Читать книгу "Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I - Джон Гай"

народа. Конечно, влияние неожиданного крещендо в спросе на продовольствие и давления на доступные ресурсы после 1520 года было столь же болезненным, сколь, возможно, и полезным в качестве экономического стимула. Земельный голод вел к повышению арендной платы, особенно для новых арендаторов. На юге в период с 1510 года до гражданской войны арендная плата выросла в 10 раз. В Мидлендсе с 1540 по 1585 год плата за луга увеличилась в четыре раза, а на пахотную землю даже больше. Только на севере повышение было менее заметным, в районах, где традиционное право позволило арендаторам отбить попытки землевладельцев поднять свои доходы. Вероятно, повышение арендной платы было самым значительным в тех местах, где землевладельцы объединяли два прилегающих участка ради прибыли за счет уходящих арендаторов. Этот процесс осудил и парламент, и проповедники как главную причину депопуляции в сельской местности; когда общинные земли огораживались, и пустоши возвращали себе лендлорды или захватывали скваттеры, права крестьян на выпас зачастую тоже аннулировались. Убеждение памфлетистов и проповедников, что оживленный рынок земли вскармливает новый предпринимательский класс капиталистов, омрачая лица бедных, – преувеличение. Тем не менее следует сказать, что не все землевладельцы, претенденты и скваттеры были абсолютно порядочны в своих подходах, в результате чего притеснялись многие законные владельцы.

Однако наибольшие трудности создавали инфляция и безработица. Высокие цены на сельхозпродукцию побуждали фермеров производить зерновые для продажи на самых дорогих рынках, а не для потребления сельскими жителями. Увеличение населения оказывало сильное давление и на сами рынки, особенно городские: спрос на продовольствие часто превышал предложение. Соответственно, большинство городских рынков было вынуждены вводить строгие нормы, по которым местные покупатели получали преимущество над приезжими и перекупщиками из других мест[53]. Рост цен в реальности действовал пагубнее, чем кажется на первый взгляд, поскольку прирост населения обеспечивал много дешевой рабочей силы и низкие зарплаты. Рынок доступного труда неумолимо перекрывал имеющиеся в наличии рабочие места: соответственно, понижались средняя зарплата и уровень жизни. Мужчины и женщины были готовы ежедневно работать за скудный заработок, едва превышающий расходы на пропитание и жилье. Трудоспособные люди, многие из которых были крестьянами, согнанными с места возросшей арендной платой или огораживанием общинных земель, волнами текли в города в поисках работы.

Благосостояние потребителей со сдельной оплатой труда показано в таблице 3. Расчеты выполнены на основе меняющихся цен на основные компоненты потребления – продукты питания и ремесленные товары, например текстиль, которые составляли потребительскую корзину среднестатистической семьи Южной Англии в разное время. Доступны три показателя: первый – индекс стоимости совокупной потребительской корзины; второй – индекс цен относительно покупательной способности заработной платы строительного рабочего Южной Англии; третий – индекс цен относительно покупательной способности зарплаты сельскохозяйственного рабочего Южной Англии. Никто не говорит, что такие показатели были характерны для всех наемных работников, но они свидетельствуют о том, как сильно росли домашние расходы у большинства людей в эпоху Тюдоров. За столетие после вступления на престол Генриха VIII средние цены на основные продукты потребления повысились более чем на 400 %. Однако цифры, приведенные в таблице 3, средние за десятилетие: в отдельные годы наблюдались более значительные колебания цен. Индекс находился на уровне около 100 до 1513 года, когда он поднялся до 120. Постепенный подъем до 169 произошел к 1530 году, и дальнейшее повышение до 231 было достигнуто к 1547-му, году смерти Генриха VIII. В 1555 году индекс составил 270, а через два года уже 409, что частично было результатом снижения ценности денег и эпидемии гриппа. К восшествию на престол Елизаветы I индекс вернулся в среднем к показателю 230. Затем он снова поднимался, но более постепенно: 300 – в 1570, 342 – в 1580 и 396 в 1590 году.

Таблица 3. Цена потребительских товаров и зарплаты в Южной Англии, 1480–1609 годы

Источники: (1) Phelps Brown E. H., Hopkins S. V. Economica, ns 23 (Nov. 1956); (2) & (3) The Agrarian History of England and Wales, iv. 1500–1640 / Ed. J. Thirsk. Cambridge, 1967. P. 865

Однако во второй половине 1590-х годов широко распространился голод и региональные эпидемии: индекс составил 515 в 1595 году, 685 – в 1598-м и вернулся к показателю 459 только в 1600-м.

Индекс покупательной способности дает столь же трезвое представление о трудностях жизни при Тюдорах. С 1500 по 1540 год зарплата строительного рабочего постоянно обесценивалась, за эти годы ее товарный эквивалент снизился примерно на 30 %. Индекс снова падал в 1550-е годы, но в следующем десятилетии вернулся на позицию, равную двум третям его показателя в 1500-м. Затем он оставался более или менее стабильным до 1590-х, когда цифры за отдельные годы стали более красноречивыми, чем средние за десятилетие: индекс рухнул до 39 в 1595 году и до 29 в 1597 году. К 1603 году он восстановился до 45, и это означало, что зарплаты в производстве товаров упали более чем вполовину с 1500 года. Колебания зарплат в сельском хозяйстве примерно соответствовали показателям у строительных рабочих, за исключением того, что снижение покупательной способности в этой системе происходило медленнее. К тому же работники сельского хозяйства имели возможность достичь более высокой оплаты за сезонные работы, такие как сенокос, заготовка сена и сбор урожая. Кроме того, они имели преимущество платы натурой – например, прислуге в зажиточных домах предлагали мясо и спиртные напитки, что высоко ценилось ввиду роста цен на продукты.

Представленные в таблицах 1–3 данные демонстрируют самый существенный факт жизни тюдоровской Англии. Когда рост населения сопоставляется с индексами цен и зарплатами, становится ясно, что данные показатели взаимосвязаны: уровень жизни понижался с приростом населения; зарплаты восстанавливались и цены на зерновые временно падали, когда в 1555–1560 годах население сокращалось; однако к концу столетия материальное благосостояние снова неуклонно снижалось. Падение курса валюты, неожиданные изменения обменных курсов и рост количества рабочей силы, должно быть, оказывали свое негативное влияние, но когда ищешь основополагающий фактор, представляется, что главным двигателем экономической жизни было увеличение численности народонаселения, а не правительственная политика, не предприниматели-капиталисты, не импорт в Европу американского серебра, не ускоренное денежное обращение и даже не «порча монеты». Государственные расходы на ведение боевых действий и строительство укреплений в 1540-е годы, внешние заимствования и фальшивые деньги усугубляли инфляцию и безработицу: последующие войны Генриха VIII и лорд-протектора Сомерсета стоили примерно три с половиной миллиона фунтов стерлингов. Поскольку совокупный чистый доход от поступления налогов и выручки от продажи бывших церковных земель уступал этой цифре, курс валюты снижался, принося короне прибыль более миллиона фунтов стерлингов. Впрочем, пояснения монетаристов, что к росту цен вело увеличение денежной массы, имеют второстепенное значение. Испанское серебро из Нового Света составляло значительную часть запасов серебряных слитков монетного двора Тауэра в отдельные годы правления Елизаветы, о чем имеются дошедшие до наших дней соответствующие записи. Солидные суммы приносило также каперство и пиратство[54]. Но и монетаристские объяснения определенным образом связаны с