Читать книгу "Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас - Джон Олссон"

Однако многочасовые допросы тридцативосьмилетнего Саймона Фредерика Барли так ничего и не дали. Он продолжал твердить, что страдает синдромом Аспергера[5] и что чувствует себя недостаточно хорошо для подобных бесед. Посреди одной из них он потребовал медицинского осмотра. Врач порекомендовал полицейским прекратить допрос. Барли отпустили под залог и отправили домой. Некоторое время спустя в его доме были обнаружены дневники за последние несколько лет.

Полиция поняла, что напала на золотую жилу, когда выяснилось, что дневники содержат описания многих расследуемых ими преступлений, но мистер Барли не собирался сдаваться так просто. Он отрицал свою причастность к преступлениям и заявил, что составил дневники уже после ареста, причем таким образом, чтобы выглядеть виновным, раз уж его таким считают.

Поскольку в дневниках было множество подробностей правонарушений, полиция не сочла это объяснение достаточно правдоподобным, и Барли спросили о том, где он добывал сведения. Он сказал, что просматривал старые газеты и поговорил с некоторыми из соседей, чей транспорт и собственность пострадали, и те дали ему весь необходимый материал. Полиция также указала Барли на то, что в дневниках было полно «обычных» записей – о визите к зубному врачу, о покупке велосипеда, о поездках по магазинам, о семейных прогулках, включая подробности о том, что он купил, кого повстречал, где был в конкретное время и так далее. Барли объяснил, что он переписал все это из «настоящих» дневников за этот период, после чего уничтожил оригиналы.

Проснувшись поутру, жители обнаруживали, что несколько машин, припаркованных возле соседних домов, не могут тронуться с места из-за приведенных в негодность шин. Кто-то выглядывал за завтраком в сад и там, где еще недавно стоял сарай, видел лишь его тлеющие останки.

Для судебной лингвистики вопрос о том, были ли два текста написаны примерно одновременно, особенно интересен. Я начал свою карьеру судебного лингвиста с разборов заявлений в полицию. Отчасти причиной этому послужил регламент составления полицейских заявлений, действовавший до 1985 года. В те времена офицеры полиции обычно сначала выслушивали признание подозреваемых, делая заметки, и затем переписывали их в форме заявления. В те дни отсутствие каких-либо доказательств того, что подозреваемый действительно признался в совершении преступления, привело к тому, что несколько заключенных пытались оспорить приговор на том основании, что их слова были искажены. Однако с момента вступления в силу британского Закона о полиции и доказательствах по уголовным делам, обязавшего записывать допросы на пленку, проблема с установлением последовательности написания текстов по большей части ушла в прошлое, хотя по-прежнему остались старые дела, приговор по которым был вынесен на основании заявления, и осужденные подчас утверждали, что заявление было сфабриковано. Например, в одном случае обнаружилось, что заметки, которые делают обычно в ходе допроса, были написаны уже после того, как заявление составили[6].

В настоящем случае мне было интересно, можно ли отделить инкриминирующие записи от неинкриминирующих. Анализ дневников сопровождается известными сложностями, потому как:

• формальный текст в них может сочетаться с неформальным;

• дневник может иметь разные адресаты (самого автора, дневник, далекого друга и так далее);

• зачастую он написан так, чтобы скорее польстить автору, чем отразить действительные события;

• он может сочетать повествовательные, описательные и монологические стратегии.

Руководствуясь этими соображениями, я проанализировал некоторые стилевые черты дневников:

1) пропуски личного местоимения, например «Встретил Джорджа» вместо «Я встретил Джорджа»; эта особенность представляет интерес, так как довольно часто встречается в дневнике за 2003 год;

2) использование символов, известных как смайлики, в том числе улыбающегося и хмурящегося лица: :) и :(. По-видимому, они использовались для акцентирования какой-либо точки зрения или реакции на ситуацию;

3) использование рисунков, например карт, диаграмм или нарисованного сердца (предположительно, обозначающего привязанность);

4) подчеркивание, вероятно акцентирующее слово или словосочетание;

5) использование скобок, по-видимому, для раскрытия мысли и ослабления акцента на несущественном материале;

6) использование кавычек для акцентирования слова или словосочетания[7].

Для целей общего обсуждения авторский стиль можно описать как собрание характерных черт, более или менее регулярно встречающихся в тексте некоего автора. Автор усваивает определенный стиль в результате языковых влияний в раннем возрасте, полученного образования, социальных контактов и воздействия языка всяческих СМИ, таких как газеты, телевидение, кино, книги и, во многих случаях, в результате пользования интернетом. В некоторых отношениях авторский стиль может изменяться со временем, главным образом за счет пополнения лексикона (своего рода списка используемых слов) новыми словами. Подобные изменения во взрослой жизни часто можно приписать влиянию СМИ. Они также происходят в результате болезни, изменения семейного положения, переезда, смены места работы, тяжелой утраты, травмы, попадания в места лишения свободы и иных серьезных перемен в жизни индивида. Авторский стиль также ключевым образом зависит от темы, стилистического регистра[8], отношений с адресатом и прочих контекстуальных факторов. Так, например, формальное письмо к работодателю будет обладать иными свойствами, чем неформальная записка другу.

Поэтому, казалось, что если мистер Барли добавил записи об актах правонарушений задним числом, а не в процессе написания остальных, не инкриминирующих записей в своем дневнике, и, таким образом, они (а) были написаны в другое время и (б) отличались тематически от остальных записей, то, возможно, два типа дневниковых заметок – инкриминирующих и неинкриминирующих – можно различить посредством подсчета стилевых особенностей. Иными словами, мы скорее всего обнаружили бы, что инкриминирующие записи обладают стилевыми особенностями, не свойственными неинкриминирующим. Ведь, в конце концов, мы имеем дело с временным промежутком почти в три года, совершенно иной темой записей и возможными изменениями стиля и жанра.