Читать книгу "Руки Орлака - Морис Ренар"

интересуясь его содержанием, – лишь машинально взглянула на красную восковую печать. Стоявшие на этой печати инициалы «Р. Л.» не пробудили во мне ни каких-либо воспоминаний, ни любопытства.

С мужем я оставалась лишь несколько секунд – здесь, в этой самой спальне. Мне нужно было кое-что написать, и я удалилась к себе, то есть в соседнюю комнату. Едва я устроилась за столом, как услышала выстрел. Я прибежала и обнаружила то, что вы и сами сейчас можете наблюдать. Меня охватили невыразимые страх и ужас. Я сразу же поняла, что муж мертв. Я позвонила слугам, позвала…

– Госпожа жутко кричала, – со вздохом произнесла горничная. – Кухарка, камердинер и я мигом взлетели по лестнице. Господин уже не дышал, сердце не билось.

– И никто ни к чему тут не прикасался? – спросил Жером.

– Никто и ни к чему, – ответила госпожа Леэршелье в горячке своего потрясения. – Разве что к письму. Не удержавшись, я все же с ним ознакомилась, ведь очевидно, что муж вытащил револьвер из ящика ночного столика и застрелился именно после того, как прочел это письмо. Вы даже представить себе не можете, как оно меня удивило!..

Жером поднял листок, лежавший на желтом стеганом одеяле кровати покойника. Прочел. Мадам Леэршелье тем временем говорила глухим голосом:

– Я не знала о том, что у мужа был роман… И даже теперь я спрашиваю себя, кто эта женщина, так как письмо не подписано… «Прощай навсегда, любовь моя! Нам не следует больше видеться!» И все, ничего более! Почерк мне незнаком… Мсье, это письмо меня буквально убило. Он, мой Андре, – и любил другую!.. Любил так сильно, что застрелился из-за того, что она порвала с ним!..

Жером размышлял. Он стоял у изголовья кровати, глядя на покойного. Затем наклонился, чтобы рассмотреть поближе все это целое, образованное конвертом, револьвером и сжимавшей оружие бледной рукой.

– Может кто-нибудь мне гарантировать, – сказал он, – что эту руку не перемещали?

– Уж я точно этого не делал, – ответил доктор.

– И я тоже, – пробормотала госпожа Леэршелье, определенно озадаченная вопросом.

– Никто к ней не прикасался, – заявила служанка в ответ на вопрошающий взгляд Жерома.

– Словом, – проговорил он, обращаясь к врачу, – она так, как сейчас, лежит после выстрела? Как думаете, доктор?

– Да. Судя по расположению тела, именно так она и должна была упасть. Да и потом, госпожа Леэршелье вбежала в комнату сразу же после выстрела и обнаружила неподвижное тело, не так ли, мадам?

Жером резким взмахом руки положил конец всяческим отступлениям от темы:

– Как по-вашему, доктор, сколько времени понадобилось этой мертвой руке, чтобы упасть на это одеяло, на этот конверт, после того как она спустила курок?

– Одна, максимум две секунды… Гораздо меньше, разумеется, чем ушло бы у мадам на то, чтобы добежать до двери…

Мой шеф снова прервал его – на сей раз еще более нетерпеливым жестом.

– Все это было бы замечательно, – сказал он, – если бы я был уверен, что господин Леэршелье покончил с собой.

– Полноте! – воскликнула госпожа Леэршелье. – Но как вы тогда объясните эту смерть, если ее так просто, так логично отнести на счет получения данного письма? Несчастным случаем? Это невероятно, бессмысленно. Преступлением? Я могу поклясться, что, кроме мужа и меня самой, на этом этаже никого не было.

Тогда Жером сказал нам:

– Извольте все констатировать и отметить положение револьвера на конверте. Дуло лежит на восковой печати, перекрывая ее, не так ли? Теперь я убираю револьвер и беру конверт. Можете сами убедиться: печать не повреждена.

– О! – возразил доктор. – После относительно мягкого удара воск мог даже не потрескаться…

Жером, не слушая его, открыл окно и, к нашему глубочайшему изумлению, выстрелил в направлении лужайки. Но, сделав это, он тут же положил дуло револьвера на красную печать. Нагревшаяся вследствие сгорания пороха сталь слегка растопила воск, и на нем остался отпечаток дула.

– Вот и все, что требовалось доказать, – заключил комиссар Жером. – Когда револьвер положили на конверт, он был уже не достаточно теплым для того, чтобы хоть немного растопить печать. Выходит, его туда положила вовсе не упавшая рука покойного. Стало быть, это сделала другая рука – рука человека, заинтересованного во всей этой мизансцене. Какой именно мизансцене? Инсценировке самоубийства, которую мы с вами сейчас наблюдаем. Несчастным случаем это быть не могло – значит мы имеем дело с преступлением. Кто его совершил? Единственный человек, присутствовавший на этаже и не являвшийся при этом самим господином Леэршелье.

Бледная как смерть, мадам Леэршелье дрожала всем телом.

– Полагаю, – продолжал Жером, – ваш муж даже не распечатывал этого письма – письма, которое, вероятно, вы кого-то попросили написать и отправить таким образом, чтобы оно пришло со второй почтой, в тот час, когда, как обычно, ваши слуги заняты своими делами в подвале. Ваш план был хитроумным, но не до конца продуманным. Впрочем, вам не следует сожалеть о своей легкомысленности. В конце концов мы бы все равно нашли автора этого таинственного послания. Думаю, моя небольшая презентация избавила вас от долгих и мучительных допросов и лишь ускорила час правосудия.

1934

Призрачный запах

Впервые этот странный запах Матиас Шторк уловил в один из чудесных майских вечеров 1933-го.

Матиас Шторк безмятежно жил в Монако вот уже два года. Он снимал небольшую квартиру в одном из домов Кондамина[135] – на самом верху, на вершине скалы. Два его окна выходили на одну из тех узких улочек, что ведут к площади Княжества, но два других смотрели на искрящееся вдали, в живописном обрамлении балконов и пальм, синее море.

Да, вот уже два года Матиас Шторк вел восхитительно спокойную, размеренную и уютную жизнь – жизнь зажиточного и отошедшего от дел мещанина. Дважды в день, часа в три пополудни и вечером, он спускался со скалы по пышным аллеям, брал машину и ехал в Монте-Карло. Он играл. То была его страсть. Он играл… благоразумно, в твердо установленное время, как служащий выполняет свою работу. Он пунктуально приезжал в казино, садился за стол рулетки, выигрывал или проигрывал, неизменно повышая ставки, а затем уходил, довольный или недовольный… чтобы вскоре начать все сначала.

Странная жизнь, о которой, несмотря ни на что, мечтает столько людей во всем мире! Но у нас речь пойдет о запахе, и ни о чем более.

Итак, как-то вечером, часов в шесть, Матиас Шторк вернулся домой вместе со своим соседом по лестничной площадке, неким Рене Жибером. Этот молодой человек имел те же привычки, что и Шторк, так