцать, включая меня и Стрельникова.

— Товарищи офицеры! На территории отдела произошло ЧП. На Набережной Фонтанки совершено очередное разбойное нападение с особой жестокостью и цинизмом. Схема действий преступников подпадает под серию глухарей — в квартиру входит девушка, следом за ней влетают отморозки в масках. К сожалению, потерпевший скончался в больнице, рано утром, — печальным голосом добавил Стрельников.

Оперативники недовольно загудели, и я, признаюсь, не понял, чего это они загудели. То ли были недовольны смертью потерпевшего, то ли очередным разбойным нападением.

— Потерпевший — известный в определенных кругах антикварщик, — продолжал Стрельников, внимательно разглядывая оперативников. — В связи с его смертью невозможно составить опись похищенного имущества, потерпевший проживал один в квартире. Со слов соседей, он никогда не открывал дверь незнакомым людям, задолго договаривался о встрече, дотошно перепроверял их данные, адреса, телефоны. Случайность исключается… В связи со всем сказанным в отделе объявляется чрезвычайное положение — выходные я отменяю, работаем по двенадцать часов, все подсобные силы бросаем на раскрытие преступления. Разбойное нападение на Фонтанке — на особом контроле в Министерстве внутренних дел. Министр лично звонил начальнику управления. Считайте, что мы уже прославились, разумеется, в кавычках.

Опера опять загудели, выражая явное недовольство отмененными выходными днями. Все пятнадцать человек, в свою очередь, разглядывали нового начальника, и, судя по выражению лиц, он им активно не нравился. Мне тоже не нравился Сергей Петрович, в нем проглядывало явное старание выслужиться. У нас на курсе есть такой хлюст, честно говоря, не один, их несколько, я имею в виду хлюстов. Они поодиночке не ходят, всегда держатся стаей. Создали молодежную организацию, назвали ее «Молодежь мира в борьбе за мир во всем мире» и уже поседели на собраниях. Меня они тоже как-то затащили на свое собрание, и там я видел, как этот хлюст читал доклад. Вот дребедень, с тоски можно умереть! Хлюсты и меня хотели принять в свою организацию, но я вовремя слинял от них.