Читать книгу "Осень в Сокольниках - Эдуард Хруцкий"

Лузгин поморщился.

— А ты, Сережа, морду-то не криви. Подельники для нас сейчас самое что ни на есть верное определение.

— С чего начнем, Толя? — лениво спросил Гольдин.

— Сейчас узнаешь. Привез? — обратился к Лузгину Филин.

— Как обещал. — Он раскрыл кейс, вынул синий служебный паспорт, протянул Филину. — Выехать можете в любой день в течение четырех месяцев.

— Раз принес, значит, свое слово сдержу. Рваный! Принеси-ка телефон.

— А у тебя здесь и телефон есть, — ахнул Гольдин, — не знал. Не знал.

— А вам, подельнички, ничего этого знать и не надо.

Филин достал из кармана старую затрепанную записную книжку, полистал, набрал номер.

— Игорь Дмитриевич?.. Привет… Узнали… Вот же как славно… Да дело у меня к вам. Какое. Пошептаться надо. Давайте завтра. Когда. В двенадцать вас устроит? Отлично. У Театра эстрады. На трамвайчике речном проедемся, там и поговорим. Ну спасибо. Спасибо. Всех благ. — Филин положил трубку. — С Корнеевым говорил, который тебя достает. Понял, Лузгин?

— А зачем тебе загранпаспорт, Филин? — спросил Гольдин.

— А я, Рома, хочу старость тихо дожить на Брайтон-Бич, среди дружков своих.

— Так ты в Америку едешь? — Гольдин вскочил.

— Да, Рома, в Америку. И хочу бабки подбить. Я из блатных, из старых законников. Поэтому действовал исходя из старых воровских правил.

Гольдин усмехнулся, насмешливо посмотрел на Филина, хотел что-то сказать. Но тот не дал ему:

— Ты, Рома, на меня так не смотри. Это нынче масти перетасовались, но я как жил, так и живу по своим законам. Начнем помолясь. Я вас не искал. Вы меня нашли. Вам нужно было золото приисковое. Я вам его достал.

— Мы с вами за это рассчитались и деревянными, и валютой, — сказал Лузгин.

— Правильно, Сережа, правильно. Только запомни, мой дорогой бизнесмен. Нет деревянных денег. Деньги — они всегда деньги. И чем их больше, тем лучше…

— Мало тебе? — перебил его Гольдин.

— Нет. Все путем. За это вы со мной рассчитались.

— Слава богу. — Лузгин забарабанил пальцами по столу.

— Но в деле вашем осечка вышла, и Мауэр о ваших комбинациях догадываться стал. Тогда вы чистодела из Штатов позвали, Лебре. Да какой он Лебре, когда всегда был Борькой Лейбовичем с Малой Дмитровки. Но мы его встретили, все организовали и как советского туриста в Прагу отправили.

— Ты к чему говоришь все это? — Гольдин вскочил.

— Тихо, Рома, — не повышая голоса, сказал Филин. — Тихо. Здесь тебе не Штаты. Здесь Москва. И хозяин здесь я. — Предупреждение и угроза послышались в голосе Филина. — Теперь запомните, подельники: я не убивал, ничего не видел. Я на даче сидел. Так что заявлять на меня бессмысленно. А если моих людей возьмут, они скажут, на кого работали. Вы у меня вот где. — Филин сжал кулак.

На минуту на террасе повисла тишина.

— Ты пугаешь нас? — так же тихо спросил Гольдин.

— А зачем мне вас пугать? — засмеялся Филин. — Я бабки подбиваю. Теперь что касается последнего дела. Рома, я знаю, сколько на доллары стоит центнер сырца. Так вот, времени у меня нет. Давай половину, и разошлись красиво.

— У меня здесь нет таких денег. Давай я их тебе в Америке отдам.

— Рома, друг мой, в Штатах я у тебя копейки не получу. Товар нужен? Значит, достанешь. Срок три дня.

Когда они выехали из дачного поселка, Гольдин попросил остановить машину.

— Давай покурим.

— Я же не курю, — удивился Лузгин.

— Тогда со мной за компанию воздухом подыши. Теперь ты понял? — Гольдин щелкнул зажигалкой.

Огонек на секунду вырвал из темноты его лицо.

— Ты понял, — продолжал Гольдин, — что значит с уголовниками связываться?

— Отдай ему деньги, Роман.

— Полмиллиона?

— Да.

— Да это все, что у меня есть. А потом, они в Манхэттене, а я здесь.

— Я могу достать такую сумму.

— Ты сумасшедший, Сергей. Ей-богу, сумасшедший.

— Но ведь миллионное дело может сорваться.

— Да если мы отправим товар в Штаты, то заработаем десять миллионов минимально.

— Так в чем же…

— А в том, — перебил Лузгина Гольдин, — что этот урка на нас как хомут теперь висеть будет.

— Так что ты предлагаешь?

— Есть мысль. Поехали в Москву, у первого телефона— автомата остановишься.

…Серый приехал на Патриаршие пруды не один. Спрятался за табачный киоск Саша Летчик.

Черт его знает, что этому Гольдину нужно. А вдвоем они спокойно отобьются. Хоть и поздновато было, а народу у прудов много.

Тепло. Пенсионеры еще не закончили своей прогулки, собачники, молодые пару скамеек облепили, ревели магнитофоны.

Жила Москва. И страшновато, и несытно, и тревожно. Но люди шли вечерком к воде, к деревьям, как и прежде.

Гольдина Серый заметил сразу же. Роман торопливо шел по аллее.

Поздоровались. Помолчали.

— Где бы поговорить? — сказал Гольдин.

— Есть дело? — поинтересовался Серый. Он сразу заметил, что не в себе немного этот человек из-за океана.

— Если его так назвать можно. Просто хочу тебе посоветовать, как не попасть в тюрьму.

— Куда? — усмехнулся Серый.

— Недалеко отсюда, десять минут езды, в Бутырку или чуть подальше, в Лефортово.

— Шутите, Роман Борисович. — Голос Серого чуть сел.

— А ты заметил, что я никогда не шучу?

Серый молча кивнул.

— Тогда пошли с этого праздника жизни. Я бы сам с тобой на лебедей полюбовался. Но время. Нет его у тебя.

— Здесь рядом кооперативное кафе «Московские зори»…

— В Козихинском? Так там не поговорить, народу много.

— На улице столики. Их после семи не обслуживают, а в кафе сейчас своя тусовка.

— Пошли.

Они прошли мимо кафе «Маргарита». Там начиналась ночная тусовка. Молодые парни и девки, о профессии которых спрашивать было не надо.

Увидев Серого, все замолчали, как солдаты при виде генерала.

Замолчали и расступились почтительно, дорогу освобождая. Это пока были рекруты рэкета, новобранцы фарцовки, ученики разбойников.

— До чего же эта перестройка Москву испохабила, — с горечью сказал Гольдин. — Ну просто сил нет.

— Не нравится? — усмехнулся Серый.

— Не нравится. Раньше как было — мухи отдельно, котлеты отдельно.