Читать книгу "Люди полной луны - Александр Экштейн"

Саша Крокодил бросил Софью Андреевну сразу же после того, как увидел Глорию Ренатовну в ресторане «Старая крепость». Она сидела в левом углу первого зала за затемненным столиком на двоих. Когда Саша подошел к столику и спросил: «Можно присесть?», он еще не знал,, что ему все — кранты. Когда же Глория Ренатовна, глубоко и чувственно вздохнув, сказала: «Садитесь», Саша Крокодил уже едва мог вспомнить черты лица своей жены, у которой был вторым мужем. Так приходит любовь, за которой тянется шлейф из запахов хорошего вина и дорогих сигарет, вокруг этой любви раздаются звуки поедания, выпивания и удовольствия, она находится в самом центре неугомонной южнорусской ночи, а ее душа пробуждает самые высокие устремления в нижней части мужского и женского тел. Конечно, любовь может зародиться и в другом оформлении запахов и звуков, но воздействие на нижнюю часть тела неизменно. Саша Кракол утонул в любви и даже не заметил этого.

Любовь Крокодила и Глории Ренатовны была программной со стороны Глории Ренатовны и безоглядной со стороны Крокодила. Высокую, пропорциональную, мускулистую и голубоглазую стать Крокодила Глория Ренатовна заметила давно, и столь же давно она задумала впустить в себя семя этой стати, чтобы воспроизвести нечто свое, личное и никому не подвластное. Крокодил же просто, и даже в какой-то мере по-дурацки, любил.

Вскоре Глория Ренатовна забеременела, а в тот день, когда она, крича от боли, выталкивала из себя сопротивляющегося насилию сына, Саша Кракол погиб, сорвавшись с водосточной трубы на уровне третьего этажа родильного отделения 50-й городской больницы. Так и лежал — навзничь, с зажатым в зубах букетом цветов и раскинутыми, как бы в огорчении, руками: вот, мол, так и не узнал, кто родился — сын или дочь…

После гибели Саши Крокодила Софья Андреевна Сычева сорок дней подряд подходила вечерами к дому Глории Ренатовны и, задрав голову, смотрела на окна ее квартиры, держа в руке горящую церковную свечу. Видимо, простая и дурацкая любовь Крокодила чего-то стоила, что-то в ней было такое, что трудно объяснить словами, но, по всей видимости, хорошо запоминалось, так как после его смерти Глория Ренатовна отвергала все мужские притязания на свое тело и жила лишь воспоминаниями, беспощадно и всеобъемлюще посвятив себя сыну. А Софья Андреевна на сорокой день уронила огарок свечи на асфальт, и более ее возле дома Глории Ренатовны не видели. Видели ее после этого всего лишь один раз, и то на городском пляже. В своем знаменитом купальнике «Стыдливая нудистка» она, посмеиваясь над своими мыслями, гордо прогуливалась по берегу, но это был ветреный и морозный январский день, и поэтому она исчезла с поля зрения горожан уже навсегда. Доносились глухие слухи о том, что якобы она находится в загородной психиатрической больнице Дарагановка, но так как она исчезла навсегда, то на слухи не обратили внимания, тем более что на пляже появилось новое и многочисленное поколение юных секс-бомб, обходящихся вообще без верхней части купальника. Так проходит, как рябь на воде, сексуальная и любая другая популярность.

Конечно же, мужчины не прекращали домогаться любви Глории Ренатовны, но она не допускала их до столь возвышенного чувства к себе.

— Вы все напоминаете мне вшей. От вас один зуд и никакого удовольствия, — однажды разоткровенничалась она перед особенно назойливым поклонником, начальником сортировочного цеха городского пивоваренного завода.

— Ага, вшей, — буркнул обиженный пивовар и, уходя, произнес непонятную фразу: — Это у лопаты держак, а я творец, мужчина…

Но с недавнего времени все переменилось. Вот уже пять месяцев Глория Ренатовна чувствовала беспокойство во всем теле. Самвел Тер-Огонесян!…

Ресторан «Морская гладь» находился посреди набережной, между памятником А.С. Пушкину и яхт-клубом, потому что там должен был находиться именно такой ресторан, а не какие-то емкости с нефтью, оформленные неряшливой железной дорогой. Это совсем недалеко от гостиничного комплекса «Темеринда», где «братья» Рогонян держали в организационной узде некие устремления приморских девушек с исключительно многогранными способностями. В ресторане «Морская гладь» ничего такого, конечно же, не было. Это респектабельное и знаменитое на весь город заведение. В ресторане хорошо и нестандартно кормили благодаря высокому искусству шеф-повара и хозяина Самвела Тер-Огонесяна…

Маленькие, гораздо меньше мотыльков, золотистые ангелы начали кружиться перед глазами Самвела Тер-Огонесяна, и нежный звон их серебристых колокольчиков заполнил его уши, когда он увидел, как грациозно Глория Ренатовна входила в ресторан и садилась за столик. Боже, как она садилась! Самвел потряс головой, но добился лишь более хаотичного мелькания ангелов перед глазами и более концентрированных звуков нежности в звучании небесных колокольчиков.

— Отойди в сторону, — приказал Самвел одному из поваров. — Я буду создавать шедевр.

Самвел Тер-Огонесян достиг такого изумительного искусства в кулинарном деле, что становился к плите лишь по собственному желанию и только в минуты эмоционального потрясения. Последний раз это произошло, когда в город приезжал набитый деньгами грек Онассис вместе с молодой женой Жаклин Кеннеди. Грек вбил себе в голову, что его кровные предки — выходцы из древнего и уже не существующего города Танаиса, развалины которого отрыли археологи в десяти минутах езды от Таганрога в станице Сущенково. Приехав поклониться корням, он заодно посетил и город, видимо, посчитав его правопреемником древнегреческого Танаиса. Странно, конечно, но супружеская чета неисповедимыми путями решила утолить голод в ресторане «Морская гладь», и Самвел, потрясенный этой неисповедимостью, стал к плите. Неизвестно, что думала по этому поводу Жаклин, она берегла фигуру и ничего не ела, но простоватый миллиардер съел все и повторил заказ… лт

Глория Ренатовна заказала бокал донского «Суховея», жареные колбаски и мороженое, а ей принесли блюдо из фаршированной перепелиными яйцами стерляди, сваренной в молодом вине, бутылку настоящего красного «Бли» и золотистое дорогое мороженое «Версаль». Она слегка вскинула в удивлении бровь и невозмутимо попробовала от всего понемногу. А после того как официант вместо счета принес ей букет колокольчиковых роз и записку «Ваш раб Самвел», она впервые со времени гибели Крокодила захотела ощутить бесцеремонность мужской руки на своей груди, и лишь внутренняя дисциплина Глории Ренатовны подсказала ей, что в таких вопросах, как порабощение одного из самых богатых и известных в городе людей, спешить не стоит. Глория Ренатовна приняла букет, прочитала записку, вторично вскинула в удивлении бровь и, уже с продуманной и контролируемой грациозностью, покинула ресторан…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сообщение о том, что в сквере городской больницы № 7 обнаружен еще один труп без признаков насилия на теле, поступило в отделение милиции в 1 час 40 минут. Игорь Барка-лов в это время, пыхтя от напряжения, вталкивал в камеру временного содержания разбушевавшегося слесаря-наладчика кислородных полуавтоматов местного оборонного завода. Слесарь настолько разбушевался, что даже задержание, применение дубинки и наручников не успокоили его гневную, бунтующую и налитую водкой до немыслимых пределов натуру. До прибытия патруля он со всей силой неосознанного протеста бил по лицу своего коллегу по профессии за то, что встретил его на улице Панфилова в повязке дружинника. Затем он по инерции всеотрицающей злости стал бить по лицам прибывших на место происшествия милиционеров и был остановлен жесткими и болезненными методами. После этого он слегка застыл и успокоился в накоплении ударной силы противодействия и находился в таком состоянии до прибытия в отделение. В отделении обманутый его подавленным состоянием дежурный капитан приказал снять наручники, и слесарь-наладчик с чудной фамилией Павлинов стал бить по лицам потерявшего бдительность дежурного и находящегося в его комнате Игоря Баркалова, заскочившего туда с невинным вопросом «Машина в сторону центра есть?». Каким-то странным образом, в тесном пространстве дежурной комнаты, не сразу удалось применить успокаивающие агрессию приемы, тогда как стихийные размахивания кулаками неукротимого слесаря дали эффектные и болезненные результаты на лице Игоря и на лице дежурного капитана. В конце концов все образовалось, и последним штрихом этой битвы стал заключительный аккорд: ладонью по спине вбивание слесаря в камеру временного содержания.