Читать книгу "Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс"

Когда я подошел ближе, ветер донес до меня запах: запах жареных каштанов. И только тогда я успокоился. Это просто торжественная церемония. В словах «каменное испытание» слышалось нечто угрожающее, но я очень сомневался, что со мной сделают нечто ужасное на глазах у многочисленной публики, лузгающей жареные орешки.

Я вошел в толпу и направился к холму. Я видел, что рядом с серовиком стоит Шехин. У третьего камня я увидел знакомое лицо сердечком и длинную косу Пенте.

Пока я шел к подножию холма, толпа незаметно расступалась. Краем глаза я увидел, как ко мне протискивается кто-то в кроваво-алом. Я встревожился, оглянулся и увидел, что это не кто иной, как Темпи! Он устремился ко мне, сделав широкий жест «восторженное приветствие».

Я подавил порыв улыбнуться и вскричать «Темпи!» и сделал вместо этого жест «радостное возбуждение».

Он остановился прямо напротив меня и шутливо встряхнул меня за плечо, словно хотел поздравить. Но взгляд у него был напряженный. Его рука, спрятанная у самой груди, показала обман, так, чтобы никто, кроме меня, этого не видел.

— Слушай, — торопливо сказал он вполголоса, — тебе не победить в этом бою!

— Да не тревожься, — подбадривание. — Шехин тоже так думает, но, может, я вас еще удивлю!

Темпи стиснул мое плечо до боли.

— Да послушай же! — прошипел он. — Ты посмотри, кто у первого камня!

Я посмотрел ему за спину. Это была Карсерет. И глаза у нее были как ножи.

— Она в ярости, — зашептал Темпи, делая напоказ жест «теплая привязанность». — Мало того что тебя приняли в школу, ты еще и получил меч ее матери!

Эта новость вышибла из меня дух. В голове у меня пронеслась последняя часть этаса.

— Ларель была матерью Карсерет? — спросил я.

Темпи правой рукой ласково погладил меня по голове.

— Да. Она вне себя от гнева. Я боюсь, что она с радостью искалечит тебя, даже если ее за это выгонят из школы.

Я серьезно кивнул.

— Она будет стараться тебя обезоружить. Берегись этого. Избегай захватов. Если она возьмет тебя «спящим медведем» или «вращением рук», сдавайся. Кричи, если надо. Если ты замешкаешься или попытаешься вырваться, она сломает тебе руку или выдернет ее из плеча. Я слышал, как она сказала это своей сестре не далее как час назад.

Внезапно Темпи отступил назад и сделал жест «глубокое почтение».

Я почувствовал, как кто-то дотронулся до моей руки, обернулся и увидел морщинистое лицо Магуин.

— Идем, — сказала она тихо и властно. — Пора.

Я пошел следом за ней. Вся толпа приветствовала ее разными почтительными жестами. Магуин привела меня к началу тропы. Там лежала серая каменная глыба, высотой чуть повыше колена, такая же, как на поворотах тропы.

Старуха показала, что мне следует встать на глыбу. Я окинул взглядом толпу адемов, и меня охватила небывалая боязнь сцены.

Я слегка наклонился и шепотом обратился к Магуин.

— Можно ли мне повысить голос, когда я буду читать этас? — нервно осведомился я. — Я никого не хочу задеть, но, если я буду говорить тихо, те, кто стоит в задних рядах, ничего не услышат.

Магуин улыбнулась мне — впервые за все время. Ее морщинистое лицо внезапно сделалось добрым и ласковым. Она похлопала меня по руке.

— Тут никто не обидится, если ты станешь говорить громко, — сказала она, жестом добавив во всем нужна мера. — Говори!

Я отстегнул Цезере и протянул его ей. Магуин жестом приказала мне подняться на камень.

Я читал этас. Магуин следила за мной. Я не сомневался в своей памяти, однако это все же нервировало. А что будет, если я пропущу кого-нибудь из владельцев или имя перепутаю?

Мне потребовалось немногим менее часа. Адемская публика слушала меня в пугающем молчании. Когда я закончил, Магуин подала мне руку и помогла спуститься с камня, точно я был дамой, выходящей из кареты. И указала вверх, на холм.

Я вытер потную руку, стиснул деревянную рукоять тренировочного меча и начал подниматься по тропе. Красные одежды Карсерет были туго примотаны к ее длинным рукам и широким плечам. Кожаные ремни, которыми она пользовалась, были шире и толще, чем у Темпи. И цвета они были более яркого. Нарочно она, что ли, их выкрасила для сегодняшнего дня? Подойдя ближе, я увидел у нее под глазом тускнеющий синяк.

Увидев, что я смотрю на нее, Карсерет медленным, плавным движением отбросила в сторону свой деревянный меч. И сделала жест «презрение», такой широкий, что его наверняка было видно даже на грошовых местах в самых задних рядах толпы.

Толпа загомонила. Я остановился, не зная, что делать. Поразмыслив, я положил свой собственный тренировочный меч рядом с тропой и пошел дальше.

Карсерет ждала меня в центре ровного, поросшего травой круга метров десяти в диаметре. Земля под ногами была мягкая, и в других обстоятельствах я не стал бы опасаться бросков. В других обстоятельствах. Вашет объясняла мне, что бросить на землю и швырнуть — это разные вещи. Во время культурного спарринга ты бросаешь человека на землю. А в настоящем бою ты швыряешь его об землю, с целью искалечить или убить.

Не подходя слишком близко, я принял привычную борцовскую стойку. Вскинул руки, присогнул колени и с трудом подавил желание приподняться на цыпочках: я знал, что так буду чувствовать себя более проворным, но мне станет сложнее сохранять равновесие. Сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание, и начал приближаться к ней.

Карсерет приняла ту же стойку и, как только я приблизился к ней на расстояние удара, сделала ложный выпад в мою сторону. Всего лишь слегка дернула рукой и плечом, но я был так взвинчен, что принял это за чистую монету и отскочил на безопасное расстояние, точно вспугнутый кролик.

Карсерет опустила руки и выпрямилась, оставив борцовскую стойку. Она сделала широкий жест «насмешка», потом «приглашение». И обеими руками поманила меня к себе. Снизу, из толпы, донеслись смешки.

Как ни унизительно выглядело ее поведение, я был только рад воспользоваться случаем застигнуть ее врасплох. Я бросился вперед и осторожно попытался сделать «руки-ножи». Слишком осторожно: она отступила назад, ей даже не пришлось поднимать руки.

Я понимал, что как боец я ей не ровня. Значит, оставалось надеяться лишь на то, чтобы сыграть на ее взбудораженных чувствах. Если я сумею ее разозлить, она, возможно, начнет совершать ошибки. Если она будет совершать ошибки, я, возможно, сумею победить.

— Первым был Шаэл! — сказал я и улыбнулся широкой, самой что ни на есть варварской улыбкой.

Карсерет подступила на полшага ближе.

— Сейчас я переломаю твои красивенькие ручонки! — прошипела она на чистейшем атуранском. Сказав это, она сделала в мою сторону свирепый хватающий жест.

Она пыталась меня напугать, заставить отшатнуться и потерять равновесие. И, честно говоря, мне захотелось так и поступить, столько яду было в ее голосе.