Читать книгу "Память всех слов. Сказания Меекханского пограничья - Роберт М. Вегнер"

Деменайя исчезла, и никто не знает, где она теперь.

Князь проводит дни в пирах и пьянстве, не заботясь о судьбах княжества, а воззвания от его имени издает королевский отравитель вместе со своей любовницей Варалой.

Святые Девицы все еще остаются девицами, поскольку Лавенерес не может исполнить свои обязанности.

Обрар Пламенный, великий князь Камбехии, ведомый святым гневом самого Агара, победил невольников, которые взбунтовались в его землях, и утвердил там порядок.

В Белом Коноверине некоторые районы сделались небезопасны для свободных людей. Ночью те, кто носит ошейники – причем из каждой касты, выходят из своих домов, собираются на улицах, шепчут, злоумышляют, строят планы, копят оружие и вслушиваются.

Вслушиваются в вести из-за стен.

На протяжении десяти дней все плантации, расположенные дальше тридцати миль от города, сгорели, а их владельцы оказались убиты.

В армии невольников уже сто тысяч человек.

Князь не выходит из дворца, лишь пьет и предается разврату, однако, дабы опозорить Агара, не дотронулся ни до одной из Любимиц.

Войска Камбехии перешли границу и, спасая жизни тысячам свободных людей, с марша разгромили несколько банд, что грабили и уничтожали поселения.

Храм Огня призвал Лавенереса встать пред лицом Совета. Тот отказался.

Бунтовщики сожгли Самнию, десятитысячный город, славящийся фарфором, и вырезали всех его жителей. Даже беременных женщин и малых детей.

Князь не желает отзывать обвинения аф’гемида Буйволов в предательстве.

Обрар Пламенный провозгласил, что он готов прийти на помощь Белому Коноверину. Ждет лишь приглашения.

Вести из города, приносимые прямиком с базара, где торговки хриплыми голосами сообщали о ценах, а сдавленными шепотками повторяли последние сплетни, звучали словно рассказы с другой стороны света. Тут, в ее селении, море неутомимо шумело, песок принимал ласку босых ног, чтобы за миг позволить волнам слизать их следы со своей спины, ветер причесывал прибрежные растения с листьями, длинными и узкими, словно стилеты.

Только это и было важно.

Деана медитировала, тренировалась, молилась, всматривалась в танец волн.

Ждала знака Матери.

Интерлюдия

Корабль закачался, переваливаясь с боку на бок, словно лежащая на лугу корова, переваривающая пищу. Сравнение было точным, поскольку посудина напоминала корову и обводами – длина пузатого корпуса едва ли в три раза превышала ширину, – и поведением. То, как с флегматичным спокойствием она шла по волнам, должно было пробуждать у Близнецов Моря одновременно веселость и раздражение.

Ежегодно сотни таких суден преодолевали путь между Амонерией и Понкее-Лаа, везя в своих чревах слитки железа и стали, штуки сурового полотна, глину для фарфора, красители для тканей, песок и соду для стеклодувов в одну сторону и забирая назад шкуры, олово, медь и серебро, янтарь и драгоценные камни. Это словно бросать в огонь пучки травы, чтобы извлечь из пепла бриллианты. Потому и пираты интересовались только кораблями, что шли назад на континент, и оттого суда эти обладали высокими бортами, еще более высокими надстройками на корме и носу и часто украшались легкими баллистами, а экипажи их состояли из морских волков с лицами, иссеченными ветрами, с глазами, что были острее кордов и тесаков, которыми увешивались эти моряки.

Потому, если «Пьяная сельдь» и была коровой, то такой, у которой бронированная шкура, железные копыта и стальные рога.

Боцман, стоящий за штурвалом, мерил мрачным взглядом пару пассажиров, которые, как ему казалось, подходили его кораблю, как шелковый бант, прицепленный к древку копья. Монахи. Двое братьев, за которых капитан наверняка пригреб немалую сумму, потому что обычно «Сельдь» не брала сухопутных крыс на борт. Теперь же они стояли на носовой надстройке и таращились на море, словно не знали, что это может принести неудачу. Близнецы не любят, когда такими взглядами пытаются ускорить путешествие. Впрочем, а куда спешить двум таким любителям Великой Матери, да будет воля ее согласна с волей Ганра и Аэлурди. В Понкее-Лаа, который начинает напоминать котел обезумевшей ведьмы? Жемчужина Побережья становится опасным местом для верных Баэльта’Матран, да пребудет она вечно в согласии с Близнецами, а мудрый моряк держится подальше от таких дел. Если ничего не изменится, следующий курс «Пьяной сельди» будет в сторону Ар-Миттар или к другому какому северному порту.

* * *

Пепел. Метла. Работа.

Серые хлопья не прекращают падать, их становится все больше. Делаются они тяжелыми и влажными. Облепляют метлу толстым слоем, приклеиваются к сандалиям и краям одежд. Кучки, что ему удается намести, выглядят словно дерьмо больного слона.

Хозяин сидит на троне. Он один. Скрестил худые ноги, голову положил на сложенные ладони. Смотрит в картины, которые ткут встающие посреди круга языки пламени. Картины… Горящие дома, стрелы, летящие, чтобы запечатлеть кровавые поцелуи на телах смертных, наполненные болью, отчаянием и гневом лица.

У того, кто является Оком Бога, взгляд угасший и наполненный пеплом.

Царит тишина. Странная тишина.

Шелест приказывает слуге повернуть голову и, что удивляет его через какое-то мгновение, поднять метлу в защитном жесте. Жест этот бессмысленный и странный. Он никогда не чувствовал чего-то похожего на то, что ощущает сейчас от девушки. Помнит ее – трудно позабыть черные волосы, темно-синие глаза, детские губы.

Все исчезает в тот миг, когда прибывшая улыбается.

Эта улыбка настолько темная, что рядом с ней и пепел, кажется, истекает светом.

– И ты намерен просто сидеть и ничего не делать? – Голос ее тоже темен.

Хозяин поднимает голову, а лицо его искажает гримаса страдания:

– Он обещал.

– Агар? Знаю. Старые клятвы. Никакого вмешательства, никакого божественного влияния. А потому ты намерен сидеть и смотреть, как все разваливается?

– Они… не обманывают.

– Кто? Эйфра? Когда Владычица Судьбы подает тебе руку, лучше потом пересчитать пальцы. Она обманывает, врет и крутит всегда. Что произошло на Лиферанской возвышенности?

Сидящий на троне распрямляется, щурится:

– Почему ты спрашиваешь?

Кажется невозможным, но улыбка девушки становится еще темнее.

– Ох, ответы. Выраженные словами – и те, которые можно прочесть по языку тела. Случилась битва. И было сто тысяч или больше духов – племенная группа, что потянулась к своим живым потомкам. Сильные духи, которые могут сопротивляться призыву Дома Сна. – По мере того как прибывшая говорит, сидящий на троне, кажется, растет, делаясь все более могучим, а пламя, что танцует посреди зала, разгорается сильнее. – И были души, вырванные из тел стрелами, саблями и огнем, но нашлась одна, которая не пожелала уйти. И было страдание. Многочасовое, как в первые дни.