Читать книгу "Четвёртая четверть - Инна Тронина"

— Как всё было? — просипел я, закашлявшись.

Я отдал снимки Андрею и сунул руки под мышки.

— Они жили в Лефортово, на Авиамоторной улице. Третьего апреля поехали к бабушке, в Новогиреево, на Федеративный проспект. Родион и Ксения её часто навещали. Я уже побывал дома у этой бабушки и узнал, как было дело. Зовут её Елена Владимировна Грантынь. Это — мать матери погибших детей. Раньше работала во ВНИИхиммаше. Уже пять лет на пенсии. Дама разумная, резковатая, образованная. Конечно, сейчас в трансе, но вопросы отвечает толково, всё помнит. Ксюша позвонила бабушке с Авиамоторной и сказала: «Мы приедем, когда у Роди кончатся уроки». Чтобы та никуда не ушла. Елена Владимировна ждала внуков к четырём, максимум — к пяти. Но не дождалась. Хотела перезвонить, уточнить, не поменялись ли планы. Но когда подошла к телефону, раздался звонок. Её дочь Екатерина, мать Родина и Ксении, взволнованно спросила, где дети. Они ведь собирались к бабушке, и дома их нет. Одну Ксюшу ни за что не отпустили бы, а на брата надеялись. Елена Владимировна заведовала лабораторией в институте. Научилась быстро принимать решения. Она тут же уселась обзванивать детские больницы. Когда там Колчановых не оказалось, принялась за морги. Тоже мимо. Бабушка с матерью знали детей. Их побег из дома исключали начисто, равно как и совместные прогулки с беспризорниками. Родион никогда не обманул бы бабушку, не ввязался бы в драку, не устроил какую-либо авантюру. Тем более что рядом была младшая сестрёнка…

Озирский остановился, чтобы передохнуть. Я слушал очень внимательно. Надо знать, с чем потом будешь работать.

— Самое главное, что Ксюша — из класса Геты. А учитель отвечает на вверенных ему детей. Правда, девочка уже из школы ушла, и бабушке звонила из дома. Но всё равно — если будут искать виноватого, всё повесят на учительницу. Этого ей ещё не хватало! Генриетта мне один раз говорила, что хочет покончить с собой. Ей невыносимо жить. Но мать не может оставить, когда отец в коме, и потому старается взять себя в руки. И не деревянная же она… Совсем девчонка — двадцать два года! Надо вытащить её из кризиса, Русланыч. Я очень на тебя надеюсь. Ты был диверсантом и оперативником. Теперь я предлагаю тебе стать следователем. Точнее, помощником следователя, его правой рукой. Сам будешь думать над хитросплетениями уголовного дела, а не только выполнять мои указания. Хочешь попробовать себя в новой роли?

— Конечно, хочу! — Идея мне понравилась. — А у меня получится?

Озирский посмотрел на меня очень внимательно.

— Должно получиться, Божок, ты же профи экстра-класса. Твои подвиги говорят сами за себя. Кроме того, без твоего участия мне просто не обойтись. Ещё бы одного человечка мне в компанию, желательно девицу. Но Липку я не могу отрывать от ребёнка. Гетка не подходит, да и не может она — по многим причинам. Чужую, со стороны привлекать — рискованно. Я должен быть в ней уверен. Но сходу трудно понять, можно ли посвятить того или иного человека в наши дела. Ведь я вырабатываю стратегию операции, а тактику отдаю вам в руки. В самый ответственный момент меня может не оказаться рядом. Решение нужно будет принимать в считанные секунды. Но подбор кадров — не твоя забота, Божок. Ты должен обдумать линию собственного поведения. Пока ты болеешь, я подыщу человечка. Кроме того, выберу направление главного удара. С милицией я буду контачить на неофициальном уровне, чтобы исключить утечку информации. Чёрт знает, кто убил этих детей! А вдруг он имеет доступ к информации, связанной с оперативно-розыскной деятельностью? И будет узнавать о намечаемых мероприятиях практически одновременно с нами? А уж проникновения сомнительных личностей в наш тесный круг я не допущу. Слушаешь меня, Русланыч?

— А то!

Я взбил подушку, улёгся, натянул лоскутное одеяло на нос.

— Госпожа Грантынь разработала такой план. Она знала, какой дорогой ездили к ней внуки. Они спускались в метро. Мать с бабушкой считали, что так безопаснее. Там одна линия. Они садились на «Авиамоторной», на третьей остановке выходили. Никаких оживлённых трасс по пути не было. Правилам поведения в метрополитене Родя и Ксюша были обучены. До третьего апреля этого года всё было в порядке.

Андрей немного помолчал, посмотрел в окно. Наверное, ему хотелось курить. А мне — нет. Значит, действительно заболел.

— Бабушка побежала к станции метро «Новогиреево» с фотографиями внуков. С теми, что я тебе показал. А Екатерина, её дочка, отправилась с аналогичными снимками на «Авиамоторную». Они объяснили дежурным по станциям суть дела. Спросили, не было ли в метро несчастных случаев с детьми. Дежурные ответили, что не было. На «Авиамоторной» дети проскочили незамеченными. А вот в Новогиреево пожилая служащая метрополитена запомнила мальчика в дутой куртке стального цвета и девочку в дублёнке с капюшоном. Ничего подозрительного в их поведении не было. Шли нормально, головы между створами вагонных дверей не совали, из одного вагона в другой не перебегали. Короче, полный порядок в войсках. Дети проследовали к выходу, и дежурная потеряла их из виду. Сказала, что зря без взрослых они были. Ей ещё тогда показалось, что беда случится.

— Она что, провидица? — спросил я и закашлялся.

— Елена Владимировна спросила, всех ли детей дежурная запоминает. Та ответила, что не всех. Но у девочки точно такая же дублёнка, как у её внучки. Таким образом, стало ясно, что дети пропали по дороге от метро к дому бабушки. Это совсем небольшой отрезок. Поспрашивали продавцов около павильона метро, не было ли поблизости подозрительных людей. Кстати, этих детей кое-кто тоже напомнил. А из подозрительных была только стайка цыганят, на которых все продавцы и отвлеклись. Тут вообще без товара можно было остаться.

— А дальше что? — Я сунул руку под голову.

— Что? Дети как в воду канули. Их ждали и в Новогиреево, и в Лефортово. Мать и бабушка тешили себя безумными надеждами. Ведь дорожно-транспортных происшествий в тот вечер тоже не было. В десятом часу вечера Екатерина приехала к матери. Муж её регулирует подводные лодки, сейчас находится в Североморске. Страшно даже подумать, какова будет его реакция. Бабушка с матерью отправились в милицию, чтобы заявить о пропаже детей. Дежурный как раз говорил по телефону. Речь шла о двух детских трупах, найденных в водоёме за улицей Сталеваров. Убийство совершено совсем недавно — тела ещё не успели остыть. Похоже, что орудовал маньяк. Бедные женщины едва не упали в обморок, сразу всё поняв. Дежурный связался со «скорой», выезжавшей на улицу Сталеваров. Там врачи констатировали смерть детей. К месту происшествия как раз отправлялась оперативно-следственная группа, и женщин прихватили с собой — для опознания.

— Это были они? — прошептал я онемевшими губами.

— Да. Девочка была задушена, а мальчик убит ножом в живот. Оба ребёнка изнасилованы, руки у них связаны, лица замотаны мешковиной. Куртка Родиона и дублёнка Ксении спрятаны в пакет и утоплены неподалёку. Как чувствовали себя мать с бабушкой, объяснять не нужно. Возбудили уголовное дело по соответствующей статье, и этим пока ограничились. Преступление попало во все компьютеры, о нём говорили даже на Петровке. Неизвестно, новый маньяк объявился, или старый орудует. Пока ничего существенного не предприняли. Кто-то договорился до того, что детей могли убить дома, а потом разыграть сцену с пропажей. Вообще-то и этот вариант нельзя отметать сходу — всякое бывает. Но чутьё подсказывает мне, что здесь дело обстояло не так. Пусть милиция делает, что хочет, а мы пойдём другим путём. Никому ничего докладывать не станем. Русланыч, ты очень хочешь спать, или послушаешь мои прикидки?