Читать книгу "Свет вечный - Анджей Сапковский"

Словно подчеркивая важность его слов, из окопов пальнула соглушительным грохотом тяжелая пушка, снаряд ударил в стену, поднимая пыль. Вту же минуту праща, то есть требуше, махнула плечом и послала в центр города валунвесом в пол центнера. Стоявшая на позиции катапульта метнула на город бочку сгорящей смолой, прицельно, потому что из крыш мгновенно повалил дым.

– Ибо Господь совершит суд огнем, – сказал полнымпафоса голосом присутствующий при разговоре проповедник Маркольт. – Имечом своим покарает каждое тело, и будет много побитых Господом.

– Аминь, – закончил Прокоп. – Слишком дорогообходятся Чехии эти нападения, эти наскоки, эта bellum cottidianum. Фон Плауэни другие жгут поля и грабят урожай, а Прага голодает. Это должно прекратиться.Я дам пример страха.

– После штурма, – закончил он, покусываяус, – я отдам город на разграбление, а население на резню. Воины точатножи.

– Даже, – спросил, улыбаясь, Шарлей, – если бдали выкуп?

– Даже.

– Тем более, – снова встрял Маркольт, – чтоне дали…

– Я не сдержу вояк, – оборвал Прокоп. – Менябы, наверное, убили, если б я попытался это сделать. Я знаю, с чем ты пришел,медик. В Плауэне спряталось много беженцев, ты подозреваешь, что среди них естьи твоя панна. Ничего не могу поделать. Это война.

– Гейтман…

– Ни слова больше.

Шарлей и Самсон оттянули Рейневана. Остановили его, когда онрвался прокрасться в Плауэн, за стены. С большим трудом переубедили его, чтоэто было бы самоубийством. Вскоре после полудня бомбарды замолчали. Блиды итребуше перестали метать снаряды. Прозвучал громкий сигнал труб. Заплескалиразвернутые знамена и флажки. Пять тысяч таборитов пошли штурмом на Плауэн.

Через два часа всё было кончено. С помощью лестниц былифорсированы стены, таранами развалили ворота. Смяли сопротивление, защитниковвырезали под корень. Пощады не давали.

За третий час был взят замок, все защитники пошли под нож.Вскоре после этого пал монастырь доминиканцев, последняя точка сопротивления.

И тогда началась резня.

До того, как стемнело, Плауэн был охвачен пламенем, шипели вогне реки крови, которая текла по улицам. Пожары превратили ночь в день,убийственная работа не прекращалась, крики убиваемых не стихали до рассвета.

Рейневан, Шарлей, Самсон и Рикса ждали за рекой, возлепереправы, около дороги, ведущей на юг, в направлении Эльсница и Хеба,предполагая, что беженцы пойдут этой дорогой. Предполагали они верно, оченьскоро появились беженцы, закопченные, раненные, охваченные паникой и одуревшиеот страха. Рикса и Шарлей рассматривали, Рейневан и Самсон звали. Напрасно.Ютты не было среди тех, кому удалось выйти живым из Плауэна.

Рейневан оставался глух к доводам. Он вырвался от товарищейи пошел в город. С твердым решением. Вошел между продолжающих гореть домов,попытался войти в перегороженные улочки. То, что он увидел, заставило еговернуться. Отказаться. Трупов, устилающих город, было слишком много.[298] Большинство уже успело обуглиться, вместе со всем городомпревратиться в пепел.

«Ютта, – подумал он с ужасом, – могла быть в этомпепле».

Оставалась надежда, что Ютты там не было.

На следующий день поднялась вьюга, настолько сильная, чтопрактически сделала движение невозможным. Они должны были искать укрытия. То,что они наткнулись на пастуший шалаш, граничило с чудом.

Утром распогодилось. Небо прояснилось. Для того, чтобы онимогли увидеть на нем столбы дыма. Почти всё небо на севере и западе былозатянуто дымом, таким густым, что скоро темнота покрыла землю. Казалось, чтовот исполняется пророчество Апокалипсиса.

– И пятый Ангел вострубил, – прошепталаЮтта, – и увидел я звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ отколодца бездны. Она отворила колодец бездны, и вышел дым из колодца, как дым избольшой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из колодца…[299]

 

Вероника не отвечала.

Не прошло и двух дней, как дороги заполнились беженцами.Сориентироваться в ситуации можно было без проблем. Достаточно было спросить.

– Гуситы идут с севера, – повторила Вероникауслышанную от беженцев весть. – Сжигая всё на своем пути, наступают наНаумбург, Ену и Геру, будто бы их видели уже под Альтенбургом. Значит, дошлипочти до Лейпцига, там повернули и тронулись на Тюрингию и Фогтланд. Не хочетсяверить, но всё-таки это правда. Тот горячий пфлегер на мосту под Цвиккауудивится, когда его обойдут с тыла и возьмут за жопу.

– Нам же в этой ситуации, – подытожила она, –надо на север. Под Альтенбург. Навстречу гуситам.

– Поехали.

– Поехали. И давай молиться, чтобы попасть на твоегомилого. Либо того, кто его знает.

Чем дальше на север, тем больше было видно дымов, ночьюзарева обозначали пылающие села и oppida. Чем дальше на север, тем большестановилось беженцев, тем больше поднималась паника на тракте. Они былисвидетелями, как поврежденный и нагруженный воз другие беженцы безжалостностолкнули с дороги, которую он перегородил, не обращая внимания на крикиездового, мольбы его жены и вопли детей. Прошло много времени, пока наконецнесколько из тех, что проезжали последними, решили предложить свою помощь.

На свою погибель, как оказалось.

Послышался топот копыт, крик и свист, из-за хребта холмавылетел галопом конный отряд. На яках всадников были нашиты красные Чаши.

– Гуситы! – обрадовалась Вероника. – Ютта,видишь? Это гуси…

Ютта с внезапным предчувствием схватила ее за плечо, сильносжала. Они отъехали придорожный сосняк. Как раз вовремя.

Всадники с Чашами пришпорили коней и с диким крикомнабросились на беженцев. Налетели, покололи рогатинами, порубили мечами, недавая пощады никому, придорожный снег мгновенно стал красным. Визжащих раненныхдобивали. Одного из мужчин, схваченного арканом, волочили туда и обратно потракту. Одну из женщин, которую пощадили, повалили на землю и сорвали одежду.

– Пресвятая Дева… – шептала Ютта, скрывшись всосняке. – Матерь Бога предвечного… К Твоей защите прибегаем…

У Вероники дрожали губы. Женщина на земле пронзительнокричала.