Читать книгу "Третий уровень - Джек Финней"

Чтобы убедиться, я подошел к торговцу газетами и посмотрел на стопку у его ног. Это был «Уорлд», а его уже много лет не издают. Передовица была посвящена президенту Кливленду; впоследствии я нашел ее в подшивках Публичной библиотеки, она была опубликована 11 июня 1894 года.

Я повернулся к кассам, зная, что здесь, на третьем уровне Грэнд-сентрал, продают билеты, по которым мы с Луизой сможем отправиться в любую точку Соединенных Штатов. В году 1894-м. А хотел я два билета в Гейлсберг, штат Иллинойс.

Вы когда-нибудь там бывали? Это чудесный городок, с большими старыми каркасными домами, огромными лужайками и колоссальными деревьями, ветви которых соединяются над улицами. А в 1894-м летние вечера были в два раза длиннее, и люди сидели на лужайках; мужчины курили сигары и тихо беседовали, женщины обмахивались веерами из пальмовых листьев, и повсюду сновали светлячки. Это был мир спокойствия. Вернуться в то время, когда до Первой мировой войны оставалось двадцать лет, а до Второй мировой – больше сорока… я хотел два билета туда.

Кассир сообщил тариф – покосился на щегольскую ленту на моей шляпе, но сообщил, – и у меня набралось достаточно денег на два билета в пассажирском вагоне, в одну сторону. Но когда я отсчитал деньги и поднял глаза, кассир уставился на меня.

«Эти деньги ненастоящие, мистер, – сказал он, – и если вы хотите меня надуть, у вас ничего не выйдет».

И он заглянул в кассу. Разумеется, в кассе лежали старые купюры, в полтора раза больше современных и совсем другие на вид. Я развернулся и быстро ушел. В тюрьме нет ничего хорошего, даже в 1894-м.

И на этом все закончилось. Полагаю, я возвратился тем же путем. На следующий день в обеденный перерыв я снял в банке три сотни долларов, почти все наши деньги, и купил старые купюры (это сильно обеспокоило моего друга-психиатра). Их можно купить почти у любого нумизмата, но приходится платить комиссию. За свои триста долларов я получил меньше двух сотен старых, однако мне было наплевать: в 1894-м дюжина яиц стоила тринадцать центов.

Но мне так и не удалось вновь отыскать коридор, ведущий на третий уровень вокзала Грэнд-сентрал, хотя я пытался.

Луиза очень встревожилась, когда я рассказал ей все это, и не хотела, чтобы я продолжал искать третий уровень, а потому я сделал перерыв. Вернулся к маркам. Но теперь мы оба ищем его, каждый выходной, ведь у нас есть доказательство: третий уровень существует. Пропал мой друг Сэм Вайнер! Никто не знает, куда он делся, но у меня имеются некоторые подозрения. Сэм – городской парень, и я много рассказывал ему про Гейлсберг: я там учился в школе. Он всегда говорил, что ему заочно нравится это место. Вот там он сейчас и находится. В 1894-м.

Однажды ночью, возясь со своими марками, я обнаружил… вы же знаете, что такое конверт первого дня? Когда выходит новая марка, филателисты покупают несколько штук, наклеивают на конверты и отправляют их сами себе в первый день продаж; это подтверждает почтовый штемпель. Такие конверты называют конвертами первого дня. Их никогда не открывают – туда просто кладут чистый лист бумаги.

В ту ночь среди самых старых конвертов первого дня я отыскал один, которого там не должно было быть. Но он был. Кто-то отправил его моему деду на адрес в Гейлсберге. И случилось это 18 июля 1894 года – согласно почтовому штемпелю, – однако я совершенно не помню этот конверт. На нем шестицентовая марка, тускло-коричневая, с портретом президента Гарфилда. Очевидно, обнаружив конверт в почте, дед сразу поместил его в коллекцию, где тот и пролежал все это время – пока я не нашел его и не вскрыл.

Лист бумаги внутри не был пустым. На нем было написано:

941 Уиллард-стрит

Гейлсберг, Иллинойс

18 июля 1894 г.

Чарли!

Сперва я хотел, чтобы ты был прав. Затем поверил, что ты прав. И, Чарли, так оно и есть: я нашел третий уровень! Я провел здесь две недели, и прямо сейчас, дальше по улице, в «Дэлиз», кто-то играет на пианино, а на переднем крыльце поют «Домой я Нэлли провожал». И меня пригласили на лимонад. Возвращайтесь, Чарли и Луиза. Не сдавайтесь, пока не отыщете третий уровень! Поверьте мне, оно того стоит!

Подпись гласила: «Сэм».

В магазине для филателистов и нумизматов, куда я часто захожу, я узнал, что Сэм купил старых денег на восемьсот долларов. Этого должно хватить на собственное дело: он всегда говорил, что хотел бы торговать кормами и зерном, а старая профессия ему определенно больше не понадобится. Только не в Гейлсберге, штат Иллинойс, в 1894 году. Кем он был? Ну конечно, моим психиатром.

В делах людей прилив есть и отлив…

Хочу сказать одну вещь, которая не дает мне покоя: если бы моя история была другой – например, если бы я встретил в своей квартире синюю лошадь, дикую антилопу или трехпалого ленивца, – в конце концов люди, которые меня знают, поверили бы мне, когда поняли бы, что я не шучу, ведь я не любитель бессмысленных розыгрышей. И не патологический лжец.

Я нормальный, я среднестатистический, я даже выгляжу как большинство людей. Я здоров телом, пусть и не духом; я женат, мне двадцать восемь лет, и я не «воображаю» и не «представляю» себе то, чего нет на самом деле, – хотя некоторые предложили именно это невыносимое объяснение. Признаюсь, не реже раза в неделю я воображаю себя президентом «МакКриди-энд-Клуэтт», крупной компании, производящей леденцы и сироп от кашля, а однажды мне даже приснилось, что так оно и есть. Но уж поверьте, я не усаживаюсь в президентское кресло и не начинаю раздавать указания. По крайней мере, днем я отлично помню, что на самом деле являюсь помощником менеджера по продажам, и без труда различаю мечты и реальность.

Вот что я пытаюсь до вас донести: если я скажу, что увидел призрака, мои знакомые это запомнят. Пусть кто-то усмехнется: сам знаю, звучит глупо. В современном семнадцатиэтажном многоквартирном доме на Восточной шестьдесят восьмой улице города Нью-Йорка я увидел пухлое привидение средних лет в очках без оправы. Так что усмехайтесь, если хотите, но хотя бы выслушайте мои показания, прежде чем разражаться хохотом.

Я увидел призрака в собственной гостиной, один, между тремя и четырьмя часами утра, а сидел я там, маясь бессонницей, по весьма простой причине: я нервничал. Наши леденцы отлично расходятся, чего не скажешь о сиропе от кашля. Он продается машинами, а компания предпочла бы измерять продажи поездами – большими, длинными составами с двумя локомотивами. Эта проблема была не столько моя, сколько Тэда Хеймса, менеджера по продажам. Однако в сложившейся ситуации я видел шанс, грубо говоря, столкнуть его с пьедестала, а потому нервничал – на работе, дома, в кино, целуя Луизу при встрече, на прощание и по прочим поводам. А также во сне и наяву.

В эту конкретную ночь мы с моей совестью проснулись около трех часов утра, готовые к борьбе. Я не хотел тревожить Луизу, а потому взял запасное одеяло и устроился на диванчике в гостиной. Я не спал – хочу еще раз это подчеркнуть. Я думал над своей проблемой, и сна у меня не было ни в одном глазу. Улица за окном словно вымерла, машины проезжали редко, а когда мимо прошел пешеход, я отчетливо услышал его шаги тремя этажами ниже. В комнате царила темнота, лишь окна были подсвечены уличным фонарем, и ничто не отвлекало меня от битвы амбиций с совестью. Я напомнил себе о впечатляющем наборе мерзопакостных качеств, которыми обладал Тэд Хеймс; вряд ли можно было найти более достойную жертву. Кроме того, я же не собирался вонзать нож ему в спину.