Читать книгу "Уроки семейной мудрости от монаха, который продал свой «феррари» - Робин С. Шарма"

— На чем ты остановился? Ты рассказывал, как стал просить у наставников высшей мудрости? А что было дальше, Джулиан?

— А дальше я узнал кое-что потрясающее и открыл в себе такие грани, о которых и помыслить не мог, — Джулиан вольготно расположился в кресле для посетителей, вытянув длинные ноги и закинув руки за голову. В глазах у него плясали живые искорки, выражение лица ежесекундно менялось. Я слушала его, как загипнотизированная, и ловила каждое слово как откровение.

— Несколько месяцев я добирался на север Индии. До меня доходили слухи, что где-то на заснеженных вершинах Гималаев живут удивительные монахи. Легенда гласила, что это мудрецы, каких не видывал свет. Их называли «Великие мудрецы Сиваны». «Сивана» на местном наречии означает «оазис просветления». Так вот, эти отшельники будто бы разработали какое-то поразительное учение, которое позволяет достичь небывалых высот владения собой, просветления, самореализации и осознанности. На основе древней мудрости, уходившей корнями в глубь веков, монахи создали практический кодекс — свод правил, по которому они живут, и жизнь их исполнена высшего смысла, душевного покоя и в то же время радости и счастья. Только вот незадача: ни одна живая душа не знала, как отыскать этих отшельников. Поговаривали, что многие страждущие отправлялись на поиски, но погибали на заснеженных склонах суровых Гималаев.

Джулиан налил себе чаю в мою чашку, отхлебнул и продолжал свой рассказ.

— Но ты же меня знаешь, я всегда был рисковым парнем, — улыбнулся он. — Недаром папа говаривал нам: «На закате дней мы будем сильнее всего жалеть о том, что вовремя не рискнули, что струсили и упустили прекрасные возможности». Помни, Кэти, на одной чаше весов лежит страх, но на другой чаше всегда лежит свобода . В общем, я махнул рукой на осторожность, оставил страхи и отправился в Гималаи, исполненный решимости отыскать таинственных монахов, чего бы мне это ни стоило. Я положил себе во что бы то ни стало добраться до источника высшей мудрости. Не найду монахов — значит, умру в поисках, так тому и быть, решил я. По крайней мере, я попытаюсь их найти. Много дней и ночей провел я в пути, карабкаясь по острым неприступным скалам и поднимаясь все выше в горы. Неоднократно я оказывался на краю гибели, терпел страдания и лишения, но не сдавался, потому что там, в Гималаях, встретился с небывалой красототой, какой больше нет нигде в мире. Суровая и простая красота гор проникла мне в самое сердце. В моей душе совершался переворот. Я ощущал себя частью огромного мира, Вселенной, ощущал себя песчинкой. Однако у меня не было ощущения собственного ничтожества или бессилия, и я продолжал путь, несмотря на адскую усталость. Мне придавала сил надежда, что я уцелею и все-таки отыщу мудрых монахов. Ты ведь знаешь, я всегда полагал, что упорство — это качество, которое всякому должно пестовать в себе, чтобы воплотить мечты всей своей жизни. Как сказал Анатоль Франс: «Некоторые добиваются успеха, потому что им так предназначено судьбой, а некоторые — потому что упорно стремятся к этому».

Я шел и шел, поднимаясь все выше и выше, иногда полз, иногда карабкался… Однажды я завидел вдалеке человеческую фигуру в пламенном плаще, увенчанном темно-синим капюшоном. Я глазам своим не поверил: человек, здесь, в горах, один-одинешенек! Каким ветром и зачем его сюда занесло? Я окликнул его, но путник не остановился, а продолжал подъем в гору, да так проворно, что я диву давался. Я снова позвал его во весь голос, и тогда путник побежал со всех ног. Плащ его развевался на ветру, а лицо по-прежнему пряталось под капюшоном.

— Друг мой, постойте! — кричал я. — Остановитесь, помогите мне! Я ищу монахов Сиваны, мудрецов с вершин Гималаев! Но я, кажется, заблудился!

Человек в огненном плаще остановился. Запыхавшись, я нагонял путника, он обернулся и пошел мне навстречу. Луч солнца ударил ему в лицо. Я ахнул. То был, без сомнения, мужчина, но престранного вида.

Ему было под шестьдесят, но загорелое лицо его выглядело моложавым и гладким. Он весь лучился здоровьем и силой — крепкий, стройный, подтянутый. А осанка у него была поистине королевской. Я до сих пор вижу перед собой его глаза, они смотрели так пронизывающе, что тогда я растерялся и вынужден был потупиться. В тот миг я понял, что поиски мои подошли к концу и увенчались успехом, ибо передо мной, без сомнения, стоял один из Великих Мудрецов, отшельников Сиваны. Поэтому я, не таясь, излил ему свое сердце — объяснил, что завело меня в такую даль и глушь, и взмолился о помощи. Я рассказал ему все о своей прошлой жизни и о том, что побудило меня, рискуя собой, отправиться на поиски гималайских мудрецов. Я описал ему, как гонялся за успехом, как разбогател, как стал звездой в адвокатских кругах, как роскошествовал, как пережил страшную трагедию — смерть дочери. «Умоляю, — сказал я, — возьмите меня с собой, отведите в общину гималайских мудрецов и позвольте припасть к источнику вашей мудрости, чтобы я зажил новой, чистой и просветленной, полноценной и осмысленной жизнью».

Монах внимательно и сосредоточенно выслушал Джулиана, но не проронил ни слова. Джулиан не знал даже, понял ли его незнакомец. Но затем монах протянул руку и тронул Джулиана за плечо.

— Если ты и вправду от всего сердца хочешь постигнуть мудрое учение о том, как правильно жить, то мой долг — помочь тебе. Я никогда не отказываю тем, кто приходит за помощью. Помогать страждущим — один из наших священных обетов, особенно дорогой моей душе. Да, ты прав, я и впрямь один из отшельников, которых ты искал так долго и упорно. Ты — первый, кто нашел нас за много лет, потому что проявил настойчивость и упорство. Поздравляю, о чужеземец. Видно, ты действительно был выдающимся юристом в своем краю, — с усмешкой добавил монах.

Он повел Джулиана в потаенную горную обитель, где жили его собратья. Монах сказал, что гостя примут с распростертыми объятиями и научат древней мудрости, познать которую он так горячо стремится. Это учение было передано монахам их предшественниками и насчитывало не одну сотню лет.

— Однако монах сразу же поставил передо мной одно условие, — серьезно сказал Джулиан. — Я до сих пор помню его слова: «Прежде чем я отведу тебя в нашу тайную обитель и поделюсь нашим общим знанием, пообещай мне кое-что исполнить. Хотя мы в нашей тайной горной обители живем уединенно, хранимые магией гор, но мы не отрезаны от мира, и нам ведомо, что творится там, откуда ты прибыл. Мы знаем, что люди разучились жить достойно и по-доброму, разучились любить, разучились ценить то, что по-настоящему важно. Они принесли высший смысл в жертву выгоде и прибыли, они гоняются за деньгами. Семья перестала быть главной ценностью, и потому страдают взрослые и дети. Люди перестали уделять внимание личностному росту, духовному обновлению, им жаль времени на то, чтобы лелеять самые драгоценные из человеческих взаимоотношений — подлинную любовь и дружбу. Забыли они и о маленьких радостях жизни, например о волшебстве детского смеха, о великолепии рассвета, а ведь эти радости и есть самое важное в жизни. Я всей душой чувствую, что люди в том краю, откуда ты прибыл, чужеземец по имени Джулиан, заслуживают достойной, счастливой, осмысленной жизни. Я знаю, что для всех этих людей еще не утрачена надежда изменить себя, и чутье подсказывает мне, что надежду эту принесешь им ты. Сейчас ты поживешь с нами в тайной горной обители и усвоишь нашу премудрость, наш древний кодекс, помогающий стать самому себе властелином. Ты узнаешь много нового о мощи и способностях человеческого духа, который способен стать силой добра в хаосе современной жизни. Ты откроешь для себя, как стать сильнее, здоровее, жизнерадостнее и мудрее, чем был. Ты также начнешь понимать, как важны богатые и глубокие взаимоотношения для полноценной жизни, и освоишь уникальные способы, помогающие вернуть подлинную любовь.