Читать книгу "По большому льду. Северный полюс - Роберт Эдвин Пири"

Все эти пять дней я ходил по льду взад-вперед, кляня судьбу, подложившую мне свинью в виде непреодолимой полыньи, в то время, как все остальное – погода, лед, собаки, люди и оборудование – благоприятствовало нашим начинаниям. Мы с Бартлеттом почти не разговаривали в эти дни. Это было время, когда молчанье выражало больше, чем любые слова. Мы время от времени поглядывали друг на друга, и по сжатым челюстям Бартлетта я видел, что творится в его душе.

С каждым днем полынья перед нами становилась все шире, и каждый день мы с тревогой поглядывали на юг, откуда должны были подойти Марвин с Борупом. Но они не шли.

Только тот, кто бывал в подобной ситуации, может понять, какая это пытка – терзаться от бездействия. Я почти все время расхаживал по льдине возле иглу, то и дело взбираясь на самую высокую точку позади лагеря и, напрягая в тусклом свете глаза, устремлял взгляд на юг. Я спал по несколько часов в сутки, напрягая слух при малейшем шуме, вскакивая, надеясь услышать долгожданные звуки приближающейся собачьей упряжки. Все это время я старался контролировать себя, но мыслями невольно возвращался к задержке у «Великой полыньи» в прошлую экспедицию, анализируя и проводя параллели. Надо сказать, что именно на эти дни пришлась наибольшая психологическая нагрузка за все пятнадцать месяцев, проведенных вне цивилизации,

Я знал, что дополнительные запасы керосина и спирта, которые должны доставить Марвин и Боруп, крайне необходимы экспедиции, но даже если бы они не прибыли, назад я бы не повернул. Меряя шагами лед, я думал о том, как рациональнее использовать деревянные части нарт, чтобы иметь возможность вскипятить воду для чая, когда у нас закончатся и спирт и керосин. К тому моменту, как мы пустим в дело все нарты, станет уже достаточно тепло, и, чтобы утолить жажду, мы сможем рассасывать лед; будем есть пеммикан и сырую собачатину и обходиться без чая. Я строил планы, но это были планы отчаяния. Мои размышления на протяжении всего периода ожидания сопровождали мучительные душевные терзания.

Глава XXV. У некоторых моих эскимосов сдают нервы

Эта затянувшаяся задержка, будучи тяжелым испытанием для всех участников экспедиции, на некоторых моих эскимосов оказала прямо-таки деморализующее влияние. К концу периода ожидания я стал замечать, что некоторые из них стали проявлять признаки беспокойства. Я видел, что они собираются группами по двое, по трое и отходят в сторону, чтобы их разговоров не было слышно. Наконец, двое из старших эскимосов, которые были со мной долгие годы и которым я доверял, подошли ко мне и сказались больными. У меня было достаточно опыта, чтобы с первого взгляда определить, болен ли эскимос, поэтому жалобы Пудлуна и Паникпа не убедили меня. Я приказал им с спешном порядке отправляться на сушу и как можно скорее доставить Марвину записку, а также передать мое распоряжение не медля присоединиться к нам. Кроме того, я передал с ними записку помощнику капитана судна, в которой содержались инструкции относительно этих двоих и их семей.

Шло время, и другие эскимосы стали жаловаться мне на те или иные мнимые болезни. Двое на время лишились сознания, надышавшись спиртовыми парами от горелки в иглу, чем до полусмерти напугали остальных своих собратьев. Меня это не на шутку озадачило, я просто не знал, как с ними поступить. Это еще раз заставило меня вспомнить о том, что руководителю полярной экспедиции приходится иногда принимать во внимание не только состояние льда и погоду.

Девятого или десятого марта мы, возможно, смогли бы пересечь полынью по молодому льду, но доля риска такого предприятия была довольно высока, поэтому, учитывая опыт 1906 года, когда мы чуть не погибли при переходе через «Великую полынью» по шаткому льду, а также памятуя о том, что Марвин по всем расчетам уже на подходе, я решил выждать еще два дня, тем самым давая ему возможность присоединиться к нам.

В тот период времени Макмиллан оказал мне бесценную услугу, молча подставив свое плечо. Видя беспокойство эскимосов, он, не дожидаясь пока его об этом попросят, взялся за разрешение этой проблемы, всецело отдавшись вопросам организации досуга эскимосов, заинтересовывая и развлекая их всяческими играми и разнообразными атлетическими штучками. Это была одна из тех ситуаций, в которой достойный человек без лишних слов имеет возможность проявить свой характер.

Вечером 10-го марта полынья почти закрылась, и я распорядился готовиться утром покинуть лагерь. Оставаться на месте уже было просто невозможно, и я решил рискнуть, надеясь, что Марвин догонит нас с грузом керосина и спирта.

Конечно, был и другой вариант: вернуться и узнать, что случилось, но эту идея не показалась мне соблазнительной. Перспектива проделать лишних 90 миль пути была малопривлекательной, а, учитывая психологическое состояние участников моей экспедиции, и вовсе губительной.

У меня не было страха за жизнь самих людей. Я был уверен, что Боруп добрался до суши без задержек. Марвин, которого могла на время остановить открывшаяся у берега полынья, вез груз, оставленный Кудлукту, когда у того разбились нарты, и этот груз был достаточно важен для успеха экспедиции. С другой стороны, прибрежная полынья не могла оставаться открытой слишком долго.

Утро 11-го марта выдалось ясным и тихим, температура была минус 40°, а это значило, что вся открытая вода покрылась слоем молодого льда. Мы рано двинулись в путь, оставив в моем иглу в лагере следующую записку для Марвина:

4-й лагерь, 11 марта, 1909 года.

Прождали здесь 6 дней, больше ждать не можем. Горючее на исходе. Постарайтесь двигаться побыстрее и нагнать нас в пути. Буду оставлять записки на каждой стоянке. Когда приблизитесь к нам, вышлите вперед легкогруженые нарты с запиской, чтобы они нас нагнали.

Планирую через 3–5 переходов отправить назад доктора Гудсела с эскимосами. Он должен встретиться с вами и сообщить, где мы находимся.

Направляемся через полынью курсом на запад-северо-запад. В течение 7 дней боковых подвижек льда не наблюдалось, полынья только открылась и закрылась. Не останавливайтесь на стоянке – сходу пересекайте полынью. Хорошо кормите собак и гоните на полной скорости.

Догнать нас и доставить топливо – вопрос жизни.

Выезжаем в 9 утра, четверг, 11 марта.

Пири.

P. S. На случай, если ты прибудешь слишком поздно, чтобы последовать за нами, я попросил капитана забрать общие материалы из твоих мешков.

Мы без неприятностей пересекли полынью и успешно преодолели не менее 12 миль пути, миновав семь полос открытой воды от полумили до мили шириной, покрытых тонким молодым льдом, по которому едва можно было пройти. Все это время все партии, включая группу Бартлетта, держались вместе.

Во время этого перехода мы пересекли 84-ю параллель. Всю ночь лед под действием прилива торосился вокруг нашего лагеря. Не прекращающийся скрежет, рев, грохот, треск обломков льда, наезжающих друг на друга, звучали всю ночь. Однако, этот шум не мешал мне спать, так как наш лагерь был разбит на тяжелом ледяном поле, которое, по видимому, не собиралось ломаться, пока вокруг присутствовал молодой, сравнительно тонкий лед.