Читать книгу "Танцующие медведи. Опыт обретения свободы - Витольд Шабловский"

Осень и зиму Веля проводила на цепи во дворе дома Мирчевых в состоянии полуспячки.

И вдруг в жизни Вели началась череда невероятных событий, следить за которыми медвежья голова не поспевала.

Сначала приехали люди в зеленых одеждах, засунули ее в клетку и много часов куда-то везли.

Потом ее перевели из клетки в помещение, где все было белое.

Там она почувствовала укол, после которого заснула. Проснувшись, обнаружила, что с ее носом случилось что-то странное. Он стал как будто меньше. В нем чего-то не хватало.

К тому же нос перестал болеть – раньше боль в носу была для нее такой же естественной, как дыхание.

Все это не вмещалось в Велину голову. Она целыми днями хваталась за морду. Рычала, терлась о дерево. Грызла свою лапу.

Потом с удивлением обнаружила, что она не привязана за нос ни к дереву, ни к забору. Впервые в жизни Веля могла свободно передвигаться.

Она совершенно не понимала, что все это значит и как себя вести в новой ситуации.

– Наши медведи всю жизнь ходили с кольцами, – говорит директор парка в Белице Димитр Иванов. – Это как ампутировать у них кусок тела. Или кусок личности. Тот самый кусок, что превратил их в рабов.

Большую часть колец вынул своими руками доктор Амир Халил, руководитель проектов в “Четырех лапах”. Ему это нравилось. Он считал, что это особый момент в жизни медведя: символическое возвращение ему свободы.

– Мы всегда убираем кольцо под наркозом. Медведи по-разному реагируют на его отсутствие. Некоторые по нескольку дней не могут привыкнуть, кладут лапы на морду, теряются. Так было с Велей.

На протяжении многих дней Веля ощупывала лапой нос в поисках кольца. Всю ее жизнь кольцо причиняло ей боль, но она не могла смириться с его отсутствием. Словно настолько привыкла быть рабом, что сочла неожиданную свободу угрозой и боялась ее больше, чем боли.

Так было и с Мимой, которую забрали у семьи Станевых.

Тем не менее бывают медведи, которые уже через несколько минут чувствуют себя прекрасно и даже не задумываются, куда подевался кусок металла, причинивший им столько мучений.

Так было с Мишо и Светлой. Они отреагировали так, словно отсутствие кольца было самым обычным делом. Тут же приступили к борьбе за место в группе, а позже занялись делами любовными. О кольце не вспоминали ни минуты.

6

Свободу медведям выдают дозированно.

После удаления из носа кольца они день-другой проводят в помещении с бетонными стенами, имитирующем пещеру, где животные привыкают к новым условиям.

Из пещеры их выпускают в специальный сектор парка, где они оказываются по соседству с другими медведями, но при этом отделены от них сеткой. Новичок привыкает к запаху других медведей, видит их, кормится рядом с ними, но не вступает с ними в физический контакт.

На данный момент в этом секторе только один обитатель – медведь Монти, самый молодой в парке, ему нет еще и двух лет. Сотрудники парка опасаются, что другие медведи могут его задрать, поэтому он проведет в первом секторе как минимум год.

– Это сложно назвать социализацией, ведь медведь по природе одиночка, – говорит директор Иванов. – И все же это время, когда они должны научиться жить с другими. Принять их запах и их присутствие. У одних получается быстрее, у других на это уходит несколько месяцев. Мы за ними наблюдаем и на ежедневных совещаниях решаем: еще рано. Или: пора попробовать.

Первая и самая важная вещь, которой медведи должны научиться на свободе, это то, что у свободы есть свои границы.

В их случае граница – это забор под напряжением, идущий по периметру парка. Он нужен, чтобы медведи не сбежали из парка в мир, в котором не умеют жить. В заповеднике они могут все: идти, куда хотят, есть, что хотят, могут спать, могут играть, могут заниматься сексом.

Нельзя только трогать забор.

– К счастью, медведи очень умные, – говорит директор Иванов. – Обычно одной-двух встреч с забором им хватает.

V. Инстинкты

1

У Димитра Иванова иссиня-черная бородка, он ходит в кожаной куртке – тоже черной – и безгранично предан своей работе. Говоря о медведях, он волнуется, жестикулирует, и даже его мимика свидетельствует о полной погруженности в проблему.

Хуже, когда разговор переходит на людей. Лет? Тридцать с небольшим. Учеба? Экология. Мечты? Чтобы медведям жилось лучше. Ну и другим животным, конечно, тоже.

От людских тем Иванов отделывается выразительным молчанием.

Директором парка танцующих медведей он стал пять лет назад. С тех пор проводит со своими подопечными большую часть времени.

Его главная страсть – учить их инстинктам. Директор Иванов уверен: нет иного способа вернуть медведей природе.

2

– Я хорошо помню, как родители впервые показали мне танцующего медведя. Была весна, и какой-то цыган приехал в наш городок. Тогда я еще не знал, как страшно люди мучат животных. Я воспринял все как нечто нормальное.

Мы смотрели, медведь стоял на задних лапах. Цыган заиграл на гадулке, папа дал ему какую-то мелочь. Даже не помню, понравилось мне или нет. Всего один кадр: цыган и медведь. Так было в Болгарии много лет: родители показывали детям танцующих медведей как нечто самое что ни на есть обыкновенное. Время от времени приезжает цыган, у него медведь, все идут поглазеть. Что в этом плохого? Ничего. Я рад, что работаю в организации, которая заставила нас в корне поменять образ мыслей. Наверное, сами бы мы никогда не справились. Помогло лишь давление “Четырех лап”, запустивших кампанию против дрессировщиков медведей по всей Европе.

Фонд “Четыре лапы” основали в 1988 году австрийские экологи, протестующие против условий содержания кур и пушных животных на фермах. Сегодня у них отделения в двенадцати странах. Будучи первой организацией, занимающейся животными, фонд создал группу, которая отправляется помогать им в местах природных катастроф – после землетрясения или урагана, когда о животных обычно мало кто вспоминает. Кроме того, фонд проводит крупные международные программы, например, по кастрации бездомных собак на Шри-Ланке, в Украине, Косове и Болгарии. Годовой бюджет головного офиса – несколько миллионов евро: все это пожертвования.

Парк в Белице – один из флагманских проектов “Четырех лап”. На двенадцати гектарах, в семи секторах живут двадцать семь медведей, из которых только один – самый младший Монти – не был танцующим медведем. Какой-то человек держал его при своем ресторане для развлечения гостей.

– Чтобы понять смысл нашей работы, вы должны знать, как этих медведей готовили к танцам, – говорит директор Иванов. – О кольце у медведя в носу вы уже знаете. А знаете ли вы, что в той руке, в которой цыган держал смычок от гадулки, он держал еще и палку, на конце которой был медвежий нос?