Читать книгу "Дневники баскетболиста - Джим Кэррол"

Зима 65-го

Вечером ходили на игру «Knicks» в Гардене вместе с Кевином Долоном, Йоги, его кошмарной чувихой Маффи и Нардо Пу. «Knicks» впервые за два года выиграли у «Celtics», завсегдатаи Гардена, громко чавкающие сигарами, как всегда, охуевали от собственных балконных тусовок. Они обожают смотреть, как лажает Билл Рассел, и, мать их, они его реально опустили, бедняга Рассел сегодня играл на редкость херово. В защите от него толку никакого. Честно говоря, проявил себя полным говном. Все подборы за него делал старина Джонни Грин, а сам Билл постоянно мазал. В общем-то, его броски никогда не были выдающимися, но сегодня они отличались особой отвратностью. В один момент, ближе к концу, он был всего в полуметре от корзины, как какой-то пьяный уебок крикнул: «Бросай, попутный ветер тебе в спину, ты, ты, козел!» Услышал, как лохи на скамье «кельтов» отпустили на сей счет какие-то едкие замечания. Вообще, «Knicks» обязаны выдать мне бесплатный абонемент на все свои домашние матчи. Я честно посетил девятнадцать их домашних играх за последние пару лет, и они не проебали ни одной... и все торчат на последнем месте каждый год. Клянусь могилой матери... точнее, могилой бабушки, ведь моя мама пока жива.

Зато прикольной получилась обратная дорога. Разумеется, благодаря наличию большой толпы народа мы пролезли под турникетами, чтобы не платить за вход, потом мы все-таки дождались с пыхтением прибывшей наконец-таки электрички. Эти электрички ходят максимально хуево. Они ломаются на каждой остановке, а ездят так, что кажется, будто в них вставили батарейки от фонарика. На прошлой неделе я прокатился в таком динозавре, и подо мной под дружное ржание козлов, ехавших в вагоне, развалилось ебучее сиденье, когда я на него плюхнулся. Я поднял бумажку, датированную 1959-м... то есть последний раз эту хуйню чинили минимум четыре года назад. Короче, когда двери распахиваются, все начинают щемиться, и путем суровой борьбы я, Маффи, Йоги и Пу сумели занять свободные сиденья, а Кевин нет, его зажали, и он повис на поручнях. Казалось, что весь Гарден, весь, мать его, Сардинвиль набился в один несчастный вагон. И тут кто-то странно захихикал, в основном те, кто нас окружал. Потом во всем вагоне народ заинтересовался, началась всеобщая истерия. Я заметил, что все уставились на Кевина, из дальнего конца даже стали показывать пальцем. Мы глянули вверх и поняли, в чем дело. Он, с распахнутой настежь ширинкой, качался на перилах на манер обезьяны, а его инструмент мотался туда-сюда, словно маятник. А он, ни о чем не подозревая, висел себе, а народ тихо угорал. Молчание нарушил Нардо Пу. Он внимательно посмотрел на Кевина и громогласно заявил, что и представить себе не мог, чтобы у ирландца была такая большая штуковина. Маффи в это время проделывала обычный девчоночий прикол: притворялась, что не смотрит, и закрывала лицо широко растопыренными (зазор дюйма в четыре) пальцами. Кевин опустил глаза и прошел девять стадий омара, когда того варят. Только он попытался убрать все добро, будто никто ничего не видел (вот чудила), объявился поездной коп и стал настаивать, что наш друг извращенец и устроил этот дерьмовый спектакль нарочно. Тут возникла какая-то бабушка и сказала копу, что Кев неспециально. Легавый свалил, а весь поезд продолжал потешаться. К счастью для Долона, мы сошли на следующей остановке и пересели на экспресс. И пока ехали домой, он сидел, понурив голову.

Сегодня был первый матч сезона, играли с какими-то лохами из церкви Св. Хильды. Эта фигня имеет два плюса: благодаря легкой победе укрепился наш моральный дух, а еще на такие мероприятия приезжают целые автобусы классных телок-болельщиц. И всякий раз, когда на разминке я забрасываю мяч, допрыгивая до кольца, или делаю еще что-нибудь клевое, девчонки на трибунах дружно охают и ахают, и чем громче их «ох» или «ах», тем шире они разводят ноги, так что, когда я приземляюсь после прыжка, я бросаю взгляд в их сторону и могу различить какого цвета трусики у каждой отдельной чувихи, пришедшей на стадион. Такие фанатки составляют истинное вдохновение для игрока. Правда, туда приходят и мерзкие разодетые бабы, которые губят весь кайф.

Значит, в первом тайме мы набрали двадцать очков, и я лично забил восемнадцать. И во втором тайме я начинаю давать всякие хитрожопые пасы и всячески выебываться, но в итоге жутко облажался. Все шло круто, пока я не бросился вперед, перехватывая мяч у одного пидора. Я услышал громкий треск рвущейся ткани... у себя между ног. Глянул вниз, ничего такого не заметил. Тут я, пригнувшись, повел мяч. И весь стадион грохнул от смеха. Я побежал быстрее, бросил взгляд вниз и обнаружил, что в районе промежности мои трусы лопнули пополам и превратились в подобие юбки... разошлись все швы! Обрывки подпрыги-валики всякий раз (под ними у меня была только ракушка) обнажалась моя задница! Я дал пас Марку и попросил перерыва, но никто на меня не обращал внимания, всем было зашибенно, и мое эротическое представление длилось еще полминуты, пока Энтон Ньютрон не получил мяч. Только теперь я смог попросить перерыв. Наш невозмутимый тренер Дадли Дулитл веселился, наверное, первый раз за все время карьеры. Он отправил меня и менеджера вниз за новыми трусами, и с раскрасневшимся лицом и разрумянившейся жопой я поскакал к выходу. Все показывали на меня пальцем и ржали. Я остановился у двери, нагнулся и продемонстрировал им свою жопу целиком... Ушел со сцены, несколько порозовев, а весь стадион поднялся и проводил меня дружными издевательскими овациями.

Тусил с народом из нашего занюханного района в так называемых «Штабах», где обитают двое моих друзей, Брайан и Джон Браунинги. Зашибенное местечко. Здесь постоянно ошиваются от десяти до тридцати человек местных, которые либо укуренные и ржут, как придурки, либо пьяненькие и теплые. Мне самому доводилось здесь пожить, когда предки выгоняли меня из дома. Сегодня я проснулся тут, собственно говоря, после суровой накурки прошлой ночью. Со мной обнаружилось еще примерно с десяток чуваков. Мы стали друг друга будить, чтобы смотреть утренние мультяшки и добивать остатки хэша. Приперся измотанный Эдди, притащивший упаковку молока и тридцать шесть буханок, которые он и Вилли Апплеарс стыбзили в «Гранд Юнион», расположенном кварталом ниже, пока тот не успел открыться. Поскольку данный район города до сих пор слывет тихим пристанищем католиков из среднего класса, эти лохи складывают продукты перед магазином, пока сами разносят заказы. Хреново, что они не оставили в придачу пару фунтов копченой колбасы, и нам пришлось заказывать ее в круглосуточном «Дэли»[11], чтобы соорудить с утра бутерброды. Мы (Брайан и я) задумали офигительные планы. Решили сходить на 168-ю улицу и добыть кодеина. Благодаря этому чудесному лекарству можно клево поторчать все воскресенье.

После тупой раскурки с нашими психами мы с Брайаном попрощались с компанией и взяли такси до 168-й, чтобы затариться напитком радости. Без мазы. Дело в том, что нас завернули там, куда мы приперлись, поскольку мужик напрягся насчет продажи этой фигни несовершеннолетним (чтобы тебе продали продукт, надо быть двадцатиоднолетним). После еще двух обломов мы почти потеряли надежду, как Брайан придумал позвонить Джонни Марри, который с пятнадцати лет потребляет по шесть пузырьков в день. «Обратитесь к одному реальному челу с 163-й. Он клевый. И продаст вам, сколько угодно. Вчера набрал у него целую сумку, мне на целый день хватило», — посоветовал Джон. Большое ему спасибо. Подвалили на 163-ю и сразу же узнали то место, что он нам расписал. Прямо рядом с танцевальным залом, где недавно пришили одного парня по имени Малколм. Немного потусили снаружи и обговорили, какими именами распишемся в книге, которую подсовывают тебе, когда берешь продукт. Брайан пошел первым и написал: «Джеймс Бонд», — потом выложил два доллара и покинул заведение, кивнув мне, что все нормально. Я спокойно зашел: «Один «Робетуссин», будьте добры...» Дед за прилавком уже клал лекарство в пакет, а книгу достал, стоило мне только появиться. И вообще, продукт находился у него под рукой на полке. Я расписался как «Аб Линкольн» и протянул мужику два зеленых. Он вцепился в бутылку. Я решил, что запорол все дело своим глупым пародированием Джона Джея[12], однако тот взглянул на меня и сказал: «Не пойдет. Боюсь, Аб сегодня уже брал порцию», — и показал мне, что кто-то под этим именем уже успел купить какое-то другое лекарство. «Опочки», — вздохнул я, стер написанное и накарябал: «Уилт Чемберлен». Он протянул мне пакет, и я поспешил свалить. Мы решили, что два пузырька будут лучше одного, Брайан зашел снова и оставил запись: «Джордж Вашингтон». Такой ништяк два раза подряд. Отправился я и назвался: «Эл Суинберн», — в расчете, что сюда не шляются любители литературы, и обзавелся второй дозой. Хозяин заведения — страшный чудила. Мне кажется, что он считает, дескать, нас надо понять. Но если делать это в такой манере, то его в недалеком будущем вышвырнут оттуда именно из-за таких продаж данного лекарства. К магазинчику мимо нас двигались шесть каких-то челов, и у них на физиономиях, когда они заметили наши пакетики, читалось: «Все ясно».