Читать книгу "Твоими молитвами - Марина Серова"

Миша был прав: делиться подобным с посторонними не хочется. Потому и раздумывал, говорить об этом мне или нет. Но о самоубийстве своей бывшей секретарши он сообщил спокойным тоном и не стал кружить вокруг да около, как в предыдущий раз. И было совершенно непонятно, что стоит за его словами. Сожаление? Страх? Чувство вины? Может быть, еще что-то?

— Мне жаль, Миша.

Он шел вперед, глядя прямо перед собой. Расправил плечи и выглядел так, будто готов встретить любую опасность. Иными словами, вид у него был довольно решительным. Выговорился. И был готов к обороне. Ждал, что я начну выносить на суд его поступки и выдвигать собственное мнение на пьедестал абсолютной истины.

Нападать на него я не собиралась. Судить тоже не имела права. Да и не знала, за что.

— Запутал, — призналась я.

— Прости. Сам себя со стороны слышу и понимаю, что все как-то несвязно.

— Очень несвязно.

— Мы с ней перестали встречаться, и все вернулось, стало так, как прежде. Здоровались по утрам, когда я заходил в кабинет. Прощались, если сталкивались в дверях в конце рабочего дня. И, конечно, мы часто виделись по причине того, что она все-таки была моим секретарем.

— И что же, Миш? Как она себя вела после того, как вы расстались?

— А никак, — пожал плечами Малахов. — Не обиделась, не замкнулась. Свысока тоже не смотрела. Я же сказал: она была классной девчонкой. Нормальной. А через какое-то время вдруг изменилась.

Он запнулся.

— И?.. — подтолкнула я его.

Миша указал на вывеску с зеленым крестом.

— Аптека. Я зайду. Голова заболела.

Я осталась на улице. На улице стояла влажная духота, а в аптеке, наверное, была самая настоящая финская баня.

Миша не задержался. Подошел ко мне и протянул бутылку воды.

— Хочешь? Я не открывал.

— Нет, спасибо.

Мы продолжили путь. Я боялась, что мой новый знакомый, прервав рассказ на середине, снова потеряет мысль, но, видимо, Миша уже перестал волноваться.

— Ты сказал, что она покончила с собой, — напомнила я.

— Да. Где-то через пару месяцев после того, мы разбежались, я заметил, что Маринка постепенно превращается из веселой девчонки в неврастеничку. Нет, поначалу можно было подумать, что у нее какие-то проблемы. Мало ли у кого их не бывает. Мы же не знаем всего о том, что творится в жизни окружающих. Даже половины не знаем. А они и не говорят. Тоже по разным причинам.

— И как это выглядело в случае с Мариной? — спросила я.

— Она словно погасла. А ведь такой зажигалкой была! День рождения там у кого-то или праздник какой — она всегда тамада. Не то чтобы любила быть в центре внимания, но и на задних рядах не сидела. Открытый человек, который понимал любой юмор и позитивно относился к жизни, — вот такой она была. Потом же ее как будто выключили. Маринка всегда шикарно выглядела. Я бы даже сказал, на грани. Возможно, кто-то назвал бы ее девушкой легкого поведения, но я абсолютно точно знаю, что этого не было. К тому же рядом работала ее мать, эта Анна Григорьевна. И если уж она бы посчитала поведение Маринки излишне… хм… открытым, то, думаю, не прошла бы мимо. Но такого не произошло.

— Ты сказал, что Марина в какой-то момент стала нервно себя вести, — напомнила я. — В чем это выражалось?

— Да как подменили, — нехотя продолжил Малахов. — Та же одежда. Она сменила юбки на какие-то неприметные джинсы. Эти ее блузки «а-ля певичка в ковбойском ресторане» исчезли, вместо них она облачилась в старческие кофты. Перестала краситься.

— Может, все же мамина работа? — предположила я.

— Да нет, тут что-то другое было. Она как будто хотела стать незаметной, исчезнуть.

— Такое ощущение, что она попала в какую-то секту, — призналась я. — Не было ли такого, случайно?

Михаил покачал головой:

— Нет, она изменилась, конечно, но не до такой степени.

— Я б ничего исключать не стала.

— Это непременно всплыло бы после ее смерти, — сказал Миша.

— Не факт.

— Тогда не знаю. У меня появилась к тому времени девушка, с которой я до сих пор.

— А Марина знала о том, что ты завел новые отношения?

— Да не было у нас с Мариной никаких отношений, — прижал Малахов руку к груди, всем видом показывая мне, как он устал от подобных вопросов. Наверное, я была не единственной, кто расспрашивал его об этом. — Не было, пойми! Длилось это всего ничего… да я не помню даже, сколько. Месяц, может. Со Светкой познакомился уже после того, как мы с Маринкой расстались… Светка была в курсе, что мы работаем вместе. Маринка тоже знала про то, что у меня появилась девушка, я и не скрывал. Светка приходила ко мне на работу. Они с Маринкой видели друг друга. И это все никаким образом не отозвалось. Ни там, ни там. Понимаешь?

— Понимаю. Не кричи только.

Малахов удивленно вскинул брови:

— А я что, кричал? А я и не заметил.

Он действительно повысил голос, и это мне не понравилось. Хотя, конечно, в его ситуации это было простительно.

И вдруг случился природный катаклизм. Нет, реально, все началось очень неожиданно. Внезапно небо над нами разорвал яркий острый всполох. Казалось, что кто-то там, наверху, решил разрезать черное небо огромным ножом.

— Ох ты ж, — вздрогнул Малахов. — Это что такое? Какая-то ненормальная молния?

Мы задрали головы к небу. И спустя несколько мгновений раздался мощный громовой раскат. Проснувшийся сильный ветер гремел сухими листьями, и огромное их количество понеслось куда-то, оторвавшись с веток.

— Ураган, что ли?

И тут с неба полетели на нас тяжелые капли. Одна, вторая, третья.

Мы машинально приподняли плечи, словно это могло спасти от дождя.

— Дом твой далеко ли еще? — спросил Миша.

— Уже нет, он сразу за углом!

— Тогда надо торопиться. Не нравится мне этот шторм!

Высоко в небе творилось черт знает что. Мы ускорили шаг, а потом и вовсе перешли на бег.

Мы оказались под козырьком моего подъезда за пару секунд до того, как Тарасов накрыл мощный ливень.

* * *

И все-таки мы успели вымокнуть. Я пригласила его к себе.

Ему налила чай, а себе приготовила кофе.

Мы устроились на кухне. За окном все так же бушевала непогода.

— Сейчас чуть утихнет, и пойду, — сказал Миша. — Спасибо, приютила. И ведь не испугалась. А ведь ты меня совсем не знаешь.

— Я знаю Савостина, — ответила я и поставила на стол пластиковый контейнер с печеньем, которое испекла тетя Мила. — И верю тебе. Ты остановился на том, что Марина изменилась.