Читать книгу "Добронега - Владимир Романовский"

Аржей за десять от Хольмгарда или, на местном наречии, Новгорода, заприметили прямо по ходу драккар, и Эрик решил больше не рисковать. Кнорр причалил к берегу. Эрик расплатился с гребцами, и они отправились дальше по реке, а они с Хелье, закутавшись в сленгкаппы, неспешно побрели по широкому хувудвагу. В предместьях начали им пападаться навстречу, помимо местного населения, шведские, норвежские, и датские ратники, конные и пешие, в неожиданно больших количествах, и оба, Эрик и Хелье, не сговариваясь, даже не кивнув друг другу, сошли с хувудвага на лесную тропинку и продолжали путь под прикрытием тени деревьев. У Хелье не было с собой даже кинжала.

— Откуда их столько в этих краях, — озабоченно сказал, а не спросил, Эрик, молчаливый против обыкновения.

Хелье не ответил, хоть и знал — откуда и почему. Ранее неосновательность его положения как-то не приходила ему в голову, было не до того. Теперь же, когда Эрик примолк, а непосредственная опасность исчезла, у Хелье было время подумать о дальнейших планах, и планы эти были зыбкие, какие-то туманные, непрочные, необоснованные.

Средств нет. Есть две серебряные монеты в сапоге, на них можно предположительно раза четыре поесть, и все. Знакомых у него в Хольмгарде нет. Письмо от Олофа потеряно. Заявиться в потрепанном виде к Ярислифу, без письма — немыслимо. Возвращаться назад? Это было бы самым разумным решением, но тогда он опоздает в Киев, и Матильда уедет неизвестно куда. Может, действительно плюнуть на все и поехать с Эриком, попытать счастья в дальних краях.

«Найдем что-нибудь» прозвучало достаточно неопределенно но, приглядевшись к уверенному шагу Эрика и выбору улиц, на которые они сворачивали не останавливаясь, Хелье решил, что Эрик знает, куда идет. В одном из темных окраинных переулков Эрик остановился, вглядываясь в двухэтажное строение за изгородью, деревянное, как большинство строений, но с претензией на стиль.

— Похоже на постоялый двор, — сказал Хелье.

— Не совсем, — откликнулся Эрик. — Но это именно то, что нам нужно. Обыкновенный крог, а хозяйка весьма необыкновенная, да и некоторые посетители тоже.

Пройдя через незапертую калитку во двор, они постучались. Дверь им открыла средних лет плотная, ширококостная женщина с румяным и радушным лицом, волосами цвета соломы, и большим бревнообразным носом, не слишком ее портящим.

— Эрик! — тихо воскликнула она, густо покраснела, и сверкнула синими глазами.

— Здравствуй, Евлампия, — Эрик улыбнулся.

Женщине хотелось обнять Эрика, но она не решилась. Некоторое время они молчали, любуясь друг другом.

— Кто это с тобой? — спросила Евлампия. — Заходите, заходите.

— Попутчик. Звать Хелье.

— Как?

— Хелье.

— Красивый мальчик. Норвежец?

— Он говорит, что он славянин.

— Да ну? Пусть скажет что-нибудь по-славянски.

— Хелье, не откажи, — попросил Эрик, забавляясь.

— Зачем?

— Действительно, чисто говорит, не то, что ты, — одобрила женщина и улыбнулась обворожительно, сверкнув глазами.

Теперь покраснел Хелье.

— Жрать будете?

За сенями оказалось большое помещение с несколькими столами и большой печкой в центре, и со множеством посетителей.

— Это не срочно, — ответил Эрик к неудовлетворению Хелье, который был голоден до звона в ушах. — Нам нужны постели, и нам совершенно необходима новая одежда. Пошли человека к Луке Франку.

— Это мигом, — пообещала Евлампия. — Крайняя комната слева свободна. Гречин!

Откуда-то материализовался сонный и флегматичный малый с выступающей вперед нижней губой.

— Пойдешь к Луке, — строго сказала Евлампия. — Одежда. Два полных набора.

Эрик выволок из кармана кошель и дал Гречину четыре золотые монеты.

— Мне как обычно, — сказал он. — А для Хелье… — он критически оглядел Хелье. — А пожалуй… да… пусть подберет что-нибудь из местных фасонов. Будешь ты, Хелье, новгородский купец. А только вот что… — он подумал, и к четырем монетам прибавил сходу еще пятнадцать. — К нужным людям иду завтра.

— Э! — заметила Евлампия, наблюдавшая за действиями. — Это ж десять сапов, милый мой! Княжеский корзно купить надумал?

— Двенадцать, — поправил Эрик. — Встречают по одежке. Если я вместо одежки покажу нужным людям эти самые двенадцать сапов, эффект будет совсем другой. Так что, Гречин, рассветный мой, бери побогаче. Чего у Луки есть из богатого платья, то и бери.

Гречин не возражал и не удивлялся. Ему было все равно.

Посетители оглядели новоприбывших, и, в отличие от обычных завсегдатаев крогов, не попытались вступить с ними в разговор. Прав Эрик — необычное место.

* * *

Через час Эрик и Хелье, поев и выпив бодрящего свира и получив два свертка с одеждой, ушли в отведенную им комнату. Еще через час гости разошлись, а Гречин, позевав и поглядев, как хозяйка Евлампия что-то подсчитывает, отмечает, и царапает длинным стилом на бересте, растянулся на лавице и задремал. Вскоре из внутреннего прохода в крог вышел славянин Хелье в новой одежде. Для новгородского купца он, пожалуй, слишком молодо выглядел. Хорошие сапоги, отороченные мехом, длинная вышитая рубаха, а поверх рубахи — сленгкаппа на легком меху. Шапку с меховым околышем держал он в руке так, как будто боялся ее помять.

— Я посижу в уголку немного, ладно? — спросил он.

Евлампия улыбнулась радостно.

— Бодрящего свира хочешь?

— Да.

Сидя в углу, пробуя бодрящий свир и морщась, Хелье заметил, что Евлампия украдкой, но с большим интересом, его разглядывает.

Непроизвольным движением он поправил длинные белокурые волосы, а затем, уже сознательно, пригладил пушок над верхней губой, заменяющий ему в данной стадии физиологического развития усы, от чего Евлампия хихикнула в кулак и стрельнула глазами.

Допив, Хелье спросил хозяйку, нет ли на заднем дворе бани.

— Есть, — сказала Евлампия. — Натопить?

— Нет ли в доме сверда?

— Есть, как не быть. А что?

— Так, ничего. Я еще спущусь.

Озадачив таким образом хозяйку, Хелье поднялся обратно в комнату, подошел к кровати Эрика, и перевернул спутника со спины на бок, чтобы тот не так зычно храпел. Сев на свою кровать, он долгое время смотрел в одну точку.

Он выполнял поручение Олофа, но почему бы заодно не воспользоваться случаем и не устроить свои дела? Сходить за свердом. Отрубить голову человеку, который спас тебе жизнь. Вернуться в Сигтуну, представить страшное доказательство, получить выкуп от тестя убиенного.

Нет, не выйдет. И дело даже не в том, что нельзя, выполняя поручение конунга, заниматься чем-то еще. Хелье был уже не тот Хелье, что выехал намедни из Старой Рощи, уверенный в себе, спокойный и храбрый в меру. Да, за ним погнались лихие люди, ищущие легкой добычи. Он так думал. Теперь он знал, что гнались вовсе не за ним, а искали Эрика — и это было еще унизительнее. Он потерял контроль над событиями. По неумелости, уходя, как он думал тогда, от пиратов, он позволил смехотворно пологой волне подтащить легкое судно к берегу и хрястнуть его килем о прибрежную скалу. Он потерял сверд, кошель с деньгами, и письмо Олофа к Ярислифу, и был настолько поражен этим бесцеремонным вмешательством судьбы, или Провидения, в его планы, что позволил течению отнести себя на аржу в открытое море. Нет, он, конечно же, греб одной рукой и колотил ногами, но как-то вяло. И надо же было такому случиться — именно в этом месте Эрик, дабы избавиться от преследования, повернул свою посудину к горизонту и выловил его, Хелье, из воды в тот самый момент, когда к посланнику Олофа вернулась воля к жизни и одновременно стало понятно, что до берега он уже не доберется. Он прекрасно плавал, но окончательно замерз и еле двигался. В тех переделках, в каких он бывал раньше, всегда был шанс выжить. В море этого шанса не было.